Компаньонка - Лора Мориарти

В поезде они заняли целое купе: Кора на двойном сиденье, Луиза напротив. На окнах темно-красные бархатные занавески, сиденья из той же ткани, над каждым – лампочка для чтения. Спальные места до Чикаго не понадобятся, и перегородок между купе не было. Обычно Коре нравились такие вагоны, но в этой поездке ей было тревожно. Не успели они отъехать от вокзала, как мужчина, сидевший через проход от них, приблизительно возраста Коры, спросил, не нужно ли опустить форточку. Кора заметила, что двум пожилым дамам из соседнего купе он этого не предложил, притом обращался только к Луизе. Кора быстро ответила сама: если нам будет нужно, я скажу. Тон был вежливый, но твердый. Она ясно дала понять, что начеку.

Может, Луизе и не понравилось, что Кора ответила за нее, но она не подала виду. Луиза просто сияла, безудержно, ни для кого. Неважно, куда она смотрела – на потолок, на других пассажиров, на Даглас-авеню под эстакадой за окном, – она так и светилась, и казалось, светилась бы и наедине с собой. Луиза не заговаривала с Корой, но когда тормоза поезда клацнули, девочка улыбнулась и забарабанила пальцами по коленям, а носками туфель по полу. Когда же раздался свисток и поезд тронулся, Луиза откинулась назад, закрыла глаза и выдохнула.

– Вот здорово, – проговорила Кора. Мальчики любили ездить на поездах, когда были малы и даже когда подросли. Оба непременно желали сидеть у окна и смотреть на клубы пара, а Кора много лет в каждой поездке спрашивала у проводника, нельзя ли поглядеть на двигатель.

– Еще как здорово!

Луиза одарила ее ослепительной улыбкой и снова повернулась к окну. Кора вдохнула сигаретный дым и аромат талька. Наискосок через проход сидела мать с младенцем, младенец плакал, мать ворковала, целовала его, но он все равно плакал, и женщина виновато улыбалась другим пассажирам. Кора поймала ее взгляд и улыбнулась в ответ.

– Прощай, Уичита! – Луиза помахала машинам на Даглас-авеню, деловито сновавшим под эстакадой. – Может, когда-нибудь я по тебе заскучаю! Но вряд ли!

Кора хотела тронуть ее за плечо. Некоторые пассажиры живут в Уичите и пока не собираются ее покидать. Им это может показаться обидным. Но предостережения не потребовалось. Луиза уже попрощалась. Поезд катился все дальше, оставляя позади улочки ее детства, кирпичные строения и одноэтажные домики, тенистые парки и шпили церквей, но Луиза на них уже не глядела. Она открыла сумку и достала свое чтение; Кора украдкой провела быстрый учет: июльский «Харперс базар», июньский «Вэнити фэр» и книга, озаглавленная «Философия Артура Шопенгауэра». Не успели они выехать из города, а тротуары – смениться пылью дорог и полей, Луиза уткнулась в книгу. Иногда она клала ее на колени, чтобы подчеркнуть что-нибудь химическим карандашом или пометить страницу. Но чаще прятала лицо за ширмой скучной коричневой обложки.

Прекрасно, подумала Кора. Вовсе необязательно сейчас беседовать. У Коры тоже есть что почитать. Она полезла в сумку. Может, у нее книги и не валяются по всей гостиной, но хороший сюжет она оценить способна. У нее с собой «Женский домашний журнал»[5]и новый роман Эдит Уортон[6]. В другое время она дала бы себе поблажку и остановилась на любимой Темпл Бейли[7]– бесперебойной поставщице умиротворяющих историй об отважных женах, которым удается перехитрить напомаженных вамп и вернуть заблудших мужей в лоно семьи. Но Кора понимала, что Луиза будет оценивать ее чтение и уж конечно расскажет Майре. Поэтому она заранее сходила в книжную лавку и приобрела «Век невинности» – книга эта, хоть и написана женщиной, недавно получила Пулитцеровскую премию, тут уж никакой сноб не придерется. Кроме того, действие происходило в Нью-Йорке; век девятнадцатый, но Кора по думала, что интересно будет почитать о городе, в который они направляются, и представить себе давно умерших героев на улицах, по которым они сами скоро пройдут. Сюжет захватил ее с первой страницы. Исторические детали тоже понравились, все эти кареты и платья с длинным треном. Поезд грохотал по полям, утреннее солнце нагревало вагон, но Коре читалось легко, она чувствовала себя умной и добродетельной.

– Что читаете?

Кора подняла глаза. Луиза положила книгу на колени и смотрела на Кору. Черные гладкие волосы блестели даже на этой жаре.

– Да вот. – Кора заложила страницу пальцем и показала девочке обложку. Солнце уже слепило. Кора надвинула шляпку.

– О, – Луиза наморщила нос. – Мы с мамой читали.

– Тебе не понравилось? – спросила Кора, хотя ответ был написан у девочки на лице. Вопрос только в том, сошлись ли мнениями Луиза и Майра. Кора подозревала, что да.

– «В доме веселья»[8]была лучше. Но вообще-то мне скучно читать исторические романы. – Извиняющийся тон Луизы слегка раздражал. – Все такое чопорное. Всякие смешные правила и манеры – кого приглашают на праздник, кто с кем появился. – Луиза достала из сумки пачку жевательной резинки. – Ужасно фальшиво. Меня такое не интересует.

– Книга получила Пулитцеровскую премию.

– А этот так называемый герой! Он просто жалкий трус. – Луиза сунула в рот жвачку, протянула Коре – та отказалась. – Влюблен в графиню Оленскую, единственную настоящую женщину на всю книгу. Но с ней нельзя, и почему? Потому что разведена. Чушь какая. И он женится на этой скучной тупице, на Мэй Уэлланд, весь из себя благородный такой. Так ему и надо, идиоту, это понятно. А вот зачем писать про него – непонятно совсем.

Кора посмотрела на книгу. Влюблен в графиню Оленскую? Которая разведена? Кора этого не ожидала. Он хочет ее, это да. Возможно, девочка не поняла. Возможно, она пока не различает этих вещей.

– Ой. – Луиза прикрыла рот ладонью. Она опять стала как ребенок. – Я все испортила, да? Простите.

– Вовсе нет, – возразила Кора. – Я читаю не «что» написано, а «как». – Самое время повторить за кем-то эти слова. Она выглянула в окно, держа черные волосы в поле зрения. За окном простирались жаркие безветренные прерии. Стадо ангусских коров стояло по колено в илистом пруду, теснясь в тени одинокой ивы. Поезд должен пройти мимо старой фермы – не совсем рядом, но близко. Кора вспомнила, как лежала в постели ночью, в темноте, прислушиваясь к гудкам.