Земля матерей - Лорен Бьюкес

Семь с лишним часов до Чикаго. Они расставляют точки на карте, как в старых фильмах. На станции подержанных машин в Омахе Зара платит три тысячи долларов наличными за то, чтобы не называть номер карточки социального страхования, как того требует закон штата.

– Мы спешим. На юбилей, – говорит Билли, стремясь быть полезной.

– Завидую вам, – говорит управляющая, демонстрируя в улыбке золотой зуб, а рядом сломанный. Возможно, деньги, убранные в сиреневую куртку со светоотражающими полосами, она потратит на хорошие зубные протезы.

Ну теперь-то можно заглянуть в аптеку и купить антибиотики.

– Ты должна пустить меня за руль, – осторожно намекает Билли.

– Де-Мойн, – парирует Зара, протягивая ей телефон. – Проложи туда дорогу. – Аккумулятор заряжен на тридцать два процента. – И проверь свою почту.

Ответа от Коул по-прежнему нет. Вообще никакого. Билли заглядывает на страничку Тайлы в «Фейсбуке», выложенную в открытый доступ, чтобы все смогли увидеть ее трогательные мемориалы в память о Джее, Эрике и Девоне, семейные фотографии, красивых девочек, растущих слишком быстро.

«Надо быть поосторожнее, – думает Билли, – выкладывая в интернет фотографии детей. Мало ли какие хищники там бродят». Но никаких снимков счастливого родственного воссоединения, никаких «вы только посмотрите, кто только что постучал в дверь: это же мои считавшиеся пропавшими без вести свояченица и любимый племянник!» (с анимацией в виде падающих конфетти). Но куда же еще могла направиться Коул? К кому еще она могла обратиться?

Зара полностью сосредоточилась на дороге, а у Билли есть все основания полностью углубиться в телефон. Она выходит в «Телеграм». Сообщения от З. для Х. Как будто сложно догадаться: от Зары для Хулиты Амато. Кое-кто чересчур полагается на программу шифрования. Билли водит снизу вверх пальцем по экрану, восстанавливая в обратной последовательности переписку неестественно высокопарным языком, который ее бесит.

Три дня назад:

З.:

Уточнение. Едем в Чикаго. К сестре мужа. Не возражаете?

Два дня назад:

Х.:

Всё, что нужно для результата. Я полагаюсь на твое компетентное мнение.

З.:

Хорошо.

Сегодня, 01.22:

З.:

Плохие новости. Сожалею, что вынуждена вас огорчить.

Х.:

Насколько плохие?

З.:

Очень плохие.

Х.:

Надеюсь, ты предоставишь полный отчет, когда это будет удобно.

З.:

Цена повышается. Теперь я работаю одна.

Х.:

Понятно.

Насколько повышается? О каких суммах идет речь?

Эта операция и так уже дорого обошлась.

З.:

4 ляма.

Х.:

Могу предложить 2. Но я больше не хочу слышать ни о каких остановках для восстановления сил и задержках.

З.:

Хорошо.

Х.:

Адрес миссис Любительницы рыбок будет, как только ее экзотика окажется в аквариуме.

З.:

По-прежнему Нью-Йорк?

Х.:

Да. Все необходимые бумаги будут ждать тебя. Наша подруга по-прежнему с тобой?

З.:

Да. Пока что.

Билли отключает звук, тайком сохраняет копию экрана и отправляет ее себе на электронную почту, после чего стирает отправленное сообщение, уничтожает фото и очищает корзину. Сообщники улики не собирают, а вот заложники этим занимаются. Пусть обзавестись пистолетом она не смогла; по крайней мере теперь у нее есть патроны.

И матерь божья! Два миллиона долларов?

– Что ты слушаешь? – Коул хлопает Милу по плечу, чувствуя себя отрезанной наушниками, этими доспехами подростков. Мила милостиво вынимает из уха одну таблетку; оттуда звучит женский голос, звучный, настойчивый. Коул его не узнаёт, но это явно не рэп.

– Проповеди. Матери Низшей. Они уже загружены в проигрыватель. Щедрость говорит, это часть моей подготовки.

– По-моему, прямо сейчас тебе не нужно это слушать.

– Она сказала, мам!

– Ну хорошо. Есть что-нибудь интересное?

– Ничего такого, что я уже не слышала, – пожимает плечами Мила. – Так, это Мемфис. Хо! Самый обыкновенный город.

– А ты что ожидала? Двойников Элвиса[86] на каждом углу? – насмешливо спрашивает Коул. Она не добавляет, что даже если бы распространенная в бульварной прессе версия о том, что Элвис жив, была бы правдой, к настоящему времени Калгоа все равно уже прикончил бы его.

– Смотри, кто-то нам машет! – Майлс указывает на тощую пожилую даму в светло-бежевом спортивном костюме, с улыбкой размахивающую руками.

– Ну наконец-то! – говорит Вера, должно быть, здорово уставшая за длинный перегон от Талсы через Файеттвиль. Она крутит рулевое колесо, откликаясь на жесты пожилой дамы, которая приглашает их на стоянку, словно диспетчер с оранжевыми кругами на рулежной полосе аэродрома.

Дама танцуя приближается к самой двери, чтобы поздороваться со всеми, пожать руку каждой сестре, выходящей из автобуса.

– Добрый вечер, добрый вечер! Какая радость встретить всех вас! – Вблизи видно, что ее пепельно-серое лицо покрыто густой паутиной морщин, а ярко-красная губная помада растеклась по складкам кожи вокруг губ.

– Алисия Грейсон, фирма «Грейсон-недвижимость». И я так рада, что вы наконец добрались сюда! Долгая дорога, да?

– Мы к этому привыкли, – говорит Надежда. – Я сестра Надежда. Мы говорили по телефону.

– Конечно, конечно. Ну, вот оно. Понимаю, смотреть особенно не на что, но у владения есть потенциал. Я вас провожу, если вы готовы.

Сострадание хлопает себя по лицу.

– Прошу прощения за комаров. Не самая теплая встреча. Могло бы быть и хуже, могли бы быть тараканы. Сейчас так жарко, черт побери, их просто настоящее нашествие. А еще не закончилась весна. Надеюсь, они не переносят вирус Зика. Но, я так полагаю, вы не из тех, кто разъезжает по всей стране, стараясь залететь. Это ничего, что я использую такие выражения? – Она похотливо подмигивает.

– На самом деле, – говорит Щедрость с вымученной праведностью интернет-комментатора, – наша Церковь верит в то, что материнство – это священное призвание. В нем высший смысл для всех нас.