Феодора - Пол Уэллмен

Феодоре он показался скорее забавным, чем привлекательным. Поклон его был скован, словно ему было трудно сгибать спину из-за жесткой военной выправки. И улыбался он необычно: наморщивал лоб, закатывал глаза и показывал сквозь светлую бороду блестящие и острые, как у собаки, зубы. Это несколько походило на оскал зверя, остающегося диким, даже когда он притворяется ручным.

Она мгновенно поняла, что для нее не было бы ничего проще, чем покорить его. Однако очевидное восхищение Велизария не порадовало, а обеспокоило ее и встревожило.

Впрочем, их с Трибонианом приход был как нельзя лучшим доказательством преданности Юстиниану. Все во дворце знали, что над головой принца сгущаются тучи. Идти вместе с ним на виду у всех туда, где Юстиниана ждал своего рода суд, значило разделить с ним все несчастья, которые могут постигнуть его, окажись приговор не в его пользу. Все четверо, покидая Гормизды, понимали это.

Снаружи, у стен дворца, застыл в строю эскорт гвардии. Этот отряд привел Велизарий, и неспроста, поскольку он придавал весомость и достоинство их визиту.

— Какой дорогой направимся? — спросил Велизарий.

Кратчайший путь из Гормизд в Сигму проходил наискосок через площадь, в стороне от главных зданий, а значит, и той толпы, которая заполнит аллеи и лестницы, чтобы увидеть ту, что должна прошествовать вместе с Юстинианом на аудиенцию у императора. Юстиниан вопросительно взглянул на Феодору.

— Как обычно — по аллеям и под колоннадой, — отвечала она.

Она пронесет перед всеми свои знамена. Юстиниан почувствовал гордость за нее.

— Пусть будет так, — произнес он.

В сопровождении эскувитов, выстроившихся впереди и позади них, Юстиниан под руку с Феодорой, а также Трибониан и Велизарий следом в молчании прошли по мостовой, проложенной мимо церкви Святого Стефана и в тени стены Ипподрома, далее они свернули под прямым углом там, где поворачивала и аллея под колоннадой, которая вела мимо казарм эскувитов через небольшой двор ко дворцу Дельта и наконец ко входу во дворец Сигма, расположенный на противоположной стороне и выходивший на море.

Среди обитателей дворцов, как и предвидел Юстиниан, в мгновение ока распространилась весть, что наконец можно будет увидеть новую фаворитку принца, и сотни любопытных собрались кучками по всему их пути.

В этот переломный момент своей судьбы Феодора была спокойна, хотя внутренне и съеживалась от направленных на нее беззастенчивых взглядов, шепотов, от недоброжелательного любопытства и открытой враждебности придворных.

Она взглянула на застывшее лицо Юстиниана. Какие мысли сейчас владеют им?

С давних пор у монархов и наследников престола имелись любовницы, и все это считали нормальным. Но неизменным остается тот факт, что любовница знатного лица, просто из-за всеобщего внимания к ней, чаще оказывается объектом враждебности по сравнению с любовницами мужчин пониже рангом. Что бы она ни делала, она не способна противостоять захлестывающему ее потоку лжи и клеветы.

Когда-то Феодора столкнулась с этим в отдаленной провинции Киренаика, но здесь, в Константинополе, где церковь и церковные запреты были особенно сильны, а сама она вызвала жгучую неприязнь у императрицы, Феодора впервые почувствовала, как глубоки корни социальных различий.

Думая обо всем этом, девушка шла позади высоких эскувитов, стараясь не обращать внимания на бросаемые на нее косые взгляды, плотоядные ухмылки, разинутые рты и замечания обитателей дворца, столпившихся на их пути.

Она быстро устала от испытываемого унижения, однако шла все так же ровно, размеренно, ни разу не споткнувшись и ничем не выдавая своего страха.

На ее хрупкие плечи была возложена ответственность за судьбу Юстиниана и его друзей. Это она подвергла их страшной опасности, и поэтому она же должна их спасти.

Наконец они достигли мощеного двора, окруженного ухоженным цветником с фонтаном, за которым виднелся восточный вход во дворец Сигма, резиденцию императора.

Охрана оттеснила любопытных, оставив проход для официальных лиц, чтобы они находились в относительной безопасности. Со всех сторон расположились шеренги эскувитов: сделав шаг назад, они подняли копья и с грохотом опустили их тупые концы на каменные плиты мостовой.

Натянуто улыбаясь, Юстиниан сказал, обращаясь к Трибониану и Велизарию:

— Ну, друзья мои, сейчас нам предстоит сделать решительный шаг.

Перед ними появился дворецкий императора Василий со своим серебряным жезлом в руке вместо трости. Евнух был высок и величествен, с обвислыми щеками и характерной для всех мажордомов гордой осанкой мастифа. Он подождал, пока они приблизятся, затем, ни слова не говоря, развернулся и повел их за собой через атрий, постукивая жезлом по мраморному полу и шурша жестким от золотого шитья одеянием; звук их шагов повторяло эхо, а стража, расставленная вдоль проходов, провожала их взглядами.

Внимание Феодоры привлекла задрапированная богатой тканью дверь, когда же она подошла ближе, то смогла увидеть в ее проеме зал, заполненный людьми.

— Правитель Юстиниан! — объявил дворецкий.

Никакого упоминания о девушке. Официально ее не существовало.

Вся сжавшись от сильнейшего внутреннего напряжения, Феодора вдруг осознала, что ее царственный любовник привел ее сюда с целью представить императору ромеев…

Хотя зал аудиенций во дворце Сигма был невелик и не столь внушителен в сравнении с тронным залом дворца Халк, на девушку он произвел достаточно сильное впечатление. Казалось, он переполнен людьми сверх всякой меры.

Здесь было необычайно много женщин — со строгими манерами, богато одетых и надменных — женщин императорского дворца, ее природных врагов. Она увидела также нарядных придворных, военачальников, послов и церковных сановников, а также должностных лиц империи, одного из которых она узнала. Он стоял вблизи от того места, где восседала императорская чета, глядя на нее с темным, как у дикого вепря, блеском в глазах: Иоанн Каппадокиец, префект претория.

Трибониан и Велизарий остались у дверей, и Юстиниан с Феодорой одни направились к трону в такой глубокой тишине, что слышны были их шаги по толстому ковру. Наконец они остановились, и Феодора обнаружила, что перед ней невысокое, покрытое пестрым ковром возвышение, на котором находятся два массивных, с высокими спинками, кресла, украшенных витиеватой резьбой и золотом.

В правом кресле восседал старик с вьющимися седыми волосами. В левом — старуха с необычайно внимательным выражением на широкоскулом морщинистом лице.

Император и императрица!

Легким, полным грации движением Феодора опустилась на колени. Вслед за нею, почтительно наклонив голову, то же проделал и Юстиниан. И тут же она услышала голос — старческий, скрипучий голос:

— Встаньте и подойдите к нам!

Она поднялась с колен и впервые увидела императорскую чету совсем близко.

Удивительно, как резко изменяется взгляд, когда то, что было мифом, слухом или игрой воображения, внезапно оживает, обретает плоть и кровь.