Главбух и полцарства в придачу - Дарья Донцова

Похоже, я ошиблась, папашка набрался по самые брови. Стадиядарения «конфетки» предшествует полнейшему остекленению Ленинида. Он, скорейвсего, выжрал почти литр водки. Ясное дело, что его нынешняя жена Наташка, дамасуровая, борющаяся с пьянством мужа при помощи простых народных средств, кулакаи скалки, выгнала свое сокровище вон. Но и я не лыком шита. Прожив все детствос алкоголичкой Раисой, терпеть не могу выпивох, и Ленинид великолепно об этомзнает, хоть мы и встретились с ним, когда я, давно став взрослой, похорониламачеху.[2]Поэтому сегодня не пущу к нам папашку. Пусть едет куда хочет и сидит там, покане протрезвеет.

– Ну доча, – ныл Ленинид, опасливо косясь наменя, – не злись на папку. Один я у тебя, другого-то не будет. И не пилвовсе, так, пригубил чуток от радости. Ей-богу, только пару бутылок пивкатяпнул, водки ни граммульки, ни капельки, лишь «Клинское» светлое, его дажедетям дают, от него одна польза и никакого вреда.

– Что же тебя столь обрадовало? – спросила я.

– Так Наташка отдыхать уперлась! – счастливовоскликнул папенька. – Вместе с сыном и жабой. Путевку взяли, в санаториюотъехали, на трехразовое питание, нервы лечить.

– С кем? – удивилась я.

Воображение мигом нарисовало Наташку, весьма грузную особу,бодро шагающую к самолету. В руках наша бывшая соседка и моя теперешняя«маменька» сжимает банку, в которой сидит здоровенная лягушка с выпученнымиглазами. Но откуда она у Наташки? Жена Ленинида самозабвенно разводит цветы, а кживотным совершенно равнодушна.

– С кем она уехала? – повторила я.

– С сыном и с жабой, – повторил Ленинид, – смоей тещей, чтоб ей минеральной водой захлебнуться там, любимой маме.

Тут только до меня дошло.

– Значит, Наташка с сыном и с матерью укатила накурорт?

– Точняк, – подтвердил папенька, – желудокполоскать.

– А тебя к нам отправили?

– Опять верно.

– С какой стати?

Ленинид горестно пожал плечами:

– Сам не пойму, дали чемодан и велели: «Ступай к своейдоченьке драгоценной. Мы тебя тут одного не оставим, нажрешься, как свинья,грязь разведешь, баб притащишь». Сумку сложили и выпихнули.

Я ринулась к телефону. Ну, Наташка, погоди! Сейчас выскажуей все, что про нее думаю.

– Эй, доча, – воскликнул Ленинид, наблюдая, как яяростно тычу в кнопки, – не старайся! Уперлись они, дома нет никого.

– Тогда ступай назад.

– Не могу.

– Почему?

– Да они дверь заперли, а ключи с собой забрали.

– У тебя что, своих нет?

– Не-а, они и мои утащили в санаторию.

– Послушай, ты же бывший вор, неужели не сумеешь замоквскрыть! – не утерпела я и тут же пожалела о сказанном.

Ленинид, говоря языком милицейского протокола, твердо вставна путь исправления, решительно порвал с преступным прошлым. И вообще,некрасиво напоминать папеньке об ошибках молодости. Сейчас он честный гражданин,отличный краснодеревщик, верный муж, а семь или восемь ходок на зону – япостоянно путаю, сколько раз он сидел, – остались в другой жизни. Наданном отрезке времени Ленинид законопослушный гражданин, ну выпивает иногда,так кто из нас без греха?

– Эх, доча, – пригорюнился папенька, – вор-товор, только по хатам не шебуршил, лопатники тырил у лохов,[3]с замком управиться, правда, сумею, но прикинь, что со мной Наташка с жабойсделают, когда вернутся? Завизжат, словно потерпевшие, завоют… Уж пусти, Христаради, впрочем, коли не захочешь, я на вокзал пойду. Мне не привыкать бомжевать!

Я посторонилась.

– Входи.

– Ай, спасибо, ну дочура, ну хорошая, – зачастилЛенинид, снимая ботинки, – я вам помогу. Вон, дверца у шкафа болтается.Семен-то с Олегом безрукие, гвоздя не вобьют.

– Иди на кухню кофе пить, мастер, – усмехнулась я.

Злость куда-то испарилась. На Ленинида невозможно сердитьсябольше десяти минут подряд. Несмотря на возраст, папашка сохранил совершеннодетское выражение глаз и обезоруживающую наивность.

Вернувшись в спальню, я с тоской посмотрела на стопку чистойбумаги. Скоро надо сдавать в издательство новую книгу, у меня же в головезияющая пустота, никаких мыслей. О чем писать? Какую тему придумать?Наркоторговля? Мафия? Милиционеры-оборотни? Все старо, как мир. Стоит зайти влюбой книжный магазин, и мигом натолкнетесь на кучку детективов, на тот илииной лад перепевающих старые песни.

Взгляд уперся в календарь. Еще пара дней, и мне начнетзвонить редактор. Я до паники боюсь милейшую, интеллигентнейшую ОлесюКонстантиновну. Только не подумайте, что она ругает меня. Нет, она просто оченьлюбезно напоминает:

– Виола Ленинидовна, ждем рукопись.

Ни разу она не вышла из себя, не повысила голоса, ноотчего-то я, слыша в трубке мелодичное сопрано редактора, мигом покрываюсьхолодным потом и начинаю, глупо хихикая, говорить глупости. Скорей всего ОлесяКонстантиновна считает меня полной идиоткой, но бизнес есть бизнес, а детективыАрины Виоловой, это мой псевдоним, по непонятной причине вдруг начали хорошопродаваться, поэтому редактор и терпит авторшу, постоянно опаздывающую сдатьновую книгу.

Вот и сейчас следует немедленно приковаться к письменномустолу, но никакого желания делать это у меня не возникало.

Оттягивая неприятный момент, я решила навести в спальнепорядок. Вот разберу шкаф и сяду за работу. Хорошо, что Олега нет дома.Недавно, увидав, что я перекладываю вещи в гардеробе, Куприн заметил:

– Сегодня вторник. Между прочим, в воскресенье ты ужеприводила в порядок шмотки.

– Они снова скомкались.

Олег ухмыльнулся:

– Да нет. Просто тебе неохота писать, вот и ищешь любойповод, чтобы не браться за книгу.

Я очень разозлилась в тот момент на мужа и довольно резкоответила:

– Вот уж не знала, что живу с психоаналитиком.

Куприн заулыбался еще шире.