Русскоговорящий - Денис Гуцко

Но теперь, делая то, чего ни за что не пожелал делать тогда, Митя вовсе не злился, не испытывал возмущения. Наоборот. Он переживал странное чувство. Было похоже на то ублаготворённое состояние, с каким выходишь из магазина, купив, наконец, то, что мечтал купить давным-давно, да не хватало денег. Митя чувствовал себя приобщённым к важному делу. История с паспортом оборачивалась неожиданным успехом. Митя чувствовал себя принятым в клан.

В понедельник он не стал звонить, а отправился в штаб Бирюкова.

Кое-как, выбирая сухие островки, перебрался через раскисший лысый газон и встал у гигантского обрубка вентиляционной трубы, торчащего посреди двора. Бирюков как раз выходил из машины. Это была старенькая угловатая “Volvo”, что сразу же усилило Митины симпатии к Вадиму Васильевичу. Он оказался гораздо массивней, чем Митя мог предположить, разглядывая листовки. Его можно было бы назвать толстяком, если б не спокойная ленивая сила, живущая в его килограммах. В каждый его жест хотелось вписать какой-нибудь серьёзный инструмент: кувалду, серп, плуг… Плуг, решил Митя, особенно подошёл бы ему. Проводив взглядом руку, потянувшуюся к хлипкой дверной ручке, Митя подумал, что выглядело бы гораздо естественней, если б эта рука легла именно на плуг — тут же вслед за плугом сама собой дорисовывалась упругая гора бычьей спины — и подумалось, что совершенно зря на листовках его не изобразили пахарем — пахарем в белой сорочке с развивающимся по ветру галстуком: «Вспашем. Возродим. Подымем».

Бирюков вошёл в штаб, а оттуда на улицу выскочила такая же, как он сам, массивная женщина лет пятидесяти, крепко вбивая каблуки в асфальт. Негнущиеся её ноги перемещались резво, отскакивая от тротуара как падающие торцом брёвна. Она заскочила в стоящую у дверей «шестёрку» и что-то отрывисто скомандовала водителю, уже глядя на дорогу, на которую им только предстояло выезжать. Митя ещё раз подумал о том, что ему предстоит войти в этот городской клан, и, стал быть, с этой массивной женщиной в отъезжающей «шестёрке» он скоро будет знаком. «Хаускипер, — повторил он про себя. — Хаускипер. Уж лучше, чем охранник. Раз не называют по-русски, каким-нибудь управляющим, или по-советски — завхозом, это хороший знак».

Войдя в штаб, Митя наскочил на бегущего человека. Человек обогнул его, но вдруг остановился.

— Ты Олега ищешь? — спросил за спиной знакомый пулемётный голос.

Митя обернулся.

— Да.

— Зачем он тебе? — и, не дождавшись реакции, он усилил свой вопрос. — Вообще, какие у вас с ним дела?

Митя смутился. Очевидно, нельзя было просто так взять и рассказать этому пареньку с замашками ротного старшины, какие у них вообще с Олегом дела. В этот раз Митя мог разглядеть его вблизи — угловатое лицо с тяжёлой челюстью, основательный нос.

— Мы, может быть, о разных Олегах говорим? — сказал Митя. — Мне нужен Лагодин Олег, заместитель господина Бирюкова.

Парень взял его под локоть и повёл по коридору.

— Так-так, — сказал его встроенный пулемёт. — Становится интересно.

Они вошли в следующую комнату, в которой как и в прошлое Митино посещение, будто и не сходили со своих мест, сидели люди с телефонными трубками. Лавируя между столов, они пересекли комнату — и попали в просторный кабинет с кожаными креслами. Кресел было штук пять-шесть, в каждом из них кто-нибудь сидел. Но Митин взгляд безошибочно устремился в дальний угол, к массивной фигуре без пиджака, с закатанными рукавами белой сорочки. Бирюков стоял под светильником, подмышками темнели влажные пятна. Держа в руках какой-то документ, он наклонился к нему и внимательно, шевеля губами, читал.

— Вадим Васильевич, разрешите вас отвлечь на минутку, — парень так и не выпускал Митиного локтя, и это выглядело так, будто он привёл задержанного нарушителя.

«Ничего, — подумал Митя. — Сейчас объясню, кто я… не нужно суетиться… и этот сержант доморощенный обломается». Доморощенный сержант отпустил, наконец, Митин локоть и отступил на два шага в сторону.

— Повтори то, что мне говорил, — выстрелил он.

Бирюков, не поднимая головы, оторвал глаза от того, что читал.

— Здравствуйте. Меня зовут Дмитрий Вакула. Олег Лагодин, Ваш заместитель, должен был говорить вам обо мне. Я, собственно, пришёл к нему.

Бирюков встал ровно. Брови его заползли высоко на лоб и застыли неподвижно. Он переглянулся с человеком, приведшим Митю, с кем-то из сидящих в креслах. Вдруг швырнул лист бумаги на стоявший довольно далеко от него стол. Лист кувыркнулся и, ударившись о настольную лампу, упал на пол.

— Вот каналья! — сказал Бирюков.

Прошёлся к окну и обратно.

— Вот каналья! Костя, — обратился он к «сержанту». — Ну что это за херня!

— Моя вина, Вадим Васильевич, — покаянно брякнул Костя-сержант.

— Нет, но что за каналья! — Бирюков вытянул руки в сторону публики, как бы призывая всех разделить его возмущение. — Папаша же его по старой дружбе попросил сынка непутёвого пристроить. Хоть кем, хоть расклейщиком. Ну! И что? — Бирюков загнул правой пятернёй мизинец левой. — У Валентины Ивановны деньги украл. Я теперь точно знаю, что он, — загнул безымянный. — Вчера пришёл, лыка не вяжет, — загнул средний. — Так ещё ко всему выясняется, представляется моим замом! Ну не каналья, а?!

Кто-то хмыкнул у Мити за спиной:

— Талантливый чёрт.

Бирюков развернулся в сторону сказавшего.

— Михалыч! Давненько такого не было, а?

Митя начинал вникать в произносимые слова.

— Михалыч! Ты понял, да?!

Всё, что его сейчас окружало: большой стол в центре, веера документов на нём, кресла, костюмы в креслах, удивлённое лицо Бирюкова, — Митя обвёл тоскливым голодным взглядом. Всё это так и останется чужим. Мебель в чужом кабинете, одежда на незнакомых, чужих и насмешливых дядьках. Дядьки были очень похожи на мелких советских начальников, умных и свирепых. Костюмы их, которые Митя машинально оглядел, оказались на удивление дешёвыми и по-советски блеклыми, а обувь — простой и пыльной. Это показалось занятным. Тем более, что сам Вадим Васильевич был одет как положено. «Неужто держит всех в чёрном теле? — подумал Митя ещё одну праздную мысль. — Наверное, всех перетащил оттуда, из старых социалистических времён. Почему, став нормальным буржуином, командует прорабами в стоптанных туфлях?». Но этого ему уже не суждено было узнать, как и всего остального, касающегося устройства и обычаев «Интуриста» — и та большая женщина, пробежавшая на громких как брёвна ногах к ушатанной «шестёрке», уехала на ней в небытие — нет, он не вступит в этот клан новым членом с несколько спортивным именем хаускипер.

Прощай, моя несостоявшаяся клановая жизнь! У дураков свой собственный клан.

Михалыч тем временем сел ровнее и сказал:

— А помните Савчука, Вадим Васильевич? Ну, в девяносто пятом? Который всем встречи назначал у нас в фойе, вроде у него офис в гостинице? Костя, в девяносто пятом это было?