Прощание с кошмаром - Татьяна Степанова

В Мытищах во время профилактического рейда как раз накрыли подпольный водочный цех. Так что материал был.

Освободилась Катя лишь к трем часам дня. Теперь можно было отправиться и по адресу, указанному вороновским компьютером, разыгрывать дальше детектива-любителя. И опять же, трясясь на стареньком рейсовом автобусе, шагая через городской парк к улице Молодежной, где проживал до суда дебошир Панкратов, Катя не могла ответить себе: для чего ей, собственно, нужна вся эта добровольная морока со своим личным сыском?

Но так уж она была устроена. Когда что-то задевало ее любопытство, она не успокаивалась до тех пор, пока не узнавала все-все-все.

Семья Панкратовых проживала в старой пятиэтажке, судя по номеру квартиры, на четвертом этаже. В подъезде едко пахло кошками и картошкой: кто-то из жильцов уже начал делать запасы. Катя постояла в раздумье. Было два пути: либо постучаться прямо в квартиру Панкратовых, либо.., наведаться сначала к их заклятым врагам — соседям. Второй путь сулил больше информации. Люди, при умелом к ним подходе, весьма охотно делятся известными им секретами своих недругов, особенно если уверены, что могут этим им крупно насолить.

Катя решительно нажала кнопку звонка квартиры напротив.

— Кто? — спросили за дверью. — Налоговая инспекция.

— Ой, — за дверью настороженно замерли. — А мы-та…

— Будьте добры, откройте, вот мое удостоверение, — Катя поднесла к дверному глазку раскрытую «корочку». В сумраке лестничной площадки вряд ли можно было разобрать надписи, но фотографию в форме было видно. Правда, особо Катя не рассчитывала на то, что дверь перед ней тут же гостеприимно распахнется — не те нынче времена, но… Но дверь все же хоть и со скрипом, но открыли. Сначала робко, на цепочку, затем, разглядев Катю, сняли с грохотом и ее. На пороге, загораживая дверной проем мощным бюстом, стояла женщина лет пятидесяти, а из-за ее плеча любопытно высовывалась сухонькая старушка в вязаной кофте.

— Это квартира Панкратовых?

— Нет. Напротив их квартира. А мы Карповы.

— Так вы у меня следующие в списке. Можно войти? — Катя двинулась вперед.

— Проходите, но…

— Так, что тут у нас? Квартира трехкомнатная, — Катя мельком окинула взглядом узкие хрущовские «пеналы», которые и комнатами-то с трудом можно было назвать. — Ну что ж.., комнаты, значит, сдаем? Жильцов без прописки пускаем? Напор и натиск. Как говаривал Бонапарт: «Главное — ввязаться в бой, там разберемся».

— Мы сдаем? — Женщина тревожно переглянулась со старухой. — Кто вам такое сказал? Да откуда? Сами чуть ли не на головах друг у дружки сидим.

— Значит, тут какая-то ошибка, — Катя извлекла из сумки блокнот, зашелестела им, — в ЖЭКе вот сказали, что у вас жильцы живут.

— Это Анфиска, што ль, вам, уборщица, наплела? — , вскинулась по-боевому старушка, — Вот лахудра! Лишь бы напраслину возвести! Девушка, голубка моя, да какие у нас жильцы? Сама суди — нас тут что опят в лукошке. Мы с дочкой вон, двое внуков — большенький женился только в мае, жену в положении уж привел, да зять, да кошка, да…

— Тут какая-то ошибка, — Катя была сама нерешительная строгость. — Но у вас тут в подъезде кто-то сдает квартиры, не так ли? — Она спрашивала наугад, хотя знала: попадет в точку.

— Сдают, сдают! — Старуха подвинула Кате стул. — Маша, обожди, не тормоши меня, вишь, человек интересуется. Татаринцевы со второго этажа сдают. Точно это. Сами-то с сыном съехались, а квартеру — двухкомнатная у них — каким-то грузинам не то армянам сдали. Бога-атые! Сам-то директор какой-то — склада, что ли, или базы, а брат его…

— Мама, пошли б чайник на кухне глянули, — женщина пыталась вмешаться.

— Да что ты меня все тормошишь? Дай досказать.

— Подождите, подождите, — Катя «не понимала». — Татаринцевы, значит, так… А вы Карповы. Это у вас — инвалид в семье льготник?

— У нас, у нас! Зять мой — третья группа, нащот льгот вот не скажу, — старушка оживилась еще больше. — Вишь, Маша, а ты мне рот затыкаешь. Раз инвалид наш — значит, скидка нам выйдет.

— Да за что? — Женщина уперла руки в бока. — Каки-таки с нас налоги? С чего?

— Налоги сейчас со всего плотют, — старушка была сама осведомленность, — чихнул — и уже тоже, пожалуйста.

— Да, конечно, — Катя кивнула. — Налоги платятся физическими лицами с каждой заключенной сделки, будь то продажа или сдача в наем квартиры, продажа дачи, машины…

— Та мы ж ничего не продавали! Какие деньги были на сберкнижке — сын свадьбу справил" — женщина махнула рукой. — Все мотанул. Шесть мильёнов коту под хвост, радуется еще, что до кризиса окрутиться успел, а то б еще вздорожало.

— Насчет продаж вы к Панкратовым загляните, — ядовито встряла старушка. — Андрюшка ихний, стервец, как у него с нашим скандал с мордобитьем вышел, в суд загремел. Следователь к нам все приходил: вам-де деньга-компенсация за увечье полагаются по суду. А где те деньги? Андрюшка уж второй год как сидит. Клавка ему посылки все шлет. С каких таких капиталов, а? Машину они продали — вот с каких! Ихний Борька Славке Сергунову из второго подъезда хвалился, а тот нашему сказал: на рынке, мол, где-то продали за доллары, вот как! — Старуха знала все-все-все.

— Машину продали? — Катя придвинула блокнот. — Новую?

— Старую-старинную. Дед у них еще покупал, а потом зятю-то, ну Андрюшке, и продал. Во порядки-то в семье, а? Стервецы они, Панкратовы, стервец на стервеце! Когда Егоровна ихняя, ну Кланькина-то мать, еще жива была, все мне хвалилась: купил-де мой старик машину на заводе по льготной, а потом зятю-то и загнал. А деньги — на сберкнижку. Жадный был, все копил. А как Хайдар-то пришел — ёкнулись все ихние тыщи. Дед помер потом, а Андрюшка-зять все на той машине ездил. В аварию даже раз попал.

— Светлая машина, «Жигули»? — Катя невольно начала, выходить из роли «налогового инспектора».

— Светлая, светлая. А потом, значит, как загребли его за нашего-то, Борька ихний — ну сын — эту машину-то и продал. Так что налог — это вы с них подите стребуйте. — Старушка пристукнула сморщенной ладошкой по столу и прислушалась. — Вон ключом у них кто-то в двери зазвонил. Борька небось и явился. Он не работает щас, так цельный день по улицам шлындает. Погодите-ка, касатка, я вам сейчас дверь открою. С них стребуйте налоги-то да пугните: они и нам по суду должны. Пусть отдают, а не то — штрафом их, сквалыжников!

Катя оказалась в щекотливом положении: дверь соседней квартиры действительно открывал испитой парень в джинсовой куртке. От него несло за версту пивным перегаром. С таким играть прежнюю роль было уже труднее, но… Карповы зорко наблюдали за ней в щель через дверную цепочку. Отступать было уже поздно.

— Борис Панкратов? Очень приятно. Я из налоговой инспекции.

Парень обернулся.

* * *

На следующее утро Катя, едва лишь пришла на работу, направилась к Колосову. Но до кабинета не добралась: начальник отдела убийств столкнулся с ней в коридоре. Вид Никиты сильно озадачил Катю — более решительного и деятельного существа она давненько уже не встречала в стенах УР, Рядом с начальником отдела убийств вышагивало и еще одно весьма энергичное и деловитое существо. Катя знала лишь, что это — «какой-то коллега из Москвы», муровец, что ли… Похож он был на разбойного кота. Стрельнул в Катю острым зеленым глазком, хмыкнул глубокомысленно, заявил Колосову, что, мол, ждет того в машине, и тут же ретировался к лестнице.