Пантера Людвига Опенгейма - Дмитрий Агалаков

– Простите…

– Да, господин Гедеон?

– А как звали соседа вашего предка?

Графиня пожала плечами.

– Кажется… – Графиня нахмурилась. – Барон Морр? Да зачем это вам? Постойте-ка. У вас такое лицо, словно вы уже слышали об этой легенде? Огастион Баратран рассказал вам о ней? Или… я ошибаюсь?

– Вы ошибаетесь, – потупив взор, сказал Давид и пригубил вино. Свирепые бури сейчас бушевали в его сердце, но он ничем не выдал себя. Давид смело взглянул на рассказчицу. – Продолжайте, графиня, я весь внимание.

– Но в жизни Гаустина Ривалля была не только ведьма, отвечавшая темной стороне его натуры, – продолжала старуха. – До каждого живого существа, созданного Господом, добирается светлый лучик. И потому рядом была и другая женщина. Поговаривали, что она – его ангел-хранитель, посланный на землю, чтобы порвать злополучный круг, в котором мучилась и страдала душа Гаустина Ривалля! – Графиня сделала глоток вина и вновь сцепила сухие кисти рук на бокале. – А далее легенда гласит так. Как-то Гаустин Ривалль, его вассалы, воины, слуги, полсотни верных псов отправились на охоту. Они гнали оленя, великолепного красавца, которого егеря Ривалля выслеживали давно. И вот, животное обложено со всех сторон. Гаустин мчится по полям, ловко огибая овраги, поваленные деревья. За ним рвется полсотни его псов. Пестрая кавалькада, предвкушая скорую добычу, трубя, обрезает животному путь с боков. Только стрела графа должна уложить оленя! Но расстояние между оленем и охотником сокращается медленно, а впереди уже поднимается лес. Это – Воронья Роща, там канет любой зверь и его уже не сыщешь! А олень, легкий, как ветер, все быстрее мчится к спасительной стене. Первая стрела графа – промах, вторая – также. Граф разъярен, его конь с изрытыми в кровь боками что есть сил рвется вперед. И вот – пятнистое туловище оленя, его широкие рога уже мелькают рядом. Гаустин натягивает тетиву, в его глазах победа. Но Воронья Роща совсем близко, первые деревья вырастают на глазах, зеленая стена готова встретить их! А между графом и его добычей не более двадцати футов! Гаустин пускает стрелу, но та лишь срезает ветку дерева, а оленя проглатывает чаща. Охотники, сраженные неудачей графа, врезаются в лес, хозяина убеждают, что не все еще потеряно. Но куда там – оленя и след простыл! Ломая ветви и сучья, охотники оказываются на огромной поляне… Все удивлены – в середине поляны стоит молодая женщина: ее кожа смугла, волосы черны, она красива восточной красотой; ее стать не портит даже простой плащ, в каких скитаются по миру нищие паломники. А на плече женщины сидит ворон – черный ворон. «Здравствуй, Рид Вилгер», – говорит она. Вельможи графа удивлены, и как же иначе: незнакомка обращается к их сюзерену. Но что за странное имя – Рид Вилгер? Никто и никогда не называл их хозяина так! Может быть, странница не в себе? «Зачем ты здесь? – спрашивает ее граф. – Я же просил тебя забыть обо мне». Удивлению вельмож, слуг, егерей нет границ: граф и эта молодая женщина и впрямь знакомы! Никто и никогда не видел ее раньше рядом с их господином. Но догадка близка: а не та ли эта коварная девчонка, что, по слухам, приворожила их хозяина? Старшая из дочерей соседнего феодала, изгнанная отцом из отчего дома за то, что подбила младшую дочь на прелюбодеяние?! «Я шла, не задумываясь о том, кого встречу. Ты же знаешь: дома у меня нет. Отец отрекся от меня – прогнал навсегда, сестра утопилась. Считай, я сирота. Но вот я встретила тебя, Рид Вилгер. Моего любезного друга. В чем же моя вина? Значит, так и должно быть». «Нет, – тихо говорит граф. – Так быть не должно. И теперь ты поплатишься за свое легкомыслие». «Но – чем? – улыбается в ответ молодая женщина. – Я всего лишь странница, что ты сможешь взять у меня?» «Я возьму твою жизнь!» – отвечает граф. Вельможи графа не верят своим ушам. «Ты хочешь казнить меня? – невозмутимо спрашивает женщина. – И когда же день моей казни? Или… час?» «И он уже пробил! – едва сдерживая гнев, бросает граф и указывает пальцем вперед. – Вот, господа, кто займет место оленя, сбежавшего от меня! Кто-то должен поплатиться сегодня за мою неудачу?!» Вассалы Гаустина Ривалля мрачнеют, они-то знают – хозяин их слов на ветер не бросает! Но все еще надеются, что это – злая шутка их господина. «Я подарила тебе новое имя, а с этим именем – свободу, о которой ты и не мечтал раньше, и за это ты хочешь убить меня? – невозмутимо спрашивает молодая женщина. – Но разве это справедливо?» «Еще как справедливо! – отвечает граф и обращается к подручным. – Эй, егеря, приготовьте-ка моих псов!» Но женщина поднимает руку: «Постой! Если уж ты приговорил меня к смерти, выполни древний обычай: исполни мое последнее желание. Ты же не откажешь мне в этом?» «Проси», – отвечает граф. «Возьми этого ворона, любезный Рид Вилгер. Мой Кварбер станет тебе надежным слугой и верным другом на долгие времена!» «Пусть будет по-твоему, – с усмешкой отвечает граф. – Я беру его!» Женщина снимает птицу с плеча, подбрасывает ее вверх, и та, покружив над охотниками, садится на плечо Гаустина Ривалля. Граф бледнеет, но следом, зло рассмеявшись, бросает: «Мне нравится эта птица, она нашла себе славного хозяина! А теперь – прощай! Эй, вы, бездельники, делайте то, что я вам повелел, и поживее!». В надежде опередить друг друга, несколько десятков псов срываются с места и бросаются на молодую женщину… Многие отвернулись или просто закрыли глаза, чтобы не видеть жестокой расправы. Но кто не отвел взора, увидел: не было страха на лице приговоренной. Готовая принять смерть, она спокойно смотрела в глаза графа. А когда псы, рыча и грызясь друг с другом, разбежались в стороны, вельможи и слуги Гаустина Ривалля не увидели ничего, что могло бы остаться от растерзанного человека – не было даже разорванной в клочья серой робы странницы. Точно голодные псы с яростью рвали зубами воздух… Прошло время. Но стали замечать подданные Гаустина Ривалля, что тот меняется на глазах: становится еще угрюмее и еще молчаливее. Он не желал видеть собственных детей, забыл про охоту и про женщин. Все чаще граф запирался в своих покоях с единственным фаворитом – черным, как ночь, вороном Кварбером. Челядь слышала, что он часами разговаривал с птицей, точно та была разумным существом… Смерть Гаустина Ривалля была страшна и, как посчитали знавшие графа, явилась разумным концом той жизни, которую он вел. Однажды ночью челядь услышала неистовый крик. Графа в его комнате не оказалось. Не было и ворона. Зато оказалось распахнуто одно единственное окно. – Графиня неторопливо обернулась. – То самое, где сидит сейчас Кербер. Под этим окном, у подножия башни, и нашли труп Гаустина Ривалля. Узнав о его смерти, все священники в округе разбежались, не решившись взять на себя страшную ношу – отпеть душегуба, насильника и самоубийцу. Гаустина Ривалля похоронили поспешно и, увы, без покаяния. Лишь та женщина, ангел-хранитель, прочитала над его могилой в усыпальнице молитву, после чего уехала навсегда. Предание гласит, что ворон той ведьмы сопровождает всех потомков Риваллей – и будет сопровождать, пока они не исчезнут с лица земли!

– Мрачная история, – глядя на Кербера, сидевшего в проеме окна, сказал Давид. – В поезде вы сказали мне: «Вам известно немало, но вы не знаете главного». Теперь… я знаю это «главное»?

– Увы, нет, – обернулась к Давиду старуха. Ее лицо давно было мертво, жили только глаза – большие, угасающие. – Ривалли были необычными людьми, молодой человек. И если бы святая церковь знала, что творится в их сердцах, она давно бы обрекла этот рыцарский род на костер. Но ересь прокралась в их сердца задолго до рождения Гаустина Ривалля!.. Вы, конечно, слышали о пророке Мани?