Идущие в ночь - Владимир Васильев

Сзади послышался топот копыт. Я придержала жеребца и обернулась.

Нас догонял всадник. Он нещадно колотил пятками своего коротконогого скакуна, и тот мчался во всю прыть, распустив по ветру длинную гриву.

— Сто-ойте! — протяжно закричал всадник. — Подожди-ите!

Я натянула поводья. Вулх, который успел убежать вперёд, вернулся и вопросительно посмотрел на меня. Я пожала плечами. Всадник быстро приближался.

Сначала я рассмотрела его приземистого скакуна и очень удивилась. Это оказался дикий степной теглан — нечто среднее между ослом и лошадью. Тегланы славились скверным нравом, и я никогда не слышала, чтобы кому-то удалось прокатиться на теглане дальше, чем до первой рытвины.

Доскакав до нас, всадник остановил теглана, изо всех сил потянув за гриву. Животное попыталось его укусить, но человек увернулся, спрыгнул на землю и с чувством пнул теглана в зад.

— Пшёл, скотина! — брюзгливо сказал он и повернулся ко мне.

Укротителем диких тегланов оказался Лю-чародей.

Оказывается, я уже успела забыть, как именно выглядит колдун, отправивший нас в далёкое путешествие. То есть узнать-то я его, конечно, узнала. Но у меня совершенно вылетело из головы, что внешность его, мягко говоря, не вызывает доверия.

Могущественный чародей был похож на мокрого кота, у которого шерсть клочьями, усы торчком, а глаза безумные. Некоторое время я оторопело разглядывала его плешивую макушку, а потом спохватилась, что поступаю невежливо, и соскочила с коня.

— Здравствуй, колдун, — сказала я.

Вместо ответа старик смерил меня негодующим взором.

— Светлые боги, вы это видите? — обратился он в пространство между Ветром и мной. — Я нанимаю оборотней, я даю им хорошего коня и одежду, я трачу на них драгоценную магию, и что же? Я ещё должен гнаться за ними на мерзком осле!

Лю повернулся и плюнул вслед ускакавшему теглану. Мы с Одинцом переглянулись.

— Зачем ты нас догонял, мастер Лю? — вежливо спросила я. — И — раз уж ты здесь — может, расскажешь наконец, что нас ждёт в У-Наринне?

— Если вы будете постоянно драться с хорингами, — сварливо сказал Лю, — и на каждом пересвете шляться в вечную Тьму — ни до какой У-Наринны не дойдёте.

Я чуть было не ляпнула — кому, мол, нужно, чтобы мы туда дошли, нам или тебе? — но прикусила язык. Потому что вдруг отчётливо поняла, что с некоторых пор это стало нужно мне. У-Наринна звала меня. Тот, кто услышал этот зов, уже не сойдёт с пути. В конце его ждёт победа или смерть — но возврата к прежней жизни быть не может. Прошлое осталось далеко позади, по ту сторону Запретной реки. Нет, ещё дальше — по ту сторону Юбена.

Чародей подошёл к коню и, что-то возмущённо бурча себе под нос, принялся копаться в походном двумехе. То, что он искал, оказалось плоской коробочкой с самоцветами — помнится, она неоднократно подворачивалась мне под руку, и я всякий раз удивлялась, на кой хрен она здесь нужна. Лю раскрыл коробочку, отобрал три больших камня, повертел их в руках, пощупал, понюхал, а один даже осторожно куснул. Потом глянул сквозь каждый из выбранных камней на заходящий Четтан, и наконец недовольно сказал:

— Ладно, сойдёт.

— Для чего? — поинтересовалась я.

Чародей посмотрел на меня с тем же выражением, с каким я обычно смотрю на любопытствующего Корнягу. Мол, пенёк-пеньком, а туда же — вопросы задавать.

— Лечи вас, учи вас, — скрипуче пробубнил Лю.

Я мудро молчала.

— Какого джерха вы из вечной Тьмы через задницу возвращались? — продолжал ворчать колдун. — Тела они, понимаешь, перепутали. Ладно, хоть на пересвете вернулись по своим местам. А если бы не вернулись? А? Если бы ваши души успели прирасти к новым телам? Эх, неучи…

Старикашка Лю сокрушённо покачал головой.

— А теперь немощный старик должен гоняться за ними на осле, — скорбно произнёс он. — На упрямом и глупом животном, которое с трудом поддаётся воздействию магии… Тьфу! Ну почему вы такие бестолковые? Трудно, что ли, было сообразить, что за гранью Тьмы любая дорога превращается в своё отражение? Трудно?

— А что нам было делать? — не выдержала я.

— Не перебивать старших, — отрезал Лю.

Я заткнулась, потому что его слова прозвучали на редкость двусмысленно. То ли старик подразумевал, чтобы я не лезла с вопросами поперёк его воркотни, то ли имел в виду, что не нужно было затевать драку с представителями Старшей расы. Так ведь, во-первых, это не мы начали, а сами хоринги. А, во-вторых, мы же вроде не всех перебили…

— Идите сюда оба, ты и анхайр, — велел чародей, и в глазах его вспыхнул хищный огонёк, как у деревенского зубодёра. — Посмотрим, что у вас после вчерашнего в душах творится. До следующего пересвета надо там полный порядок навести.

— Но… — робко начала я.

— Ты хочешь помнить время зверя, или как? — брюзгливо осведомился старикашка Лю.

Эх, Тьма! Трудно спорить с чародеем.

Я послушно шагнула вперёд.

Каждый новый пересвет выворачивал наизнанку и меня, и моё понятие о мире.

Мир рушился. Точнее, рушилось моё представление о нём. А мир даже не менялся — он оставался прежним, просто я узнавал о нём больше, с каждым днём всё больше. Причём за последние девять дней я узнал о мире столько, сколько не узнал за всю предшествующую жизнь.

Я точно знал, что в конце прошлого синего дня я умер. Я, Моран. Наполовину человек, наполовину оборотень. Откуда-то я знал, что уходил во Тьму, и ушёл бы навсегда, с воспоминанием о пробитом хорингской стрелой горле. Но у меня на пути встал вулх, и не пустил. Причём, вулх был не один, с ним рядом смутно вспоминалась женская фигура, подёрнутая голубоватым мерцанием. И я, Моран, тоже уходил не один, со мной уходила погибшая карса.

Нас не пустили. Меня и карсу. Не пустили Тури и вулх.

Значит, из Тьмы можно вернуться? Вот ни за что бы не подумал. Впрочем, мои не то воспоминания, не то обрывки бреда, могут оказаться чистыми домыслами, ибо я мало что помню из последнего красного дня. Куда меньше, чем из предпоследнего. Вулха я не помню вовсе; зато остаётся стойкое впечатление, что некоторое время я провёл в теле карсы. И кроме того, добытая мной косуля помнится мне неправильно. Кажется, я держал её лапами, когда убивал. Крепко. Так, что она не могла вырваться. И ещё я иначе видел. Кажется. Тьма, происходило это или не происходило на самом деле? Сплошные догадки, джерхова сыть!

Бред. Лучше пусть это всё будет бредом. Тем более, что одинокая Неспящая башня посреди степи со здоровенным красным, словно морковка, мужичищем у колоколов ничем, кроме бреда быть не может. Красный мужик с крылышками на одинокой Неспящей башне — каково, а?

Если меня лечили после ранения, то скорее всего посредством веселящих грибов. Пробовал я их как-то. Очень похоже… Только тогда была не косуля. М-да. Ладно, не буду вспоминать, и так хреново.