Труженики моря - Виктор Гюго

Со стороны гавани Сен-Сампсона доносились глухие удары молотка; это были, должно быть, плотники, поднимавшие машину со дна барки. Но звуки эти почти не долетали до Жиллиата, потому что он сидел, прислонившись к массивной гранитной глыбе.

«Кашмир» медленно приближался. Жиллиат ждал.

Внезапный тихий плеск и ощущение холода заставили его взглянуть вниз. Вода коснулась его ног. Он опустил глаза, затем опять поднял их.

«Кашмир» был уже совсем близко.

Прибой и дожди сделали утес совершенно отвесным, и возле него вода была настолько глубока, что корабли в тихую погоду могли, не подвергаясь ни малейшей опасности, проходить в нескольких саженях от утеса.

«Кашмир» приближался, рос, выпрямлялся, будто возникал из воды. Он увеличивался словно тень. Темный силуэт вырисовывался на фоне неба и покачивался на волнах. Огромные паруса, на которых отсвечивало солнце, казались розовыми и прозрачными. Волны шептались чуть слышно, величественный силуэт бесшумно плыл вперед. Было ясно видно все, что происходит на палубе. «Кашмир» поравнялся с утесом.

За рулем стоял рулевой, юнга взбирался на ванты, несколько пассажиров, облокотившись на борт, наслаждались прекрасным днем; капитан курил. Но Жиллиат не смотрел на все это.

Один уголок на палубе был ярко освещен солнцем. Жиллиат глядел туда. Там, в золотом сиянии, он видел Эбенезера и Дерюшетту. Они сидели рядом, прижавшись друг к другу, как птицы, греющиеся под лучами солнца, на одной из тех скамей, защищенных просмоленным навесом, где в благоустроенных английских судах красуется надпись: «For ladies only»[26].

Головка Дерюшетты лежала на плече Эбенезера, а он обнимал ее за талию. Они держались за руки, их пальцы были переплетены. Их прекрасные, невинные лица напоминали ангельские лики, но одно из них было более девственным, другое – очерчено резче. Их целомудренное объятие было так выразительно: в нем одновременно сказывались и страсть, и стыдливость! Эта скамья для них одновременно являлась и брачным ложем и гнездом. В то же время она была алтарем любви. Кругом царила тишина.

Взгляд Эбенезера выражал благодарность и счастье; губы Дерюшетты шевелились. И среди глубокой тишины, когда корабль проходил мимо кресла Гильд-Гольм-Ур, ветерок донес до слуха Жиллиата звуки нежного голоска Дерюшетты, говорившей:

– Посмотри, по-моему, там, на утесе, сидит человек.

Но утес проскользнул мимо них и исчез.

«Кашмир», миновав Бю-де-ля-Рю, углубился в море. Через четверть часа его мачты и паруса казались белым обелиском, плывущим над морем по направлению к горизонту. Вода доходила Жиллиату до колен.

Он смотрел на удаляющийся корабль.

В открытом море ветер бушевал сильнее. Видно было, как на «Кашмире» переставляют паруса. Судно уже вышло из гернзейских вод. Жиллиат не спускал с него глаз.

Вода доходила ему до пояса. Прибой усиливался. Время шло.

Чайки и бакланы с беспокойством носились вокруг Жиллиата. Казалось, они хотят его предостеречь. Быть может, среди них были птицы, прилетевшие с Дуврских скал и узнавшие его. Прошел час.

Ветер не долетал сюда, но видно было, как стремительно уменьшается «Кашмир». По всей видимости, корабль шел очень быстро.

Вокруг утеса не было пены, волны не бились о гранит. Вода тихо поднималась. Она дошла Жиллиату уже до плеч.

Прошел еще один час. «Кашмир» подходил теперь к Ориньи. На минуту он скрылся за утесом Ортах, затем показался вновь. Он шел к северу. Освещенный солнцем, корабль казался маленькой светящейся точкой.

Птицы тревожно окликали Жиллиата.

Над морем видна была лишь его голова.

Вода продолжала прибывать.

Жиллиат неподвижно следил за уходящим кораблем.

Был уже почти полный прилив. Близился вечер. Рыбачьи лодки возвращались в гавань.

Глаза Жиллиата по-прежнему неотрывно следили за кораблем.

Этот взор не походил на земные взгляды. В этой трагической и спокойной пристальности было что-то неизъяснимое: бесстрастный покой неосуществленной мечты, мрачное принятие свершавшейся судьбы. Так следят за падением звезды. Временами глаза его, устремленные на удаляющуюся точку, омрачались тенью смерти. Вода подступала все ближе к креслу Гильд-Гольм-Ур, одновременно с этим выражение великого спокойствия ложилось на лицо Жиллиата.

«Кашмир», почти незаметный, превратился уже в туманное пятно. Для того чтобы различить его, нужно было знать направление движения судна.

Мало-помалу пятно расплывалось, бледнело.

Потом стало меньше, затем исчезло.

В то мгновение, когда корабль скрылся за горизонтом, голова исчезла под водой и ничего уже не было видно кругом, кроме моря.