Подумай дважды - Лиза Скоттолайн

Фиорелла нахмурилась.

— Оливковое масло могло бы быть и получше.

— Это все, что у нас есть, донна Фиорелла. — Мать прижала к груди дрожащие руки. — И мы все им пользуемся.

— Ладно, Вита. — Фиорелла тяжело вздохнула, а мать выскочила из кухни. — Джуди, положи обе руки на стол ладонями вниз. Закрой глаза. Мэри, и ты тоже.

Джуди подчинилась, Мэри опустила голову, но видела, как Фиорелла налила в кубок немного оливкового масла. Масло растеклось по воде, образовав подобие карты Италии, но, может, Мэри это просто показалось.

— Джуди, — сказала Фиорелла, — я приготовила все, чтобы помочь тебе, но у тебя должна быть ясная голова.

— Моя голова…

— Говори, только когда я разрешу тебе. Это очень важно. Слушайся меня и освободи свою голову.

Джуди замолчала, а Мэри смотрела, как Фиорелла тычет в воду своим узловатым большим пальцем, мешая воду и масло, хотя они не перемешивались.

— А теперь я буду молиться за тебя, чтобы Господь избавил тебя от зла, которое угрожает тебе. — Фиорелла продолжала, как повар, мешать оливковое масло. — Я произнесу тайную молитву, известную только мне. Она звучит по-итальянски, так что ты не поймешь ее, но пусть тебя это не волнует.

Мэри прикрыла веки, когда Фиорелла наклонилась над столом, перекрестила лоб Джуди и тихо стала молиться на диалекте. Затем она заметила пятно на своем платье под грудью и, продолжая молиться, достала платок, смочила его и стала вытирать пятно. Когда наконец оно высохло, Фиорелла кончила молиться.

Мэри разочарованно нахмурилась. Молитва Фиореллы не имела никакой силы, если она в это время была занята своим Армани. Она вовсе не королева колдуний, а обыкновенная обманщица.

— Леди, откройте глаза! — Накрашенные губы Фиореллы сложились в улыбку. — Джуди, ты чувствуешь себя получше, не так ли?

— Да! — Джуди моргнула и расплылась в улыбке. — Спасибо!

— Да, спасибо вам, — выдавила Мэри, но сейчас она не думала о Фиорелле Букатини.

Ее беспокоило, что у родителей будет большая проблема с разварившимися клецками.

Бенни ждала, когда царапанье начнется снова. Оно буквально сводило ее с ума, и она пыталась понять: что, если это Эллис? Тогда зачем она это делает? Ладони ее болели от ударов в крышку, ныли колени и ступни. Подол юбки был мокрый от мочи. В ящике остро пахло потом. Она с трудом дышала.

Бенни попыталась взять себя в руки. Интуиция говорила ей, что это не Эллис, — она, чем бы ни занималась, ставила перед собой цель и добивалась того, чего хотела. Эллис великолепно умела все просчитывать.

Бенни вспомнила, как на суде, ближе к завершению, прокуратура представила неожиданного свидетеля — классического тюремного стукача, который дал ложные показания, будто Эллис призналась в убийстве копа, а потом стала все отрицать. Она встретилась с Эллис, только чтобы понять: зачем все два дня судебного заседания она продумывала это признание, а потом отказалась от него, что оставило от обвинения одни обломки? Хотя Бенни знала: Эллис невиновна в этом убийстве, ей и в голову не пришло, что у Эллис есть свой план, как добиться оправдания. Бенни еще раз убедилась, как заблаговременно Эллис продумывает свои действия и как они целенаправленны.

Бенни нахмурилась. Она вынырнула из своих воспоминаний, услышав вдалеке какой-то новый звук, напоминавший рычание. Закрыв глаза, она попыталась прислушаться. Может, мимо проезжал грузовик… Но звук не исчез.

Внезапно царапанье началось снова, на этот раз быстрее. Если это не Эллис, то кто это может быть? И что значит это рычание?

Она снова стала колотить в крышку и кричать, борясь с этими звуками, которые сводили ее с ума.

Эллис вошла в спальню Бенни и, бросив сумку с одеждой на кровать, расстегнула ее — просто чтобы взглянуть на содержимое. Пачки двадцаток, десяток и пятерок, обтянутые резиновыми колечками, в беспорядке валялись внутри. Всего тут было десять кусков, они казались сущей мелочью по сравнению с миллионами Бенни, но они были результатом одного дня работы Эллис. Она стала обчищать гильдию шесть месяцев назад и за день до ухода позаимствовала еще несколько сотен из кассовой наличности. Остальное было доходом от ее бизнеса. Она вдруг подумала: не валяется ли где-нибудь и у Бенни наличность.

Эллис подошла к шкафчику, в котором Бенни хранила свои драгоценности, и открыла коробку. Сверху лежал паспорт, под ним лежали только пара серег и два золотых браслета. Она проверила все, но остались только серебряные украшения, явно не от Тиффани. Она приподняла дно и обнаружила пачку купюр. Схватив ее, она пересчитала наличность — больше восьмисот баксов.

Вот теперь мы поговорим.

Она обыскала верхний ящик комода, но в нем были только лифчики и трусики, которые идут в наборе по три штуки. Открыла следующий ящик — никакой спрятанной наличности, только беспорядочно запиханные туда плотные майки. В третьем ящике были джинсы и свитера. Она вернулась к кровати, сложила деньги в матерчатый мешок, плотно застегнула его и на всякий случай сунула под кровать. Затем направилась в туалетную комнату и открыла шкаф. Синий костюм, еще один синий костюм, хаки, хаки и еще раз хаки. Под ними стояли черные и коричневые лодочки и валялась куча тапочек. Она взяла пиджак цвета хаки и попыталась натянуть его на свой черный свитерок, после чего зашла в ванную и уставилась на свое отражение в зеркале. Она выглядела на сто долларов лучше, чем Бенни Росатто, но проблема заключалась в том, что это была не ее одежда.

Она умыла и вытерла лицо, оставив на полотенце следы туши. Смочила волосы и стала расчесывать их густым гребнем, пока не нашла заколку, с помощью которой уложила свои кудряшки на макушке, — и снова уставилась на свое отражение.

Из зеркала на нее смотрела Бенни Росатто.

Бинго.

Энтони вел машину. Мэри сидела на пассажирском сиденье, а Джуди, устроившись сзади, просунула свою рыжую голову между сиденьями, как золотой ретривер.

— Вы ей верите? — спросила она после того, как рассказала о Фиорелле. — Она вовсе не королева колдуний. Сплошной обман!

— Я не понимаю тебя, малыш. — Энтони ловко вел машину в автомобильном хаосе Южного Филли. — Ты же знала, что у нее все не по-настоящему.

— Я знала, но думала, что она считает себя королевой колдуний, а теперь я об этом вовсе не думаю! — Мэри смутилась. — Мне не нравилось, что она осталась в доме моих родителей, смущая мать. Бог знает, что у нее на уме. Она может что-то украсть.

— Верно. Включая поварешку. — Энтони нажал на газ, свернул на Брод-стрит, и Джуди подняла руку.

— Ну, привет. Она все-таки сняла мне головную боль, Мэри. Как она это сделала?

— Ей повезло. Моя мать делает это куда быстрее.