Лучший из худших - Дмитрий Николаевич Дашко

бок. Сейчас произойдёт что-то страшное, и, если я не вмешаюсь, офицер погибнет…

Позабыв всё на свете, выкинув из башки приказ оставаться на месте, я помчался изо всех сил.

– Куда?! – закричал Батыр, но я его уже не услышал.

Я бежал быстрее любого спринтера, призёра Олимпийских игр. Настигнув прапорщика, прыгнул на него со спины, заставил упасть на землю, сам оказался сверху.

Клацнули зубы, отдаваясь болью в висках. Заныло ребро. И в ту же секунду над нами со свистом пронеслась длинная пулемётная очередь. Не знаю, что это было, но точно не предупреждение. Так не предупреждают. Стреляли, чтобы замочить наповал. Если бы я не успел, офицера разорвало бы в клочья – такова была мощь этого крупнокалиберного оружия.

Спина покрылась липким потом, стоило мне только представить, что могло бы случиться. Причём не только с прапорщиком, но и со мной тоже: по сути, мы все находились на одной линии огня.

А вот Батыр… Блин, я даже не подумал о том, что его нужно предупредить. Вот же ж блин! Если он погиб, его смерть в какой-то степени лежит на мне.

Очередь прекратилась так же внезапно, как и началась. Всё это время я лежал не дыша, и только когда первый акт этого идиотского марлезонского балета окончился, сполз с впечатанного в грунт лицом офицера.

– Какого хрена! – тихо прохрипел кто-то поблизости.

По голосу я догадался, что это Батыр. От сердца немного отлегло: жив! Жив наставник! Вот что значит опыт: он молниеносно среагировал и залёг, как только началась стрельба.

Так что, можно сказать, мы трое легко отделались. И пока это все хорошие новости на данный момент.

Стоило чуть-чуть приподнять голову, как пулемёт снова ожил и стал методично гнездить по округе. Неподалёку с треском упало срубленное свинцом дерево, его словно скосило, хотя ствол был с кулак толщиной.

Я прикинул, что именно здесь, пока лежим на пузе, мы находимся для стрелка – оператор ли это или бездушный автомат, не важно – в мёртвой зоне. Но стоит только поползти назад или вперёд, нам трындец, тут и к бабке не ходи. А вот если добавится и второй пулемёт, уж он-то нас точно причешет частым гребнем. Наши, конечно, уже услышали пальбу, начнут реагировать, но тут вопрос, кто будет быстрее: один из БМП или автоматы лагеря. Я бы поставил на второе.

Вся ситуация была словно нарочно подстроена для того, чтобы я пустил в ход магию. Но что-то удержало меня от этого решения. Почему-то никто не спешил её применять в Периметре вокруг «Объекта-13». Значит, и мне стоит погодить.

И почти сразу, в унисон с моими мыслями, позади бухнула пушчонка одной из БМП. Эх, молодцы наши, вовремя подоспели.

Автоматическая охрана лагеря переключилась с нас на более серьёзную опасность, завязалась короткая дуэль. БМП, конечно, не танк, броня гораздо слабее, крупнокалиберным пулемётом прошивается. Но и вооружение у неё гораздо серьёзней, так что довольно быстро нашим удалось подавить все огневые точки врага. Да, как ни странно, именно врага, хотя по идее там должны были находиться наши – парни из батальона и несколько учёных. Однако на «френдли файер» происходящее точно не тянуло.

Мы смогли подняться на ноги после того, как воцарилась тишина. По команде прапорщика бросились к вдруг ставшему враждебным лагерю. Само собой, приближались аккуратно: петляя, прячась за деревьями, время от времени падая на землю и подползая по-пластунски. И лишь когда до него стало рукой подать, побежали по-настоящему, уже не таясь.

Артиллеристы сработали на пять с плюсом, повредив только кунги с пулемётами. Всё-таки мастерство не пропьёшь. Это сразу бросалось в глаза, как и то, что наши поиски будут безрезультатными. Мы проверили все кунги, обыскали палатки, перевернули всё верх дном, но никого и ничего там не нашли.

– Работала автоматика, – сказал один из наших спецов, поковырявшись в аппаратуре.

– Да, но кто выходил с нами на связь, договаривался о встрече? – задумчиво протянул офицер. – Ведь это было какой-то час назад. Не могли же за это время люди испариться отсюда?!

– Выходит, могли, – подавленно произнёс кто-то из бойцов.

– Здесь было больше двадцати человек. Какие-то следы они должны были после себя оставить. Ищите тщательнее, нужно собрать все записи, любые вещи, которые могут показаться странными, – распорядился прапорщик. – А я свяжусь с базой. Что-то не нравится мне эта хрень.

Мне выпала задача искать в палатке, где проживали «яйцеголовые». Я отдёрнул тент и вошёл. После прогретого воздуха снаружи меня встретила приятная прохлада. Палатка условно делилась на два сектора: мужской и женский. Это я понял по импровизированной перегородке и по тем вещам, что нашёл в каждой из половин.

Было непривычно копаться в чужих вещах, но что поделать. Нам предстояло разобраться во всём, что тут произошло, причём это, скорее всего, произошло примерно час назад.

Поиски на мужской территории ничего не дали. Я перерыл кучу грязных и чистых вещей. Нашёл несколько записных книжек, полистал их – какие-то научные кракозябры, формулы, математические расчёты, непонятные записи, вдобавок почерк так себе. Выходит, учёные пишут неразборчивее, чем врачи. Быть может, спецы в этом разберутся, но я точно пас. На всякий пожарный всё-таки прихватил эти записи с собой. Не знаю, будет ли из этого толк, но хотя бы совесть останется спокойной: сделал всё, что мог.

Вообще, конечно, принято считать мужиков жуткими неряхами, но, честное слово, так говорят те, кому не довелось побывать в женской половине этой палатки. Вот тут реально был какой-то треш. Видимо, местные представительницы прекрасного пола слишком сильно погрузились в науку, забыв о презренном быте. В общем, далеко не все «открытия», выпавшие на мою долю в этот час, были приятными. Но это так, к слову…

Пока возился, не заметил, как в палатку вошёл Батыр. Он умеет подкрадываться, как кошка, так что ничего удивительного.

– Есть успехи? – спросил он, а у меня чуть сердце не лопнуло. Мне стоило большого труда успокоить себя и сделать вид, что ничего не произошло.

– Пока нет.

– Понял. У других тоже пока без результатов. Ищем для порядка ещё минут десять, потом сворачиваем лавочку и выходим. Не нравится мне всё это, сильно не нравится, – прибавил он.

– Я и сам не в восторге, – признался я. – Тут надо либо сразу весь батальон пригонять, либо год копать миллиметр за миллиметром.

И тут наше внимание привлёк какой-то странный звук, похожий на осторожное царапанье. Он исходил из-под раскладушки, стоявшей в конце отсека. Я вроде бы шмонал её, но не сказать что тщательно. Просто