Феодора - Пол Уэллмен

не видел такой хорошенькой девушки. Разве плохо иметь рядом кого-нибудь, на кого можно было бы посмотреть с удовольствием? Знаешь что, Лупицина? Эта малышка — хе-хе — заставила меня на минуту почувствовать себя снова молодым.

— Юстин!

Ее восклицание прозвучало так громко, что он вздрогнул. Когда она повышала голос, это только злило его, и теперь он это продемонстрировал.

— А что в этом плохого? — спросил он раздраженно. — В чем дело? Юстиниан завел себе девушку. Разве это ненормально? Надолго уезжая из дома, тем более туда, где есть девушки, мужчины, моя старушенция, обычно обзаводятся ими. Мужчина имеет на это право, а вот юношам лучше не торопиться с этим делом. Почему бы нам не пригласить их как-нибудь вечером? Эта отважная малышка очаровательна…

— Ноги ее не должно быть впредь в этом доме, если уж мне позволено высказать свое мнение!

— Это еще почему?

— Но ведь она — потаскуха!

— Мне кажется, что для тебя каждая женщина, которая тебе не нравится, — потаскуха, — заметил он с резкостью в голосе.

— Это неправда…

— Или что-то в этом роде.

— Но эта маленькая шлюха…

— Замолчи! — рявкнул он и угрожающе поднял руку.

Юстин был стар и болен. Обычно, во избежание скандалов, он соглашался почти со всем, из-за чего Евфимия поднимала шум. Однако сейчас на какое-то время он снова почувствовал себя отважным воином. Устрашившись его гнева, императрица умолкла.

— А теперь выслушай меня внимательно! — прорычал он. — Если Юстиниану нужна любовница, он может выбрать девственницу, или проститутку, или кого угодно, если она ему подходит. Это тебе ясно? А что касается тебя, женщина, — позволь мне торжественно тебе заявить, что это не твоего ума дело!

Когда Юстин высказался таким образом, возражений не последовало. Огорченная своим поражением, переполненная гневом и яростью, Евфимия оставила его в одиночестве.

Но, как оказалось, существуют границы, которые даже император не имеет возможности переступить. Несмотря на высказанное Юстином желание, ему так и не удалось заставить свою супругу пригласить к себе обоих обитателей Гормизд. И, будучи прежде всего мужчиной, не выносящим ссор в своем доме, а тем более ссор совершенно бесполезного свойства, император не стал бороться с сопротивлением Евфимии.

Многое теперь изменилось. Юстиниан открыто представил свою любовницу, и в этой связи подробно обсуждался тот факт, что старый император не только улыбнулся девушке, но даже и потрепал ее за подбородок.

Льстецы и блюдолизы, пытавшиеся добиться расположения особ, могущих, как им казалось, захватить власть в том случае, если б Юстиниан оказался в опале или вообще был изгнан из дворца из-за своего безрассудного увлечения, кинулись обратно, подыскивая себе местечко потеплее в свите наследника.

С поразительным цинизмом государственные мужи, высокопоставленные особы, послы, а равно важные сенаторы и патриции стали осыпать подарками новую царственную любовницу, между прочим нередко пытаясь оплатить их за счет казны.

Те, кто присутствовал на воскресном богослужении в церкви императорского дворца, имели возможность хорошенько рассмотреть новую фаворитку. Она пришла вместе с Юстинианом, и было замечено, что будущий наследник оказывает ей все те на первый взгляд незначительные знаки внимания и преклонения, которые сопутствуют глубокому чувству любви. Все сошлись на том, что она была самой эффектной из женщин и вела себя вполне достойно, хотя и прошел слух, что она до сих пор не приняла святого Крещения.

Радуясь своей победе, Феодора занялась близкими ей делами. Взять, к примеру, дворец Гормизды — ведь совершенно очевидно, что его необходимо полностью преобразить. Каждой женщине присуща инстинктивная страсть к перемене всего, что ее окружает, причем как можно более полной и скорой, поскольку только так она и может продемонстрировать свою индивидуальность и эстетический вкус. К тому же глубоко в ее подсознании гнездится подозрение, что новое место все еще хранит след другой женщины, бывшей здесь до нее. Малейшее напоминание о такой женщине должно быть уничтожено, поэтому невозможно мириться даже с ее тенью.

Феодора оказалась в таком положении, о каком женщина может только мечтать: в ее распоряжении был и дворец, который предстояло переделать по своему усмотрению, и неограниченные средства для этого. Через несколько месяцев грандиозного переустройства выяснится, сколь огромны оказались затраты, но Феодора, даже если бы ее заранее предупредили о неприятных последствиях, не смогла бы отказать себе в удовольствии.

Как и большинство женщин, она любила деньги: не копить их, а с веселым мотовством тратить. Она обожала красивые вещи и расходовала на них такие суммы, от одного лишь упоминания которых раньше только глаза округлила бы в удивлении. И это чувство обладания несметным количеством золота, с легкостью просачивающимся сквозь ее пальцы, было настолько чудесным, что она радовалась как ребенок.

Не все, конечно, шло гладко. Феодоре пришлось столкнуться и с враждебностью, которую проявляли в особенности придворные дамы. В конце концов они были прежде всего женщины, а женщинам трудно заставить себя хорошо относиться к тем, кто заставляет их чувствовать себя старыми и невзрачными по сравнению с собой. Феодора оказалась готовой к борьбе с неприятелями в юбке. Она научилась защищать себя на самом известном в мире ристалище — на улице Женщин. После нескольких стычек, которые заставили уважать ее бритвенноострый язычок, не многие рисковали вступить с ней в перебранку.

Но эта женская вражда была не более чем невесомой пеной на поверхности чего-то куда более серьезного и грозного. Феодора была слишком беспечной, слишком неопытной, чтобы догадываться об этом, так как в те счастливые для нее дни жила весело и беззаботно и ей не приходило в голову, что против нее тайно строятся такие козни, что, узнай она обо всем этом тогда, в тот безоблачный период, ее обуял бы ужас.

Трудно установить, что явилось основной причиной этой свирепой враждебности. Возможно, толчком к ее проявлению послужила уверенность в том, что император Юстин, принимая во внимание его преклонный возраст и очевидную немощность, должен вот-вот перейти в мир иной. В таком случае на трон должен был взойти новый император, а это предоставляло неограниченные возможности для осуществления честолюбивых планов.

Хотя Юстиниан и считался наследником, он был всего лишь племянником императора, а законом подобное престолонаследие не предусматривалось. Таким образом, для замысливших крамолу требовалось время, чтобы подготовить почву для замены наследника.

Плетущим козни умам было очевидно, что самым уязвимым местом Юстиниана является его страсть к Феодоре. Это и легло в основу их расчетов. С тех пор, как Юстиниан передал в распоряжение Феодоры дворец Гормизды, он оказался в немилости у старой императрицы. А поскольку Евфимия была на десять лет моложе императора и на здоровье не жаловалась, все