Цицианов - Владимир Лапин

Новая система управления распространялась исключительно на Картли-Кахетию. На всех остальных присоединенных территориях сохранялась вся полнота власти их прежних восточных владетелей «в делах внутренних». Тому было три причины. Во-первых, Петербург просто не располагал в Закавказье достаточными административными ресурсами, чтобы заменить местных ханов. На всем протяжении имперской истории России в правительственных кругах слышались сетования на отсутствие дельных управленцев. Желающих ехать в столь удаленный край оказывалось немного, а среди прибывших нередко встречались люди, совершенно неспособные к работе. Во-вторых, содержание администрации было очень дорогим и не только поглощало все доходы от контролируемых территорий, но и требовало ежегодных солидных финансовых вливаний из государственной казны. Если сборщиком налогов был свой сатрап, то и все недовольство населения обращалось на него. Когда же деньги собирал русский, то все обиды адресовались ему и представляемой им администрации. В-третьих, всякое «трение» между представителями разных культур чревато тем, что сначала появится «дым», а затем, если не обратить внимания на очаг, и «открытое пламя». Правительство соблюдало разумную осторожность, не торопясь «уравнивать» фискальную и административную систему Закавказья с остальной территорией страны. Тем более что немалое число деятелей, по праву стяжавших славу на военном, гражданском и прочих поприщах, имели изъяны в области морали и даже криминальные наклонности. Так, генерал Н.И. Евдокимов, выслужившийся из нижних чинов и получивший за победы на Кавказе графский титул, до такой степени был беззастенчив в обращении с казенными суммами, что его прямой начальник князь А.И. Барятинский даже не пытался это отрицать, оправдывая генеральские хищения военными успехами. Нередко административные и полководческие ошибки коренились в искренних заблуждениях исполнителей. Правда, в случае с Коваленским трудно найти оправдания его действиям на посту главного российского представителя в Закавказье. «Во всех его донесениях, письмах, проектах и соображениях не видно никакой государственной идеи, никакого понятия о служении какому-нибудь отвлеченному принципу: все интересы России отступают для него на задний план, как только задевается мелочное самолюбие или корыстолюбие этого кляузного чиновника» — такую характеристику дал ему историк Берже[427]. Опытный бюрократ попытался организовать сопротивление, используя канцелярский инструментарий — отписки, проволочки, встречные жалобы и другие формы саботажа. Однако Цицианов действовал решительно и быстро не только на военном, но и на административном поприще, не давая противнику опомниться. Несмотря на поддержку сильных фигур (в числе которых был и Г.Р. Державин), Коваленский 15 августа 1803 года был отдан под суд.

Беспорядок в делах, переданных Цицианову, разумеется, не был неким «продуктом» административного творчества Коваленского и Кнорринга. Они и сами столкнулись с отсутствием сведений, необходимых для организации управления краем. Во всеподданнейшем рапорте от 25 мая 1802 года Кнорринг писал: «Ни один из чиновников грузинских, долговременно находившихся у царей при делах, не преподал мне верного сведения о названиях, числе селений, наций народов, в них обитающих, и принадлежности их казне, церквам, к уделам членов царственного грузинского дома и помещикам, тем менее о числе дымов или семейств, сколько-нибудь близкого к истине… Все подушные и поземельные сборы в Грузии почти не имели основательного постановления и требовались по единому произволению царя, который, пользуясь правом отнимать избытки у кого хотел из подданных, не помышлял повинности граждан уравнивать по способам их промышленности»[428]. Наведение порядка в сфере местного управления затруднялось тем, что вступало в прямое противоречие с интересами дворянских родов, из поколения в поколение занимавших административные посты в уездах и фактически бесконтрольно взимавших с населения налоги. Кахетинские князья прямо писали об этом Коваленскому, объясняя неприемлемость назначения на государственные должности людей по выбору правительства: «Наше пропитание только в том и состоит, что по должности мы получаем доход, и буде сего лишимся, то нам ничего не остается как только погибнуть и умереть, так как мы содержать себя не можем»[429]. Трезво оценивавший ситуацию генерал Лазарев сообщал Кноррингу о принципе разделения грузинской элиты на противников и сторонников присоединения к России: «Князья, которые имеют свои деревни и живут одними доходами, не имея в виду никаких грабительств, остаются, по-видимому, приверженцами к новой (российской. — В. Л.) власти, а те, которые всегда имели в предмете своем одно непомерное грабительство их единоземцев и тем наживались — держатся стороны царевичей. Но все они важного сделать не могут, кроме привода сюда ничего не значащих соседственных войск»[430].

В целом Цицианова следует отнести к числу тех имперских чиновников, которые составляли партию «регионалистов», то есть противников унификации системы управления, суда, фиска и социальной организации. В апреле 1804 года он с большой настороженностью отнесся к просьбе тифлисских обывателей о собрании депутатов от различных групп для обсуждения важнейших вопросов городской жизни. Он разрешил такое собрание, но только в «одноразовом» порядке, считая местное население еще не готовым к формированию магистрата[431].

Обычной административной практикой дореволюционной России были командировки доверенных лиц императора (генерал-адъютантов или флигель-адъютантов) для сбора информации о происходящем на местах. Это были своего рода негласные ревизоры, как правило, доставлявшие сведения о разного рода злоупотреблениях. Иногда такие функции исполнялись по поручению глав ведомств. Так, коллежский асессор Соколов, составивший описание «художеств» действительного статского советника Коваленского, был чиновником Министерства иностранных дел, которое попыталось разобраться в потоке взаимных обвинений правителя Грузии и генерала Лазарева. Наличие таких «корреспондентов» не только создавало неуютную обстановку главным начальникам, но и стимулировало формирование разных группировок, которые старались использовать «альтернативный канал связи» с Петербургом для интриг и кулуарной борьбы. Цицианов прежде всего потребовал полного доверия и удаления всякого рода правительственных корреспондентов[432].

Для повышения эффективности управления Цицианов предлагал предоставить главноуправляющему Грузией такие же полномочия относительно присутственных мест, какие имели губернаторы. Дело в том, что губернские ведомственные конторы имели, как теперь принято говорить, двойное подчинение. Им приходилось выполнять распоряжения губернатора, действуя при этом в нормативных рамках, сформированных профильным министерством. Чтобы дела не тормозились из-за административно-правовых нестыковок, все распоряжения первого лица в губернии выполнялись незамедлительно и неукоснительно, а если его действия расходились с буквой закона, то отправлялся соответствующий рапорт министру внутренних дел[433].