Дикарка Жасмин - Бертрис Смолл

— Когда девочке исполнилось только полгода, с родины Кандры приехал мудрец. Он привез ужасные вести, и Кандра должна была покинуть любимую дочь и правителя Акбара. Она не хотела уезжать, но еще больше не хотела оставлять ребенка. Но Акбар не позволил ей взять девочку с собой, и Кандра передала ее своей подруге Ругайе Бегум. «Будь матерью моему ребенку», — сказала она Ругайе, которую Аллах не благословил иметь детей от собственной плоти. Та с радостью согласилась, потому что любила свою подругу и полюбила девочку. Кандра покинула владения императора, и с тех пор ее не видел ни он, ни все, кто ее любил.

Известно, что она благополучно прибыла на родину, и каждый год в день рождения Ясаман Камы Бегум правитель Акбар посылает матери Кандры прекрасную жемчужину. Другая бабушка Ясаман и вся семья таким образом узнают, что ребенок растет и благоденствует.

Глаза Ясаман крепко закрылись, дыхание стало реже, большой палец левой руки медленно пополз ко рту. Взрослые поднялись и вышли из комнаты. Ругайя Бегум провела мужа в маленькую столовую, чтобы он мог с ней поужинать.

— Прости, господин, что еда такая нехитрая, — извинилась женщина, — но ты не предупредил меня о своем приходе.

— Я наслаждаюсь твоей простой едой, — ответил он ей. — В главном дворце трапеза такая пышная каждый день. Мне готовят по крайней мере пять сотен блюд. И никто из сидящих со мной за столом не может взять ни кусочка, пока их все не подадут мне. Это утомительно.

Ругайя склонила голову, чтобы скрыть улыбку.

Акбар был правителем этой обширной земли. Он мог сколько угодно жаловаться на помпезность, окружавшую его в повседневной жизни, но стоило ему по-настоящему захотеть сделать жизнь проще, ему нужно лишь отдать приказ. Правда заключалась в том, что обычно ему нравилась эта кутерьма, хотя иногда, как в этот вечер, он стремился к уединению. Она подняла глаза и подала знак слуге накрывать на стол.

Трапеза началась с шербета из арбуза, чтобы возбудить аппетит перед последующими деликатесами. На стол явился медовый хлеб, посыпанный семенами мака, потом искусно приготовленная нога ягненка, цыпленок под соусом карри из горчичных листьев, речная рыба с красным перцем чили, мисочки с маринадами из моркови и пряных трав, рис-шафран. Акбар разорвал хлеб пополам и великодушно пробовал каждое предлагаемое ему блюдо. Когда он кончил, ему подали лимонный шербет и чищеные личи в блюде с легким вином, свежие фрукты на подносе, вазу фисташек без скорлупы и лепестки розы в застывшем меду. Он ел с удовольствием, а потом произнес:

— От твоего угощения я буду крепко спать.

— Как и мы все, мой господин, — ответила Ругайя с улыбкой. — Мы уже не так молоды, как прежде.

— Но я и не так стар, — запротестовал он.

— Не забывай, мой господин, — игриво подтрунивала над ним жена, — я точно знаю твой настоящий возраст. Мы ведь не только муж и жена, но двоюродные брат и сестра.

Акбар усмехнулся.

— Ты права, — согласился он. — Но я еще достаточно молод, чтобы насладиться в постели с хорошенькой женщиной.

— А разве для хорошенькой женщины существуют недостаточно молодые мужчины? — шаловливо спросила она. Ругайя была довольна, что после всех лет может его рассмешить. А в смехе он нуждался как никогда.

— Ты всегда была так мудра или поумнела с годами? — в ответ подтрунивал он над женой. — Не забудь, ведь и я знаю твой возраст!

— Но я уверена, мой господин, что ты слишком благороден, чтобы раскрыть эту тайну другим.

Акбар вновь рассмеялся, но тут же посерьезнел и спросил:

— Почему ты не рассказала Ясаман, из-за чего была вынуждена уехать от нас Кандра? Разве она никогда не спрашивала, что за «ужасные вести» привез тот мудрец? Ведь обычно она любопытна, как обезьянка. — Но она — ребенок, едва вышедший из младенчества, мой господин. Пока ей достаточно знать, что Кандра любила ее и не хотела оставлять. Правду она не поняла бы, даже если я и попробовала бы ее объяснить. Когда она станет старше и научится мыслить, я расскажу ей, что произошло на самом деле, если она захочет знать. Возможно, это будет уже не важно.

— Тогда зачем, дорогая, ты рассказала ей остальное?

— Если бы я этого не сделала, рассказал бы кто-нибудь другой. Нет способа заставить людей поверить, что Ясаман — плод твоего семени из моей утробы. Всем ясно, что я не настоящая ее мать. Я — полная и ширококостная. Мои волосы черны, а кожа пшенично-золотистого оттенка. А Ясаман худенькая и изящно сложенная. Бирюзовые глаза выдают, что она дочь другой женщины. Ее кожа, как густая сметана. А волосы, хоть и прямые, как у тебя, господин, но блестят, словно в них спрятан огонь, как у Кандры.

Наступит день, когда кто-нибудь из злобы, ревности или просто из подлости расскажет Ясаман про Кандру. Но ведь никто не знает правды, которую знаю я. Разве ты не приказал Абу-л Фазлу, своему историку, вымарать всякое упоминание о Кандре из его сочинений о твоем правлении? Я знаю, ты сделал это, потому что тебе больно. Но другие могут не понять этого. Они могут представить все в недобром свете и причинить боль моему ребенку, но я не позволю этого! Пока в моем теле теплится дыхание и есть сила в руках, я не дам повредить нашей дочери!

Акбар кивнул и, взяв ее руки, любовно их сжал.

— Я мудро поступил, когда отдал Ясаман тебе, Ругайя. Помню, как Кандра пожаловалась мне, что Шайкхо Баба ревнует ее ко мне, потому что хотел ее сам. А когда родилась Ясаман, он даже предположил, что она не моя дочь, а ребенок какого-то португальца, который первым взял Кандру для собственных удовольствий. Тогда он был зол и разочарован, но сегодня обожает маленькую сестренку.

— Глядя на Ясаман, никто не усомнится, что это твой ребенок, мой господин, — сказала Ругайя Бегум. — Крошечная родинка над верхней губой у левой ноздри копия твоей, разве что меньше, и хотя она — не вылитая ты, ее взгляд такой же царственный, особенно когда ей перечат. — Она рассмеялась. — Она просто устрашает слуг этим взглядом.

— Да, — согласился Акбар, — я заметил. Ее пронзительный взгляд выдает ее татарское происхождение — Он пристально взглянул в глаза жены. — Ты хорошая мать, Ругайя Бегум. Ясаман повезло, что ты любишь ее и заботишься о ней.

— Она часть моей души, господин. Я каждый день благодарю Всевышнего, что ты доверил мне ее воспитание.

— В эту ночь мне хочется отдохнуть, Ругайя, — сказал Акбар. — Разреши мне остаться в твоей постели.

— А разве тебе недостает твоих хорошеньких женщин? — тепло подсмеивалась жена.

— Иногда старый друг — лучший друг, — улыбнулся он, касаясь кончиками пальцев ее щеки.

— Ты имеешь в виду старых жен? — подшучивала Ругайя.

— Нет, — тихо ответил он. — Ты мой друг, Ругайя Бегум. У меня тридцать девять жен, из которых ты — первая. Но настоящих друзей, на которых я могу положиться, совсем немного. Ты — одна из них.

— Как хорошо, что мы есть друг у друга, — прошептала она.