Мы - истребители - Владимир Поселягин

— Ясно, спасибо.

Мне действительно вскрыли ранку на ноге и почистили ее от гноя. На второй день приехал Стриж с приказом об отпуске. С его приездом мои подозрения подтвердились. Эти непонятные двадцать дней, хотя даже дилетанту понятно, что я буду в форме максимум через десять. Видимо, насчет меня что-то решили.

Как только все формальности были улажены и я поставил подпись где нужно, спросил у командира:

— Приказ о моем отпуске пришел от политотдела фронта или из штаба армии?

— Из политотдела, — понимающе хмыкнув, ответил Стриж.

— Ясно, значит, они решились… Это хорошо, — задумчиво протянул я.

— В Москву полетишь?

— Скорее всего, сами направят. Хочу поработать в Центре, почитать несколько лекций. У нас сейчас кто там? Покрышкин и Ванько?

— Да.

— Отзывайте их, я возьму с собой Микояна и еще троих-четверых. Это реально? На боеспособности не отразится?

— Да какая боеспособность! Второй день в готовности сидим, но нас не трогают.

— Ага. Значит, они ждут звездного налета.

— Думаешь?

— Уверен. Остальные наверняка работают по полной?

— Да, это так.

— Ну точно, ждут. И наверняка дождутся. Как только немецкие летчики ослабят наше истребительное прикрытие, так оно и произойдет… М-да. Ладно, кто у нас безлошадный? Есть такие?

— Есть двое, машины только через неделю придут.

— Вот их я и возьму, остальные пусть работают. А вообще, как в части?

— Нормально, вчера Драчун старшину Егорова на крышу столовой загнал. Два раза успел боднуть. Вот и решили привезти его в госпиталь. Пусть с девками побегает.

— С козами? Их теперь три, бойцы еще одну достали. Пусть развлекается. Кстати, все хотел спросить, как там на фронте?..

К вечеру этого же дня, когда я выписывался из госпиталя, за мной приехал знакомый пузан из политуправления. По их просьбе я должен был выступить с речью для моряков эскадры. Что-то затевалось.

Странное затишье на фронте, небольшие попытки прорывов и деблокирования, легко пресекаемые немцами, странные телодвижения эскадры, увеличение количества транспортных судов в акватории порта намекали на надвигающийся взрыв. Удивлюсь, если в скором времени не узнаю о наступлении нашего фронта на суше и морском десанте с последующим продвижением вперед. Что немцы обороняют побережье крайне плохо, мы уже знали. Видимо, все наличные силы они стянули к ударной группировке. По сообщениям пленных — я это узнал от раненого майора, которого поместили в нашу палату час назад, — в месте прорыва слоеный пирог: где наши взяли немцев в небольшие колечки, где немцы наших — так и воюют, пытаясь уничтожить друг друга.

— Герр генерал? — окликнул Манштейна дежурный офицер, чуть ли не бегом догоняя подходящего к своей машине командующего.

— Слушаю? — останавливаясь и поворачиваясь к дежурному, ответил Манштейн.

— Герр генерал, нашими диверсантами был захвачен в плен командующий русскими войсками генерал Власов!

— Что-о-о?! Немедленно его ко мне!

— Герр генерал, это невозможно. Следуя вашему приказу не брать русских в плен, наши солдаты расстреляли генерала. Так же были расстреляны и диверсанты, одетые в русскую форму госбезопасности.

— Как такое могло произойти? Они не могли опознать себя? Почему диверсанты не назвались?

— Это подразделение было сформировано в основном из русских перебежчиков и лояльных к нам жителей захваченных территорий. Командир у них был обер-лейтенант Пауль Зигфрид, замом лейтенант Штосс. При захвате и прорыве Штосс погиб, Зигфрид был тяжело ранен и не мог ответить, когда их пленили наши. Опознать смогли, только когда случайно обнаружили метку с опознавательным кодом, зашитую под подкладку формы обер-лейтенанта Зигфрида.

— Солдаты что, не могли понять, что он мог дать важные сведения?!

— Герр генерал, ваш приказ, подтвержденный фюрером, гласил уничтожать ВСЕХ русских, даже старших офицеров.

— Шайсе!

За два дня я выступил вживую и перед моряками, и перед разведчиками, получив от последних ценный подарок. «Вальтер» с наплечной кобурой. Подготовил команду и сделал запрос на места в транспортнике, вылетавшем сегодня в Москву. Мне довольно быстро дали разрешение и записали моих парней на восемь часов вечера. Этим же рейсом везли того высокопоставленного военного чиновника, что работал на немцев. Как и думал Никифоров, он был приближенным не только Козлова, но и, пройдя все чистки, стал замом Власова. Никто не мог подумать на этого полковника, главного по военным поставкам и тыловому обеспечению. Слишком хорошо работали все тыловые службы, чтобы заподозрить его.

А Власов, как и в моем мире, оказался у немцев. Правда, слух шел, что раненым и довольно серьезно, но живым. Сегодня ночью, где-то в три часа наши окруженцы пошли на прорыв, но не к своим, а по приказу из штаба фронта в глубь немецких территорий.

Одновременно крупная высадка десанта в районе Феодосии оттянула значительные силы от места прорыва. Кроме того, полнокровная армия сейчас взламывала оборону немцев. Что и говорить, это у нее получалось не очень, опыта не хватало, хотя и провела крупную артиллерийскую подготовку и использовала все наличные силы, даже танки, в том числе и трофейные. И подошла она к окраинам Феодосии в основном благодаря помощи окруженцев и морского десанта, которых уже фактически добили, несмотря на довольно сильное прикрытие флота.

По мнению генерала Толбухина, атаки шли довольно результативно, несмотря на большие потери среди наступающих войск. Думаю, он прав: используя резервы, генерал смог освободить значительную территорию.

В воздухе все шло не так гладко. Звездного налета так и не дождались, так что мой полк использовался по прямому назначению. То есть вылетал наперехват и как охотники. Последнее было результативнее всего. Эскадрилья «Таиров» уже несколько раз пощипала разные танковые колонны, расстреливая их на узких горных дорогах. «Лавочкины» охотились на асов противника. Был случай, когда звено наших истребителей при возвращении повстречалось с немецкими бомбардировщиками. Из двенадцати домой не вернулся ни один. Так что улетали мы в самый разгар боев.

— Вылет через четыре часа? — посмотрев на наручные часы, поинтересовался входивший в гостиничный номер Никифоров.

— Ага, — ответил я, собирая вещи. Хотя какие могут быть на войне вещи, все уместилось в небольшой фанерный чемоданчик.

— Я лечу с вами. Приказ из наркомата, прибыть вместе с вами.

— Что-то случилось?

— Нет, обычные дела.

— Что там на фронте? Власова уже освободили? Я слышал, что окруженцев деблокировали?

— Да. Мы фактически смяли все силы, подготовленные Манштейном к прорыву нашей обороны. Однако полностью уничтожить их не смогли. Помогли наши десантники, которых мы сбросили с транспортников. Они заблокировали дороги завалами и пулеметным огнем. Немцам приходилось или атаковать, сбивая заслоны, — у них это иногда получалось, с большими потерями, правда, но получалось — или бросать технику и уходить в горы, тогда нам доставались богатые трофеи.