Новая весна - Роберт Джордан

– Айз Седай или нет, но порядочный человек должен вести себя подобающим образом, – бормотал он, подтягивая переднюю седельную подпругу. – Это вопрос общепринятых приличий.

– Прекрати, Букама, – тихо сказал ему Лан. Конечно, Букама и не подумал к нему прислушаться.

– Это непочтительно по отношению к ней, Лан, и постыдно с твоей стороны. Честный человек защищает всякого, кому требуется защита, но первым делом – детей, а женщин – прежде мужчин. Пообещай ее защищать – это дело твоей чести.

Лан вздохнул. Весьма вероятно, Букама будет в том же духе твердить всю дорогу до Чачина. А ему бы следовало понять! Если эта женщина и в самом деле Айз Седай, Лан не желает, чтобы с нею его связывала еще хоть какая-то ниточка. Букама уже протянул одну нить, но дай Лан свою клятву, то положение станет еще хуже. Если Элис – Айз Седай, то она, по всей видимости, подыскивает себе Стража. Если она – Айз Седай...

Рин едва дождался, когда «леди Элис» закончит расчесывать волосы, чем она занималась, сидя на своем седле, лежащем на земле, а потом немедленно отвесил ей изысканный поклон, отчего колокольчики в его косицах тонко зазвенели.

– Великолепное утро, миледи, – промурлыкал Рин, – хотя никакой восход солнца не сравнится красотой с глубокими темными омутами ваших очей. – Он слегка вздрогнул, округлившимися глазами взглянул на нее, стараясь углядеть, не оскорбилась ли она. – Э-э... Позволено ли мне будет оседлать вашу кобылу, миледи? – Он был неуверен и робок, как поваренок в гостиной господского особняка.

– Почему бы и нет? Спасибо, Рин, – с улыбкой сказала она. С очень теплой улыбкой. – Очень любезно с вашей стороны.

Элис направилась вместе с Рином седлать лошадь или же, как показалось Лану, скорее флиртовать с ним. Пока Рин занимался делом, она стояла рядом, совсем близко, и глядела на него снизу вверх теми большими глазами, которыми он так восхищался. И что бы она ни сказала, Лан слышал ответное бормотание насчет ее «кожи белее снега». Отчего она очаровательно засмеялась.

Лан покачал головой. Он понимал, что притягивало Рина к этой женщине. Лицо у нее было красивым, и, как бы по-девчоночьи она себя ни вела, стройное, гибкое тело под этим платьем синего шелка принадлежало отнюдь не ребенку. Но Рин прав: кайриэнок в чем мать родила Лану повидать довелось, и не единожды. И каждая пыталась опутать его сетями какой-то интриги или втянуть в какой-нибудь заговор, и хорошо, если только в один. Как-то он провел десять особенно незабываемых дней на юге Кайриэна, и его тогда раз шесть едва не убили и дважды чуть не женили. А тут – Айз Седай, если она и в самом деле принадлежит Белой Башне. И в придачу – еще и кайриэнка? Хуже не придумаешь!

Как ни странно, леди Элис не выказала недовольства, что в путь они отправились, даже не позавтракав, но когда менее чем через час отряд добрался до довольно-таки крупной придорожной деревни под названием Манала, она распорядилась о привале. Причем даже не попросила, а именно приказала.

– После горячей еды с утра дорога днем будет легче, – твердо сказала леди Элис, очень прямо сидя в седле и с вызовом глядя на троих спутников. Такая манера уж точно под стать Айз Седай, но, впрочем, подобное вообще свойственно женщинам. – Я хочу добраться до Чачина как можно скорее и не желаю, чтобы вы свалились от голода в глупой попытке продемонстрировать мне, какие вы выносливые.

Только один Рин встретил ее взгляд прямо, с неловкой улыбкой. Ему все-таки лучше поскорее решить для себя, очарован он ею или испуган.

– Мы и сами, миледи, планировали тут ненадолго остановиться и подкрепиться, – произнес Букама, почтительно потупив взор. Он не добавил, что не будь ее, они прошлым вечером наверняка бы тут поужинали и ночь провели в постелях, а не в лесу, на голой земле. Если бы Элис последовала за ними в Маналу, это не значило бы ничего. Но раз она свернула следом за Ланом в лесную чащу, значит, у нее есть какой-то интерес – к ним или к их планам.

Маналу уже можно было назвать городком – каменные дома под красными или зелеными черепичными крышами расползлись вдоль почти по двум десяткам улиц, крест-накрест пересекавших пару невысоких холмов. Вдоль дороги, в седловине между холмами, перед просторной лужайкой выстроилось три гостиницы. Там под настороженными взорами верховых купцов неохотно запрягали лошадей возницы и их подручные – два крупных купеческих каравана направлялись дальше на восток. Еще один поезд, чуть ли не в три десятка фургонов, неспешно погромыхивая, уже двигался на запад, а несколько поотставших от каравана купеческих охранников то и дело оглядывались через плечо, вместо того чтобы, как и положено, бдительно нести службу. В Манале вовсю праздновали Бэл Тайн.

Праздник еще не дошел до игр, где испытываются ловкость, сила или проворство, но в центре лужайки уже вели брачный танец вокруг Весеннего Шеста молодожены – ноги их так и мелькали, а сами они, выпрямив спины и развернув плечи, обвивали шест высотой в два спана длинными, ярко раскрашенными льняными лентами. Те же, кто был постарше или еще не сподобился обзавестись супругом, отплясывали заметно более оживленно под музыку скрипок, флейт и барабанов полудюжины различных размеров. Все красовались в лучших своих праздничных нарядах, женщины были в светлых блузах и широких шароварах, мужчины – в ярких куртках, украшенных затейливой вышивкой. Им было тесно на широкой просторной площади, однако здесь собралось отнюдь не все население Маналы. Непрерывный людской ручеек уходил вверх по холму, и такой же поток тек обратно: мужчины и женщины куда-то спешили, а возвращались зачастую с разными блюдами, которые расставляли на длинных столах у дальней стороны лужайки. Зрелище было жизнерадостное и веселое. Смеющиеся детишки, с перемазанными медом личиками, резвились и играли повсюду, а кое-кто из ребят постарше время от времени подбрасывал хворост в маленькие костерки, разожженные по случаю Бэл Тайна по углам лужайки. Лан не знал, сколько людей и вправду верит, будто если перепрыгнуть через это невысокое пламя, то в огне сгорит все невезение, что накопилось с предыдущего Бэл Тайна, но он верил в везение. Как и в невезение. В Запустении благодаря удаче можно остаться живым, а между жизнью и смертью везение стоит так же часто, как и ловкость или недостаток сноровки.

Возле дороги, в разительном контрасте с весельем на лужайке, высилось шесть кольев с торчащими на них крупными троллочьими головами: волчьи рыла, бараньи рога, орлиные клювы и перья – и слишком человеческие глаза. Судя по виду, отрублены не больше двух-трех дней назад, хотя весьма прохладная погода должна была замедлить разложение – для мух еще слишком холодно. Так что были причины на то, чтобы мужчины плясали, не расставаясь с мечами, а у женщин на поясе висели длинные ножи. Впрочем, запаха горелого дерева Лан не чуял, значит, набег троллоков оказался небольшим и успехом нападение явно не увенчалось.

«Леди Элис» остановила кобылу возле кольев и принялась пристально рассматривать зловещие украшения. Причем вовсе не выказывала ни удивления, ни страха, ни отвращения. Лицо ее оставалось совершенной маской безмятежного спокойствия. На какое-то мгновение Лан почти поверил, что она и в самом деле Айз Седай.