Битва в Арденнах. История боевой группы Иоахима Пейпера - Чарльз Уайтинг

Изучая подробную карту — составленную для предыдущего, 1940 года, наступления по тому же маршруту, — Пейпер буркнул командиру своей дивизии Монке, что это путь для велосипедов, а не для танков. Маршрут, правда, имел то преимущество, что на нем было не очень много мостов, которые могли бы взорвать, но на большой протяженности дорога была чересчур узка или извилиста, а на некоторых участках — например, от Линьевиля до Ставло — и узка, и извилиста одновременно, к тому же склоны местами чертовски круты. Танкам, особенно гигантским 72-тонным «Королевским тиграм», невозможно двигаться по такой дороге быстро, а Пейпер прекрасно понимал, что именно скорость передвижения способна обеспечить успех операции, что для победы необходимо действовать, пока янки не оправились от неожиданного удара.

Чем больше Пейпер думал о предстоящем пути, тем меньше он ему нравился. Разработанный Дитрихом план броска к Маасу предусматривал день на прорыв, день на то, чтобы пробраться через Арденны, и день — на окончательный бросок до реки. Вечером третьего дня уже следовало начать подготовку к форсированию Мааса, на четвертый день — захватить плацдарм на другом берегу. Пейпер сразу указал на нереальность этих сроков, но его никто не слушал. Ему объяснили, что маршрут выбран самим фюрером и обсуждению не подлежит. Пейпер умел держать удар, поэтому больше не поднимал эту тему и углубился вместе со своими офицерами в работу над картами. Однако он лично потратил ночь на пятидесятимильный бросок в «Тигре», чтобы убедиться, способен ли танк физически в означенное время пройти это расстояние. Удостоверившись, что это так, Пейпер перешел к другим делам.

На совещании 14 декабря с участием корпусного командира Германа Присса, который два месяца успешно оборонял Мец от генерала Паттона, и Монке, командира дивизии, оба этих командующих дружно уверяли Пейпера, что тот не должен беспокоиться о своих флангах. Его цель — Маас, и задерживаться для подавления какого бы то ни было местного сопротивления — не его задача. Полностью понимая свою миссию, воспитанный на гудериановской доктрине мобильной войны Пейпер был вполне готов оставить проблемы с местным сопротивлением или угрозой с флангов следующей за ним пехоте.

Однако на следующий день после совещания он услышал, что два состава с горючим для корпуса так и не прибыли. Это означало, что топлива не хватит и, несмотря на приказы двигаться на запад как можно быстрее и нигде не останавливаться, все же придется задержаться, чтобы где-нибудь горючее найти. Иначе как добраться до Мааса? Разведка, которой в изобилии поставляли информацию как шпионы, так и сочувствующие жители с той стороны фронта, сообщала о возможности наличия у американцев складов горючего в Бюллингене, Ставло и Спа. Соответственно, эти три населенных пункта, расположенные чуть севернее оси наступления, приобретали для Пейпера особое значение. Но эти соображения он пока держал при себе.

Чем ближе подходил намеченный срок операции, тем больше появлялось у Пейпера сомнений в успехе. Перед его глазами все чаще возникала карта, на которой синими стрелочками были отмечены американские части, расположенные в Арденнах. Каким образом он должен был пробиваться сквозь них силами одной боевой группы? Вспоминался разрушенный Дюрен, куда его полк на несколько дней посылали помочь в расчистке города после бомбардировки союзниками очевидно невоенных объектов. Тела убитых приходилось чуть ли не соскребать со стен, и Пейпер готов был «кастрировать совершивших это свиней розочкой от бутылки». Его решимость во что бы то ни стало довести операцию до успешного завершения от этого только возросла. Кремер тоже, должно быть, разделял сомнения Пейпера в успехе операции, потому что незадолго до ее начала позвонил Пейперу и сказал:

— Мне плевать, что и как вы будете делать. Только дойдите до Мааса — даже если у вас останется к тому времени только один танк. Хоть одним танком доберитесь до Мааса — это все, что я прошу.

Пейпер сделал из этого только один вывод — Кремер сам не верит в то, что удастся добраться до Антверпена, и стремится лишь успокоить фюрера, что его указания выполнены и танки дошли до Мааса — что само по себе было бы достижением.

15 декабря пришли плохие новости по поводу отсутствия ожидаемых составов с горючим. Для Пейпера это было ударом. Но первый день великого наступления оказался еще хуже: казалось, все не так. Пехота с обоих флангов не сумела вовремя достичь своих целей. 3-я парашютно-десантная дивизия, хорошо зарекомендовавшая себя во Франции и оснащенная лучше любой другой пехотной дивизии в 6-й армии, оказалась укомплектованной плохими офицерами и зелеными солдатами. И вот на дороге в лосхаймский коридор в грязи и снегу стояло множество бронированных машин, забивших всю дорогу в ожидании сигнала к наступлению. В полдень пришло срочное сообщение из штаба корпуса: «Повернуть на запад, в Ланцерат. Наступление 3-й парашютной дивизии захлебнулось. Прибыть туда и обеспечить продолжение наступления».

Пейпера не было необходимости торопить — первые танки вскоре уже двигались в указанном направлении. На дороге постоянно попадались машины, принадлежащие наступающим пехотным дивизиям. По обе стороны дороги тянулись печальные колонны раненых, которые пешком двигались в тыл, к медпунктам. Внезапно впереди на дороге показалась колонна артиллерии на конной тяге. Пейпер, ни секунды не колеблясь, промчался прямо сквозь них, оставляя за собой бросившихся врассыпную лошадей и зависшие над кюветом повозки.

Наконец эсэсовцы приблизились к арене боевых действий. Над темной стеной соснового леса полыхали желтые вспышки, от которых во все стороны расходились клубы дыма. По обеим сторонам дороги валялось брошенное имущество, и американское, и немецкое. В сыром поле справа от дороги догорал американский полугусеничный вездеход.

Внезапно колонна остановилась. Пейпер выпрыгнул из своего джипа, в котором ехал вслед за головными танками, чтобы выяснить, в чем дело. Посреди дороги под странным углом стояла «Пантера», одна из ее гусениц была разорвана, а водитель танка сидел на броне, обхватив руками окровавленную голову.

— Мины, господин полковник! — доложил командир.

Пейпер кивнул — он понял. Десантники не разминировали дорогу, и немцы нарвались на одну из собственных мин! Саперы находились в самом хвосте колонны — на то, чтобы им добраться сюда со своими металлоискателями, потребовалось бы не меньше часа. Пейпер на секунду задумался, затем приказал:

— Ехать вперед прямо по минам! — и вернулся в свой джип, не успел командир и слова сказать.

Колонна рванулась дальше, периодически отмечая свое продвижение взрывами, когда очередной танк или полугусеничный вездеход наезжал на мину. Этот маленький участок пути стоил Пейперу шести бронемашин, но группа неудержимо продвигалась на запад.

К полуночи они подъехали к Ланцерату, и колонна стала замедлять ход. На единственной улочке поселка валялись обломки — следы сегодняшних боев, на которые машины то и дело натыкались в темноте. Пейпер все больше злился. Где эти чертовы десантники? Ни часовых, ни патрулей — вообще никого!