Женитьба доктора Поволжина - Александр Зернин

К доктору подошел знакомый член Думы, и они заговорили о политике. Скоро подошли другие. Сдвинули стулья, уселись и завязался разговор, ничего не имевший общего со свадьбой. Собеседники были солидные. Танцы их не интересовали. Временами появлялся капитан. Ему все же посчастливилось протанцевать мазурку с Аллой, и он чувствовал себя наверху блаженства.

– Дураки мы, «женихи», такую женщину прозевали. Был муж, но сбежал куда-то. Видимо, был слишком глуп для нее, умный не сбежал бы. Скажете – а ты сам о чем думал? На это прямо скажу – от всего сердца – не-до-сто-ин.

Но его не слушали, и только новобрачный, не поворачиваясь к нему и продолжая говорить с другими, многозначительно пожал ему руку.

– Э-эх, жизнь наша человеческая, – со вздохом сказал капитан и опять исчез куда-то.

Наступил час разъезда. Значительная часть гостей незаметно отбыла раньше. Вика под руку с мужем медленно шла к выходу, путаясь туфельками в серпантине. С королевской грацией она протягивала иногда руку кавалерам, которые учтиво подносили ее пальчики к своим губам.

В передней мать осенила молодую широким крестным знамением и сказала тихо, но так, что услышали все:

– Храни тебя Царица Небесная. Помни, что ты подвластна только Господу Богу. Если что-нибудь случится, то знай, что у тебя за спиною мать.

Доктор сделал вид, что не расслышал, а капитан молча покивал головою, сказав им вслед: «Ну и ну, за кого я вышла», но последние его слова были покрыты общим шумом.

Даже на улице, у самой кареты, все еще подходили кавалеры и прикладывались к ручке. Наконец поехали.

Алла Степановна и капитан оказались рядом у подъезда.

– Я очень боюсь за них, – сказала Алла, провожая карету взглядом, – знаю их обоих с лучшей стороны, и все-таки боюсь.

– Дело, казалось бы, самое простое, житейское, – добавил капитан, – а вот и у меня на душе неспокойно. Николай Иванович душевный человек, мы друзья смолоду, и Вика – душка, а вот изволите ли видеть, испытываю за них тревогу.

– Будь они хоть чуточку развратны, я бы ничего не опасалась, а то они оба слишком чисты.

– Во-во-во, – зашумел капитан, – в самую точку попали, просто расцеловать вас готов. Она ребенок, а он слишком уж деликатен, а потому ума не приложу, что из всего этого выйдет. Позвольте вашу ручку. У вас, Алла Степановна, ума палата, а люди… – и он махнул рукой.

Подошли родители невесты и, пригласив Аллу с собой, уехали с ней на извозчике.

* * *

– Ну, как мы себя чувствуем? – спросил доктор Вику, когда карета повернула за угол. – Очень устали?

– Немножко, – застенчиво ответила молодая.

– Я думаю. Протанцевать несколько часов подряд – не шутка. – Он посмотрел на часы. – Половина третьего. Сейчас на боковую.

Вика почувствовала неловкость, которая сейчас же передалась и ему. «Она устала, – подумал он, – надо с этим считаться. Она мечтает лечь и заснуть». Но тут же он с живостью себе представил, что, будь на его месте юнкер Брянцев, он, не считаясь ни с какой усталостью, давно бы задушил Вику в объятиях, впился бы в ее губы страстным поцелуем, опрокинул бы на сиденье, а она беспомощно отпихивалась бы от него обеими руками, не решаясь закричать, получилась бы приятная возня, в результате которой она очень скоро бы ему уступила. Но доктор отогнал эти мысли.

– Как хорошо мы заживем, моя милая деточка, – вкрадчиво заговорил он. – У нас будет дом – полная чаша, а вы… а ты над всем хозяйка – даже надо мною.

– Я н-не знаю, а вам не будет со мною скучно?

– Скучать будет некогда. Будем устраивать дом… по-женатому. Мы будем принимать, и нас будут принимать всюду. Ты будешь везде желанной гостьей.

– Я еще не видела, как вы живете. Мама все у вас осмотрела и говорила мне, что ваша квартира хорошо устроена.

– С тобою будет еще лучше. Сейчас приедем и увидим.

Карета остановилась у подъезда, освещенного фонарем. Швейцар еще не ложился, поджидая новобрачных, и сейчас же выскочил навстречу, открыв на лестнице полное освещение.

– Добро пожаловать, нижайше поздравляем, здравия желаем! Дай вам Бог хорошо поживать, добра наживать, пожалуйте, пожалуйте.

Из комнатушки под лестницей выбежали две бабы, жена и мать швейцара. Воззрившись с умилением на молодую, они заголосили на всю лестницу, выражая свои пожелания. Доктор дал щедро им на чай и повел жену к себе во второй этаж. Вика шла точно во сне, не отдавая себе отчета в том, что происходит.

Николай Иванович не хотел возбуждать излишнего любопытства своей свадьбой, а потому даже не предупредил швейцара, что она будет сегодня. Кухарку и горничную он отпустил со двора, не желая их присутствия в доме, пока Вика не придет в себя и не осмотрится. Он хотел, действуя как психолог, все предусмотреть и предотвратить всякую неловкость. Но это ни к чему не привело, наоборот, лишь вызвало усиленное любопытство.

Во-первых, Алла, не считая нужным хранить секрета и даже не зная о нем, распорядилась перевезти на квартиру доктора все цветы, поднесенные невесте на свадьбе. Отпустив прислугу, доктор увез с собою ключ от квартиры, а потому цветы были поставлены на лестнице и в вестибюле. Швейцар при помощи баб начал перетаскивать их наверх. Тут же обнаружились и посыльные из ресторана, которые где-то дожидались, чтобы получить на чай. Из всех дверей, выходивших на лестницу, стали высовываться, несмотря на поздний час, любопытствующие физиономии. Все они оглядывали Вику с ног до головы, так что ей стало не по себе, точно ее в чем-то уличили. Доктор открыл дверь, и прихожая сейчас же наполнилась посторонними людьми, которые помогали швейцару и тащили корзины с цветами. Иные попросту глазели и все поздравляли с законным браком, желая супружеского счастья. Нельзя было понять, кто пришел получить на водку, а кто просто из любопытства. Ссылаясь на поздний час и на то, что невеста устала, доктор выпроводил собравшихся и запер двери.

Вика села в гостиной на диван и, равнодушно посмотрев вокруг, попросила стакан воды. Графина не оказалось на месте. Доктор сам пошел на кухню, которую, уезжая, он запер на ключ. «Наконец одни», – подумал он с облегчением, но, открыв дверь на кухню, он увидел, что она полна народу. Какие-то бабы и старухи сидели, притихнув, затаив дыхание. Кто-то отпрянул от двери, видимо, подслушивая. Ни горничная, ни кухарка и не подумали воспользоваться предоставленным им свободным днем для собственных дел. Что барин женится, они, конечно, знали. Они побывали в церкви на свадьбе и вернулись домой. К ним сейчас же набилась прислуга со всего дома узнать, как вела себя невеста, как жених, кто первый ступил на шелковый плат, как была одета теща, как подружки, сколько было народу, как служил отец Никодим, как провозглашал дьякон насчет послушания мужу, сопровождая все это шуточками и замечаниями, на которые все собравшиеся были мастерами. Услышав, что дверь в передней хлопнула, все притихли и начали слушать. Появление жениха на кухне было неожиданностью. Он поморщился. Вместо поэтического тэт-а-тэта перед ним опять толпа любопытных. Рассердиться и выгнать всех сейчас же было неудобно. Все начали наперебой поздравлять и выражать пожелания. Узнав, что невеста просит воды, горничная мгновенно бросилась в комнаты, чтобы самолично подать новобрачной графин на подносе. За ней сию же минуту последовала кухарка, не в силах преодолеть любопытства. Остальные явно выразили желание двинуться за ними всей толпой и уже протиснулись в коридор. Доктор, едва сдерживая себя, остановил их категорическим жестом.