В теле пацана. Книга 3. Путешествие в Градир - Игорь Павлов

рубануть или нет. Не стала, мимо в опасной близости проползла и дальше за дом рванула.

Сзади монстра заходит Имира! Кажется, отступление основной массы — это отвлекающий манёвр. Но оборотень вдруг вскакивает и начинает задними лапами копать землю, летит назад явно принесённый откуда — то дёрн, прямо на принцессу.

Девушка перекатывается в сторону и рвётся в бой. Но тут пёс изворачивается и открывает свою здоровенную пасть с рядами акульих зубов, это не считая здоровенных бившей вместо клыков!

На лету Имира успевает выпустить две стрелы, вероятно пойдя ва — банк! Но ей не везёт. Монстр, наученный горьким опытом и дорожащий последним глазом, ещё выше поднимает нос, защищая тем самым глаз.

Потоком воздуха мне удаётся вышибить её из пасти урода за секунду до того, как его челюсти смыкаются. Тем не менее, Имира теряет всё своё снаряжение, ибо зубами всё же срываются ремни перевязи.

Принцесса падает на крышу сарая и пробивает её к хренам. Слышу массовый женский визг, доносящийся оттуда. Там что, пленницы⁈

Времени размышлять нет. Зверь видит, что суккубки мчат обратно с мечами в замахе, все без исключения, готовые рубиться до последнего.

Монстр готовится к прыжку, но я являю перед ним ледяной барьер во весь его рост. И зверь, недоумевая секунды две, смотрит на своё мутное отражение. Делаю вторую стену перпендикулярно, желая закрыть его в коробку, может, задохнётся урод. Но гадёныш перелазит спокойно барьер и устремляется на обидчиков.

На груди уже кулон греется, обозначая, что я растратил весь свой резерв. И теперь отдаёт мне магические силы. Ну да, за толстенные плиты льда приходится дорого платить.

Завязывается ожесточённая схватка, в которой рубятся уже по — взрослому. Когти у оборотня оказалось не так легко перерубить, искры летят, клинки ломаются! Воительницы без оружия отступают. Кажется, что со зверем им биться проще. Он тупее, но проворнее. Мечи начинают попадать по конечностям и телу. Но отлетают от него, шерсть клоками летит. А коже хоть бы что!

Нет, обычный катана здесь не поможет, даже серебрёный. Раз у этих такая беда.

Оборотень начинает гоняться за бабами вокруг дома и сарая!

Являю серповидный клинок Уцарии! Усаживаюсь поудобнее на крыше и начинаю растирать лезвие серебром, насвистывая любимую мелодию. И попутно страхуя девок, которые попадают под раздачу разъярённого урода. То ветер пущу, то лёд возведу. А резерв уже с кулона неумолимо тает.

Задолбало на крыше сидеть. Руки чешутся.

Надеюсь, горе воительницы уже поняли, что нихрена без меня не смогут.

Монстр наворачивает круги, бабы визжат, шлёпая порой по лужам и лавируя меж ещё не растаявших плит льда. Лихетта командует, координируя. В голосе прослеживаются нотки безысходности. Увы и ах. Все запыхались, шатает некоторых. Часть особо уставших начинают через окна просачиваться в дом оборотня, чтобы отдышаться. Может, чем поживиться. А пёс — динозавр всё бегает, как угорелый. Похоже, нравится ему.

Одна Имирета второй глаз пытается поразить из — под палы. То на крышу вскочит и стрельнет, то спрыгивает и навстречу пуляет.

Какие — то крестьянские бабы визгливые в почерневших от крови местами белых платьях выскочили из сарая, побежали прочь, одна запуталась в подоле, кувыркнулась, вторая столкнулась с ней, третья запнулась о вторую, все три покатились и прямо в грязную лужу от частично растаявшего льда. Как оказалось, всем на них наплевать, даже оборотню.

Являю лук приспешника Сехмет и сразу вкладываю в него чёрную стрелу. Подхожу к краю, становясь спиной. Подгадывая, когда тварь оказывается в нужном мне месте на углу дома, падаю спиной назад.

Сердце ухает, и мир замирает, даруя спокойствие и тишину.

Методом проб и ошибок я понял, что лишь так могу самостоятельно вызвать нечеловеческую скорость, дарованную генералом Вейзевула.

В замедленном падении взвожу лук и с неимоверными усилиями изворачиваюсь в сторону бегущей навстречу твари. Не важно, ближе или дальше она. Но я прицеливаюсь ровно тогда, когда мы на одном уровне по высоте. Мышцы с каждым моим испытанием этой силы всё быстрее перестраиваются к условиям ускоренной работы. Как и сердце, что очень быстро начинает долбить. И в реальном времени, скорее всего, хреначит, как шестиствольный пулемёт, вышибая кровь в жилах нещадно.

Оборотень даже не смотрит на меня. Его интересует суккубка, улепётывающая по прямой и готовая перекатиться, уходя с линии атаки в любой момент.

Целюсь в уцелевший глаз монстра. Оттягиваю тетиву до предела и ощущаю, как трещат мои собственные жилы. Отпускаю стрелу, как раз вовремя. Между мной и монстром метра три остаётся, когда тонкий чёрный луч зависает на миг. Но затем начинает стремительно идти в сторону цели.

Когда монстр видит меня, уже поздно. Стрела входит в налитый кровью глаз, как в желе иголка.

Отпускаю из руки лук. И, не желая, падать костьми на грунт, особенно перед бегущей тварью, являю в замедленном времени контур из блёсток вокруг себя и телепортируюсь прямо за пса.

Когда ноги ощущают твердь, мир вновь ускоряется и наливается звуками, которые неожиданно болезненно врываются в мой мозг. Ноги хотят подкоситься, но стоп, мои хорошие. Я держусь. А монстр вдруг взвизгивает мерзко и врубается прямо в крыльцо. Сносит его к чертям собачьим, дальше таранит остатки забора! Запинается, делает мощный кувырок уже на площади. И начинает крутиться вокруг своей оси, как полоумный. Всё, зрения лишился. Отлично.

И скорее всего, повредился мозг. Стрелы здесь непростые.

Перемещаюсь магией к твари и рублю серповидным клинком по задней лапе! Не перерубил, но жилу перерезал. Причём легко. Вот тебе и клинок Уцарии! Слишком вертлявая тварь, почти ушла от лезвия. Но теперь замедлилась, взвыла. Лягнуть пытается! Увернулся с азартом. Вторую ногу рубанул, вошло, как в масло. Но на соплях осталась висеть. Оборотень завалился на бок, кровь захлестала ручьём. Дышит тяжело, хрипит, уже не рыпаясь.

Со стороны шеи подошёл, насвистывая свою фирменную мелодию из «Убить Билла». Наложил на звено формулу разрушения. Подцепил клинком цепочку, оттянул. Рукой коснулся, золотое звено ссыпалось в золотой песок. Мало ли, ещё какие сюрпризы от такого оберега.

Думал, успею забрать амулет. А нихрена. Суккубки бегут добивать.

Э, нет. Годзилла мой. Отпускаю амулет, который сразу падает с шеи. Взбираюсь на тушу с нечеловеческого пряжка.

Вот же долбаный тираннозавр! Как искусный дровосек выпуклой стороной клинка размахиваюсь и рублю от души! С первого же удара по шее он забулькал и завыл жалобно. Со второго артерию перерубил, и хлынула тёмная жижа потоком. И только с седьмого удара башка отделилась полностью. Если честно, замучился рубить хребет.

Горячая кровь хлещет, как из ведра, брызги рикошетят отовсюду и летят прямо на мой походный костюм и волосы. Тьфу млять.

Последние конвульсии. Сердце замирает. Всё, готов сучёнок.

— Щенок, — бросаю с ухмылкой и закидываю окровавленные локоны назад гейским жестом. Никак не могу себя от этого отучить.

Суккубки с ошалелым видом окружают меня, стоящего на трупе из которого всё ещё фонтанирует кровь. Спешу побороть собственную дикость, вырывающуюся у меня изнутри. Моё долбаное бешенство так и рвётся, будто отдельное существо, которому дай повод кого — нибудь разорвать.

После того, как я пережил встречу с генералом Вейзевула, эти ощущения всегда приходят ко мне в процессе боя. Были тренировки на Утёсе, где я чуть не покалечил собратьев по оружию, когда срывало крышу.

— Раз, два, три… — пересчитываю воительниц вслух, указывая на них серповидным клинком.

На лицах воительниц недоумение, граничащее с обидой. Из дома выходят две, ковыляют, прихрамывая, из сарая выползает ещё одна. Как раз не досчитался. Лихетта и Имира уже здесь, дышат тяжело. Все тринадцать воительниц на месте с клинками наголо. Руки, ноги на месте, лица вроде не обезображены, сиськи не оторвало.

— Все целы, это самое главное, — заключаю с ухмылкой.

Вздыхаю, смотрят так ошарашено с приоткрытыми ртами. То на меня, то на голову зверя с приоткрытой пастью и свесившимся на бок языком. Взмыленные, грязные бабы. Одна в куриных перьях на башке, от другой навозом несёт, вон даже кусок какашки на плече остался, третья такая мокрая, что все волосы к черепу прилипли. Так — то все по пояс мокрые от луж с моего льда.

— Дааа, — протягиваю с издёвкой. — Заставили же вы меня