📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгИсторическая прозаОльга Берггольц. Смерти не было и нет - Наталья Громова

Ольга Берггольц. Смерти не было и нет - Наталья Громова

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 4 5 6 7 8 9 10 11 12 ... 74
Перейти на страницу:

Судьбы поэтов «Смены» складывались по-разному. Одни уходили в детскую литературу, другие в перевод. Саянов, Прокофьев и Тихонов превратились в литературных начальников. Однажды Шкловский, по воспоминаниям Каверина, в конце тридцатых годов слушая на собрании выступление Николая Тихонова, саркастически заметил: «Жить он будет, а петь – никогда!»[10] Судьба же лучшего из них, поэта Бориса Корнилова, завершилась в 1938 году: он был расстрелян.

А Ольга Берггольц по сути еще в 1926 году предсказала свою поэтическую судьбу. Однажды на вечере Союза поэтов, который вел Корней Иванович Чуковский, она попросила у него разрешения прочесть свое стихотворение «Каменная дудка». Чуковский согласился.

Я каменная утка,
я каменная дудка,
я песни простые пою.
Ко рту прислони,
тихонько дыхни —
и песню услышишь мою.
Лежала я у речки
простою землею,
бродили по мне журавли,
а люди с лопатой
приехали за мною,
в телегах меня увезли.
Мяли меня, мяли
руками и ногами,
сделали птицу из меня.
Поставили в печку,
в самое пламя,
горела я там три дня.
Стала я тонкой,
стала я звонкой,
точно огонь, я красна.
Я каменная утка,
я каменная дудка,
пою потому, что весна.

«Чуковский очень обрадовался, – вспоминала Берггольц. – Он обнял меня за плечи и сказал: – Ну, какая хорошая девочка! Какие ты стишки хорошие прочитала! – А потом повернулся ко всем и проговорил: – Товарищи, это будет со временем настоящий поэт».

Изначально природе ее творчества было свойственно немного наивное, но счастливое принятие жизни и нового мира. Совсем скоро «как весну» она будет петь про стройки коммунизма, заводы, каналы, колхозы, дороги, Днепрогэс.

Но однажды из каменной дудки зазвучит совсем иной голос…

РАППы и ЛАППы

Группа «Смена» вместе с объединениями «Резец», «Стройка», «Красная звезда» и другими входила в Ленинградскую ассоциацию пролетарских писателей (ЛАПП). Быть членом официальной организации означало иметь возможность профессионально заниматься литературой. Но вольные собрания молодых поэтов и писателей все чаще оказываются под подозрением, их членов порой арестовывают. Даже сменовцы кажутся старшим товарищам из ЛАПП слишком свободными и независимыми. Поэтам «Смены» говорят, что их группа «перерождается», сверх меры увлекается акмеизмом, а посему нуждается в оздоровлении.

Проработкой поэтической молодежи занималась всесильная в двадцатые годы организация – Российская ассоциация пролетарских писателей (РАПП). Она могла сделать жизнь любого писателя или поэта невыносимой – о некоторых так и говорили: «инвалид литературной проработки». Одним из рапповских руководителей был Леопольд Авербах, который сыграет роковую роль в жизни Ольги.

Но «управление» литературой началось еще до РАПП, в 1921 году, тогда надзор за ней осуществлял всемогущий Лев Троцкий. «Нам необходимо обратить больше внимания на вопросы литературной критики и поэзии, – писал он, – не только в смысле цензурном, но и в смысле издательском. Нужно выпускать в большем количестве и скорее те художественные произведения, которые проникнуты нашим духом»[11].

Определение «нашего духа» и разделило литературное начальство. С первых дней своего существования РАПП претендовала на ведущую роль в руководстве советской литературой – и с каждым днем действовала всё более воинственно. Всех писателей, не входящих в ассоциацию, она делила либо на врагов, либо союзников. Подспудной же целью РАПП, как и МАПП (Московской организации), была борьба с линией Троцкого в литературе, в частности, с журналом «Красная новь», возглавляемым старым большевиком Александром Воронским. Воронский делал ставку на «попутчиков», то есть на известных литераторов, творчество которых укладывалось в русло прежних народнических ценностей. Это была своего рода калька партийной борьбы, перенесенная на литературную почву.

Московская организация пролетарских писателей, ставшая в 1928 году секцией РАПП, придерживалась наиболее радикальных классовых позиций в литературе. Журнал «На посту», который она издавала, занимал непримиримую позицию не только к «Красной нови» и Воронскому, но и к «Серапионовым братьям», которые были для нее символом всего мелкобуржуазного. И хотя стояние «На посту» продолжалось сравнительно недолго – в 1925 году журнал был распущен, – его эстафету принял журнал «На литературном посту», который издавался реорганизованной РАПП. В ее правление вошли Юрий Либединский, Леопольд Авербах, Алексей Селивановский, Александр Зонин.

«Новой» РАПП было жизненно необходимо выдвинуть из своей среды талантливых литераторов. И вот уже Либединский, написавший повесть «Неделя», признается выдающимся пролетарским писателем, а вслед за ним и Фурманов с «Чапаевым», и Фадеев с «Разгромом».

В конце 1928 года Либединский откомандировывается в Ленинград, чтобы контролировать местную писательскую организацию и провести пролетарскую чистку. Обычно эта процедура начиналась с изложения перед коллективом своей биографии. Затем надо было отвечать на вопросы, которые могли быть из любой области – политической или личной. Ольга Берггольц, которая проходила чистку вместе со всеми, по мнению комиссии, не работала на производстве и не знала жизни рабочего класса, и поэтому была из ЛАПП исключена.

Одним из тех, кто особенно нападал на Ольгу, был молодой писатель Михаил Чумандрин. Он называл ее либералкой, чуждым элементом и требовал, чтобы заодно ее исключили и из комсомола.

Чумандрин – бывший беспризорник, рабочий-прессовщик завода «Красный гвоздильщик» – попал в писатели по первому призыву ударников в литературу. Он только что опубликовал несколько очерков и был назначен одним из секретарей РАПП и редактором журнала «Звезда». Вспоминали, что как-то, явившись на заседание редколлегии и актива журнала «Звезда», где были маститые писатели: Ольга Форш и Юрий Тынянов, Корней Чуковский, Алексей Толстой и Самуил Маршак, Борис Лавренёв и Михаил Зощенко – он от неловкости крикнул им: «Здравствуйте, белогвардейцы!»

А теперь он упрекал Берггольц в отсутствии классового подхода и связи с рабочей средой.

Что ж, Ольга действительно демонстрировала широту своих взглядов. Она ходила в гости к Ахматовой, слушала ее стихи. В 1926 году ее, совсем еще юную поэтессу, направил к Ахматовой Николай Клюев. «Слушая детские мои стихи (16 лет), – писала Берггольц спустя годы в записной книжке, – сказал:

– Орел Сафо над вами, девушка.

Он еще называл меня „колосок“».

1 ... 4 5 6 7 8 9 10 11 12 ... 74
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?