Плевицкая - Леонид Млечин

Сын Сергей окончил Американский институт в Париже, работает в американском яхт-клубе, живет с американкой. Две дочери имеют шляпную мастерскую. Сестра Ольга — художница, живет в Страсбурге с художником Поповым».

Внук основателя Третьяковской галереи Сергей Николаевич Третьяков родился 26 августа 1882 года. Окончил физико-математический факультет Московского университета. Руководил Костромской льняной мануфактурой, председательствовал во Всероссийском объединении льняных фабрикантов, в Московском биржевом комитете.

Третьякову покровительствовал известный промышленник Павел Павлович Рябушинский, который вовлек его в общественную и политическую деятельность. Третьяков стал заместителем председателя Московского военно-промышленного комитета, заместителем председателя Всероссийского союза торговли и промышленности. В 1917-м его избрали в Московскую городскую думу по списку кадетской партии.

Ему дважды предлагался пост министра торговли и промышленности во Временном правительстве. В июне он отказался из-за только что принятого закона об увеличении налогообложения промышленности. В июле отказался, потому что не мыслил работы в правительстве вместе с эсером Виктором Михайловичем Черновым — взгляды на экономическую политику у них были противоположными.

Тем не менее Третьяков был уверен, что правительству всё равно понадобятся «люди житейского опыта». Он сказал коллегам:

— Нам нужно в любой момент быть готовыми прийти на помощь своей родине, хотя сейчас мы не видим поддержки, и наоборот, всюду и везде нас травят.

Сергей Николаевич все-таки согласился войти во Временное правительство в роли председателя Экономического совета (в ранге министра) 27 сентября 1917 года. А через месяц большевики совершили военный переворот.

Третьяков среди других министров, арестованных в ночь с 25 на 26 октября, попал в казематы Трубецкого бастиона Петропавловской крепости. Октябрьские дни 1917 года остались страшным воспоминанием. Толпа, ворвавшаяся в Зимний дворец, — этого он забыть не мог. Считал, что только случай спас его от смерти.

В ночь на 7 января 1918 года в Мариинской тюремной больнице пьяные матросы убили министра финансов Андрея Ивановича Шингарева и государственного контролера Федора Федоровича Кокошкина. Министров положили в больницу, потому что у них оказалась открытая форма туберкулеза. Наказывать никого не стали — «свои»… После этого усилиями политического Красного Креста Третьякова и еще троих министров перевели в тюремную больницу. Там не было красноармейцев, еще оставалась старая тюремная охрана.

Писательница Зинаида Гиппиус записала в дневнике: «29 января 1918, понедельник. Выпустили (тишком и за деньги) Третьякова и Коновалова. Один от неожиданности заплакал, другой упал в обморок».

Успешный костромской промышленник и бывший депутат Думы Александр Иванович Коновалов был министром торговли и промышленности, а по совместительству заместителем Керенского. Именно он вел последнее заседание Временного правительства 25 октября 1917 года.

Одиннадцать лет спустя Москва санкционировала вербовку бывшего министра.

Парижская резидентура — Центру 21 июня 1929 года:

«Третьего дня Третьяков приехал в Париж. „Ветчинкин“ написал ему в тот же день и получил от него прилагаемый при сем ответ. Вчера состоялось их свидание и первый предварительный разговор. Опуская детали разговора, передаю некоторые выводы: Третьяков по-прежнему очень нуждается в деньгах, просил одолжить 500 франков, разочарован в эмигрантском движении, у „Ветчинкина“ интересовался, как ему служится у большевиков. После этого „Ветчинкин“ уверен, что вербовка удастся.

Единственное, чего мы опасаемся, это того, что Третьяков по солидности лет и по своему прошлому положению не пойдет на роль информатора, а попытается повернуть дело в сторону „сменовеховства“ и официальной службы у нас, полагая, что мы гонимся за его „декларацией“ и тем „потрясающим впечатлением“, какое произведет на эмиграцию его уход к нам. К сожалению, и сам „Ветчинкин“ еще недостаточно усвоил роль нашего вербовщика. Следующее свидание состоится у них завтра. Выработали с „Ветчинкиным“ план вербовочного, так сказать, разговора. О результатах сообщим».

Но агент-вербовщик очень старался. И добился успеха, о чем парижская резидентура доложила Центру 26 июня 1929 года: «С Третьяковым половина дела сделана. Он дал свое согласие на работу с нами. Остается более трудная часть, воспитать этого „старого“ деятеля в нужном нам духе и наметить план его использования. Об этом в следующем письме».

Решительный разговор агента с Третьяковым всё расставил на свои места. Против ожидания бывший министр легко согласился работать на Москву: «Третьяков предъявил следующие требования: в виде обеспечения „на будущее“ единовременно двадцать пять тысяч франков (тысяча американских долларов) и ежемесячно 200 долларов. Мы полагаем, что о единовременном взносе и речи быть не может, а на 150 долларов в месяц нужно согласиться для начала. Просьба с обратной почтой сообщить, нет ли с вашей стороны возражений. Сообщите также ваши указания о планах использования Третьякова».

«Ветчинкин» — прозрачный псевдоним Александра Матвеевича Окорокова. Инженер, предприниматель, владелец небольшого дрожжевого завода в Барнауле, председатель Алтайского союза кооператоров, он после революции ушел в политику. Окороков стал комиссаром Временного правительства в Алтайской губернии, депутатом Сибирской областной думы.

При Колчаке ненадолго оказался на высоких постах. Товарищ министра (с мая 1919) и министр (с 9 ноября 1920) торговли и промышленности Временного Российского правительства адмирала Колчака. То есть он был заместителем Третьякова, а затем сменил его на посту министра.

А как сам Сергей Третьяков оказался в Омске?

После Октябрьской революции он от греха подальше уехал из Петрограда, а в 1918-м перебрался в Париж, где жил до сентября 1919 года. Пока его от имени адмирала Александра Васильевича Колчака, Верховного правителя России, не пригласили вернуться в Россию, в Сибирь, чтобы войти во Временное Сибирское правительство. Некоторые историки считают его самой законной властью в России после осени 1917 года. Сибирское правительство управляло обширной территорией от Зауралья до Забайкалья, а фактически подчинило себе и Дальний Восток.

Третьяков согласился и пустился в путь, который оказался долгим. До Омска, который превратился в столицу Сибири, он добирался месяца три — через Пекин и Токио.

«На омском горизонте, — вспоминал управляющий делами колчаковского правительства Георгий Константинович Гинс, — появился новый человек всероссийского масштаба, европейского лоска, не скомпрометированный еще никакими провинциальными сплетнями, не сделавший еще никаких ошибок, которые были неизбежны у других, работавших полтора года. Это был С. Н. Третьяков. Он прибыл в Омск в начале октября. Здесь его знали как крупного промышленника, московского деятеля и члена кабинета Керенского».

Третьякову хотели предложить пост председателя Совета министров. Едва он приехал в Омск, как адмирал с ним встретился. Гинс поинтересовался у Колчака: