Финт - Терри Пратчетт

Соломон покраснел под бородой – от взгляда Финта это не укрылось – и вынужден был признать:

– Если это про скаковую лошадь в охотничьем домике, то увы, Ваше Королевское Высочество, история правдива.

– Тем не менее я почитаю знакомство с вами за великую честь, – промолвил принц. Он протянул Соломону руку; Финт бдительно проследил за рукопожатием – и распознал тайный знак масонов.

Королева, не сводя глаз с мужа, промолвила:

– Что ж, дорогой, какой приятный сюрприз для вас. – Фраза прозвучала вполне безобидно, но с небольшим нажимом в конце, давая понять всем присутствующим: эта тема закрыта. Королева обернулась к Финту: – А вы, должно быть, мистер Финт? Вы превосходно справляетесь с отъявленными преступниками, надо отметить. Весь Лондон говорит о Суини Тодде. Что за ужасный день выпал вам на долю!

Финт сознавал: отрицать сей факт не место и не время, хотя день-то выдался скорее ошеломительный, нежели ужасный. Так что он отделался фразой:

– Ну как, Ваш-Величество, вот стоит он, вот стою я, и вот она бритва; вот так все и вышло. По правде сказать, мне беднягу жаль.

– Мне рассказывали, – кивнула королева. – Это неприятная мысль, но она делает вам честь.

Я так понимаю, юная леди рядом с вами – ваша невеста, не так ли? Подойдите сюда, мисс Серендипити.

Серендипити выступила вперед, и Финту вдруг померещилось, что он вовсе не здесь, а смотрит на происходящее в комнате как бы со стороны, видит, как неуловимо меняются выражения лиц, – но вот он снова вернулся к реальности, все было мило и весело, и внесли чай, и возникло твердое ощущение, что все в порядке.

Кто посмел бы лгать королеве? – думал Финт. Что она знает и чего не знает? А если на то пошло, многое ли известно принцу Альберту? В конце концов, он ведь родом из одного из германских государств? Но не стоит возвращаться к политике; Финт решительно выбросил из головы эту мысль, и время потекло вспять, а Серендипити присела в реверансе – реверанс удался куда лучше, чем Соломону – поклон, – и в комнате ощутимо посветлело.

– Когда вы рассчитываете сыграть свадьбу, дорогая моя?

Серендипити зарумянилась.

– Финт говорит, ему сперва нужно найти хорошую работу, Ваше Величество, так что мы пока не знаем.

– Ах вот как, – обронила королева. – А чем вы занимаетесь, мистер Финт, когда не ратоборствуете с беззаконием?

Финт не ответил – он не вполне понял, что такое «ратоборствовать», но Соломон тут же пришел ему на помощь:

– Он содействует бесперебойной работе канализационной системы, Ваше Величество.

Принц Альберт закатил глаза.

– Ох уж эти трубы, они и здесь-то, во дворце, то и дело выходят из строя.

Финт открыл было рот, но королева, стремясь увести разговор подальше от канализации, промолвила:

– Что ж, сэр, я желаю вам удачи на любом поприще, которое вы в итоге выберете. А теперь… – она покосилась на лакея, – мы считаем, что ваша храбрость должна быть вознаграждена по достоинству, потому, будьте добры, подойдите сюда и встаньте на одно колено. Вот здесь есть подушечка; и пожалуй, вам стоит снять шляпу. – Лакей подал Ее Величеству меч – весь такой блестящий. Королева взяла его в руки. – Какое полное имя вы предпочтете, мистер Финт? Меня уведомили, что вы хотели бы раз и навсегда избавиться от «Пипки».

Финт глядел на нее во все глаза, но тут вмешалась Серендипити:

– Если я могу быть чем-нибудь полезна, Ваше Величество, то мне всегда казалось, что Джек – очень милое имя.

Джек Финт, подумал Финт. Звучит очень аристократично, бог весть почему. Королева выжидательно смотрела на него:

– На вашем месте, сэр, я бы последовала совету вашей дамы. – И, оглянувшись на принца Альберта, добавила: – Все здравомыслящие мужья поступают именно так.

Финту ничего не оставалось, кроме как пробормотать: «Эгхм, да, пожалуйста», и голову ему овеяло словно бы дуновением ветра, и меч вернулся обратно в руки лакея, а сэр Джек Финт поднялся на ноги.

– Ты словно стал выше, – заметила Серендипити.

– Так и есть, – подтвердила королева Виктория. – Между прочим, сэр Джек, мне рассказывали, будто у вас необыкновенно умная собака?

– О да, Ваш-Величество, – ухмыльнулся Финт, – это вы, видать, про Онана. Онан – верный друг, но, понятное дело, сюда его не приведешь.

– Безусловно, – подтвердила королева и откашлялась. – Онан – это ведь из Библии?

Краем глаза Финт заметил, как Соломон отступил на шаг, но все-таки подтвердил:

– Да-да, мисс.

– Почему же вы его так назвали?

Да ладно, подумал про себя Финт, она ж сама спросила. Так что он рассказал, как на духу[26], и молодая королева оглянулась на мужа, с чьего лица можно было хоть картину писать, и рассмеялась, и промолвила:

– Нам смешно.

Все происходило как по часам: чай убрали так же быстро, как подали, обозначив тем самым окончание аудиенции. С превеликим облегчением Финт взял Серендипити за руку и повел ее прочь, и, уже выходя из комнаты, был немало удивлен, когда уже знакомый ему седовласый джентльмен решительно подошел к нему и заявил:

– Сэр Джек, позвольте мне первому вас поздравить. Могу я ненадолго злоупотребить вашим временем? Вы не поразмыслили как следует над моим предложением?

– Он хочет сделать из тебя шпиона, – прошептал сзади Соломон.

Седовласый джентльмен укоризненно поцокал языком.

– Как можно, мистер Коган. Шпион, сэр? Боже упаси! Правительство Ее Величества не имеет дела со шпионами, уверяю вас, о нет, ни в коем случае. Тем не менее нам нужны люди, которые помогают нам… проявлять интерес.

Финт отвел Серендипити в сторону.

– Как мне поступить?

– Ну, он в самом деле хочет сделать из тебя шпиона, – отвечала Серендипити. – Это у него на лице написано, когда он говорит: «нет, ни в коем случае». Мне кажется, для такого, как ты, Финт, это наилучшее занятие, хотя, подозреваю, придется один-два иностранных языка выучить. Но я уверена, ты с легкостью справишься. Я вот, например, знаю французский и немецкий и немножко – латынь и греческий. Если серьезно взяться за дело, так это совсем несложно.

Давая понять, что и он не лыком шит, Финт заявил:

– А я тоже знаю немного по-гречески.

Παρακαλώ µπορείτε να µου πείτε που βρίσκονται η άτακτες κυρίες?[27]

Симплисити одарила его улыбкой.

– Право слово, Финт, у тебя была чрезвычайно интересная жизнь.