Укрощение - Леонид Гришин

Я был единственным, кто остался на ночь у Петровича. Я не стал брать с собой рыбу – ни карасей, ни карпов. Мне не хотелось ничего готовить, я решил поужинать тем, что у меня было: сыр, колбаса, овощи. Пошёл на кухню и заварил себе чаю. Зашёл Петрович.

– А что это вы рыбу не жарите и не коптите?

– Знаете, просто лень было, мне в такую погоду стало жалко её брать…

– О… Потянуло вас на романтику. Тогда пойдёмте, я угощу… Поужинаем у меня.

Я не смог отказаться от такого заманчивого предложения, поднялся и начал собирать продукты.

– Оставьте, оставьте, у меня всё есть, – я послушался, убрал продукты в холодильник и отправился вслед за ним.

В саду под вьющимся виноградом был накрыт стол, на котором я увидел жареную рыбу и маринованного толстолобика. Маринованный толстолобик часто бывает на столе и у брата. Кроме рыбы на ужин был жареный гусь.

Он предложил мне вина или чачи. Мне почему-то захотелось стопочку чачи. Он тоже выбрал чачу.

Мы выпили с ним по стопке. Я с удовольствием закусил маринованным толстолобиком. Жареный сазан – просто пальчики оближешь. Ещё был вкусный хлеб. На Кубани можно быть сытым одним хлебом. Я отметил его хлеб, он улыбнулся и рассказал, что хлеб он сам выпекает.

– Выпекаю из нашей твёрдой кубанской пшеницы. Оттого и хлеб такой мягкий.

– Петрович, а скажите, почему вас называют Немым?

Он улыбнулся и посмотрел мне в глаза.

– Да знаешь, я ведь был немым. Мы с тобой почти ровесники. Дети войны мы с тобой. У тебя отец воевал?

– Три войны прошёл.

– Жив вернулся?

– Да. В последней партизаном был.

– А я ни отца, ни деда не помню. Я их не знал. Мы с братом близнецы – детдомовские. Как мы туда попали – не знаю. Даже не знаю, где мы родились. Помню, всё вокруг взрывалось, и нас куда-то увозили чужие люди. Мы с братом друг за друга держались, нас куда-то отвезли, потом ещё перевозили. И голодно, и холодно было, чего только не было. Но мы с братом друг за друга держались…

Мы с ним одинаковые были, нас никто не различал. Документы где-то потерялись, а нас так и звали – близняшки. Когда стали оформлять документы, стали спрашивать наши фамилии, но мы не только фамилий не знали, но и имена перепутали. Мы ещё тогда слишком малы были, чтобы такие вещи помнить. Нам дали фамилию Близнецовы. Мне дали имя Иван, а брату – Пётр. Отчество общее дали – Петрович. Нам на руки повязали тряпочки с нашими именами, потому как в жизни нас было не различить.

Вот так мы и попали в детдом. Из детдоме некоторых забирали в семьи, а нас не забирали. По одному ещё бы могли взять, но был указ, запрещающий разъединять братьев. Так мы и жили с ним. Не скажу, что в детдоме главенствовали, но поскольку вдвоём были, да ещё и родные братья, всегда друг за друга заступались. Мы относились с уважением к другим, и к нам так же. Убегали мы с ним, особенно летом побеги устраивали. Нам казалось, что на природе лучше жить, чем в детдоме. Жили в лесу в шалашах. Но нас, как правило, всегда отлавливали. Убегали в августе, когда всё поспевало и можно было питаться на природе. Зимой мы никогда не убегали. Нас в детдоме и кормили, и поили, и одевали. До седьмого класса мы там и жили…

После седьмого нас обоих направили в ФЗУ на завод. Учились мы неплохо, были ближе к отличникам. Если бы мы не убегали в своё время, то и отличниками бы, наверное, стали. На токарей учились. Специальность освоили хорошо. После ФЗУ мы с ним поступили в техникум. В техникуме тяжело было учиться, нас в детдоме и в ФЗУ одевали и кормили, а в техникуме только стипендии выдавали… Общежитие, правда, было. Мы были крепкие ребята и нашли подработку. Сначала разгружали что-нибудь, а потом дворниками устроились. Нас никто не обижал. После учёбы шли и подметали, нам это нравилось даже. Городские на нас, конечно, с презрением смотрели, но нам всё равно было. Когда техникум закончили, вернулись туда же на завод, где были ФЗУшниками. Нас помнили и сразу поставили мастерами. Мы справлялись, но проработали недолго. Пришли повестки в армию. Пётр мне предложил подать документы в институт, у нас же с ним красные дипломы были после техникума. Студентов в армию не берут. Я согласился и поддержал его.

Мы подали документы, без проблем сдали экзамены, поскольку в техникуме учились хорошо. Нас зачислили. Правда, здесь мы уже и подрабатывали нормально. Токарями нас приглашали в третью смену, потому что завод не справлялся с планом. Поэтому у нас и деньги водились, могли с девушками и в кино, и в кафе. Внешность наша девушек не отталкивала, а наоборот привлекала.

Так мы с ним и работали до окончания института. Жениться ни он, ни я не хотели в это время. Распределили нас в разные города, мы были уже взрослые. При распределении наше желание работать вместе учтено не было. Нас это не очень огорчило. Меня направили почти сюда, в Ростов. А он – на Урал попал. Мы переписывались. Дружно жили с братом…

И вот однажды брат мне прислал письмо, в котором сообщил о встрече с девушкой, на которой он женится. Приглашал меня приехать в Армавир. За Армавиром есть такой хутор – Высокий. Я к тому времени купил мотоцикл «Ява-350» с коляской. Тогда машину трудно было купить, даже если имелись деньги. За машиной были громадные очереди, иногда бесконечные, а выделяли на завод для ветеранов производства. Ну а для молодёжи не очень выделяли… Зато можно было купить мотоцикл. Были «Ижи», мощные «Уралы». Были и иностранные. Это «Ява» и «Паннония». Вот Чехословацкая Ява мне нравилась. Я накопил денег и купил «Яву-350» с коляской. Мне доставляло удовольствие на ней ездить. Это сейчас показывают мотоциклистов в коже и в очках на мощных мотоциклах с поворотами. А раньше шлем был не обязателен, уже не помню, в каком году появился запрет на езду без шлема. Сначала ввели в Краснодарском крае, в Ростовской области. Тогда, как сейчас, существовало негласное братство мотоциклистов. Особенно я по Явам своим сужу. Если мотоциклист стоял рядом с Явой на трассе, даже не прося помощи, то каждый проезжающий на мотоцикле считал своим долгом остановиться и спросить, нужна ли помощь. А в то время сервисов не было, всё с собой возили. У меня в коляске был вулканизатор, спицы, которые часто приходилось менять, тросики. Смесь для мотоцикла была не на каждой заправке, поэтому приходилось возить с собой небольшую канистру с маслом.

Брат мне написал, что в свой отпуск едет знакомиться с будущим тестем и тёщей. К этому времени приглашал меня приехать туда. Примерно триста километров от Ростова. На Яве проскочить за четыре часа. Тогда машин не было столько. Не было такой загруженности на дорогах.

Приехал туда. Знаешь… Как брат встретился с этой девушкой, где он нашёл? Скажу как мужчина мужчине, что такой красоты я ещё не встречал, хотя к тому времени был мужчиной за тридцатник. Слов не хватит, чтобы описать эту девушку.

Я остолбенел и позавидовал брату. Первый раз я позавидовал брату. Но потом я порадовался за него, что он нашёл такую красавицу. Она протянула мне руку.

– А я о вас всё знаю, мне Пётр о вас всё рассказал.