Империя тюрков. Великая цивилизация - Рустан Рахманалиев

Согласно источникам, в личной охране халифа аль-Мутасима тюрков насчитывалось от 4 до 7 тыс. человек, т. е. охрана была столь многочисленная и столь мятежная, что аль-Мутасим отдалился от Багдада и, по тем же источникам, основал Самарру, которая через год стала резиденцией халифа. Здесь халиф жил вместе со своими приближенными и гвардией. Это был прообраз Версаля.

Хотя в действительности, возможно, что причиной было сильное движение мутализма. По крайней мере, в этом огромном городе, от которого сегодня остались лишь руины, хранящие самые яркие свидетельства аббасидского искусства, были целые тюркские кварталы; это был город, где тюрки вскоре стали хозяевами.

Арабские историки признают, что у халифа аль-Мутасима I было три победы, завоеванные с помощью тюркских наемников, и без этих побед был бы уничтожен ислам: первая победа – над императором румов, вторая победа – над Бабеком и третья победа – над Мазкаром Гябром из Табаристана, который был казнен вместе с Бабеком.

Воля халифа аль-Мутаваккила (846–861 гг.), правителя без визиря, не выдержала натиска крупных чиновников-тюрков: секретарей, фаворитов, советников, камергеров, – которые засели повсюду. Здесь можно привести некоторые известные имена: Афшин – подавил восстание персидского еретика Бабека (816–837 гг.) в Азербайджане; Буга аль-Кабир (ум. в 862 г.) – сделал Армению вассальной провинцией; Буга аль-Шараби (ум. в 868 г.) – некоторое время был настоящим правителем Аббасидской империи; Рашид аль-Тюрки – возглавлял поход мусульманских войск в Верхний Египет (880 г.); Ашина – в 840 г. сел на трон; Итак (825–849 гг.) – губернатор Йемена и Хорасана; Вассаф (ум. в 867 г.) – генерал, затем камергер и, конечно, ибн Тулун – основатель Тулунидской династии в Каире, о которой речь впереди…

С такими людьми тюрки чувствовали себя всемогущими. Аль-Мутаваккил, изменив порядок наследования (хотел оставить трон младшему сыну), спровоцировал дворцовый переворот, был убит, и в 861 г. на трон гулямы посадили его старшего сына.

861 г. – весьма примечательная дата. С этого времени халифы утратили реальную власть, а тюркские гулямы перестали быть рабами, даже номинально. Они стали истинными хозяевами. Будучи зависимыми от них, избираемые ими, потомки Мухаммеда вынуждены были потакать их капризам под страхом смерти. Они склонили перед ними головы, что, впрочем, не мешало тюркам нередко убивать их. Теперь арабы не знали, как обойтись без столь опасных «служителей».

Получалось более чем странно: халиф не мог и часу удержать власть без тюркских гулямов, а те не могли господствовать в чужой стране без соизволения халифа. Условия, которые создали для них халифы, были роскошны: они получали содержание, выполняли привычную работу – воевали, подавляли восстания, служа халифам, а власть защищала их от народа, ведь для народа они оставались чужаками. Оторванные от родины, традиций, тюркские гулямы убивали халифов, грабили купцов, жестоко обращались с крестьянами. Но они были силой, ибо сабли были только у тюрок.

Общим между гулямами и арабами было лишь исповедание ислама, но этого оказалось достаточно, чтобы система Халифата уцелела.

Тюркские гулямы, взяв власть в свои руки, за 10 лет низвергли и убили четырех халифов. Однако гулямы были необходимы, так как только они смогли, в частности, подавить восстание зинджей – черных невольников из Африки (869–883 гг.).

К тому времени было бесполезно оставаться в Самарре. В 892 г. город был сдан на милость песков, а двор вернулся в Багдад.

Часто историки утверждают, что тюркские гулямы, обращенные в ислам, были искренними мусульманами и приняли арабскую цивилизацию. Возможен совершенно иной взгляд на сей счет. Хорошо известно, что потомки тюрков полностью арабизировались, так же, как знаменитый философ аль-Фараби (879–950 гг.). Существует утверждение Масиньона о том, что желание наемников Самарры совершить хадж было настолько велико, что для них построили уменьшенную копию священного камня Кааба в Самарре, что было неслыханным делом. Но служат ли эти факты убедительными доводами? Известно, что тюрки не отличались скорым принятием новых мировых религий, хотя, разумеется, по мере того, как они поступали на службу к мусульманам, начинали попадать под влияние новой веры. Принять ее было для них вопросом дисциплины, а следовательно, и чести. Присягнув на верность халифу, мусульманскому имаму, эти прирожденные воины считали себя обязанными исповедовать его веру. Приняв ислам, они от него не отступали, дисциплинированность побеждала их сомнения. Ислам, принятый ими окончательно, они исповедовали добросовестно, ничего не изменяя в нем и ничего не оспаривая, как и подобало людям, называющим цивилизацию «повиновением», а государственный закон – приказом. Тюрки вступили в суннитскую мечеть не как смиренные неофиты, а как рекруты – по-военному, – не склонив головы, в полном вооружении, – что возмущало арабов, так как это противоречило их правилам. Но арабам пришлось смириться с тюркскими нравами.

Чтобы утверждать факт детюркизации наемников в IX в., следовало бы допустить, что они совершенно смешались с местным населением или были привезены сюда детьми и воспитывались в духе мусульманской религии, как это позже случилось с янычарами. Но ничего подобного в истории не было. Арабы старались держать наемников подальше от мусульманских распрей. В Самарре у них были свои кварталы, где они жили своей этнической группой, им не разрешалось смешиваться с местным населением и брать жен вне круга тюркских девушек, которых покупал для них сам халиф. Молодых женщин привозили из Центральной Азии. Возраст имел особое значение. В женщинах, прежде всего, ценилась верность традициям предков: она должна была только наполовину принадлежать сообществу, т. е. иметь самое мизерное воспитание в духе Корана и не участвовать в социальной и религиозной жизни. Ее влияние на тюркских детей, родившихся на земле ислама, в Умме, могло быть благотворным, учитывая, что дети обычно забывают прошлое своих предков. Поэтому мусульманские авторы, в первую очередь Джихаз, помимо храбрости и привычки к суровой жизни, высоко ценили у тюрков верность родине. Как писал фон Грюнбаум: «Их страсть к насилию была ярко выражена, но еще сильнее было их сопротивление ассимиляции… Их преданность стране, откуда они были родом, нельзя назвать обычной ностальгией, напротив, она несет в себе опасные последствия. Тюрки, прежде всего, привержены групповой сплоченности, даже живя в самом центре ислама, они не стремятся войти в исламскую общину».

Обычаи и традиции тюрков, попавших в чужие страны, оставались в качестве главного мерила, определяющего их жизнь. Наиболее рельефной национальной чертой тюрков, кроме их приверженности к иерархии и дисциплине, было отсутствие лжи, доносительства, обмана доверившихся им. Предателей и доносчиков убивали. Тюрки в чужих краях сохраняли качества «благородных дикарей».

Арабы и персы ценили их львиноподобные качества: гордость, свободу от пороков, стремление добиваться командных постов, что толкало их на усердия в боях, походах и государственной службе.

Покинув родину, тюрки попали во взаимодействие византийского, арабо-мусульманского и христианского миров и, будучи представителями степного мира, естественно, вступили во взаимодействие с ними.