...И дай умереть другим - Фридрих Незнанский

Внизу завопили:

– Ши-бан! Ши-бан!

Тут Турецкий сообразил, что, пока он шел в комментаторскую кабину, что-то случилось.

"Давайте еще раз посмотрим, как это произошло, – взывал Переверзев. – Набежавший на прострельную передачу Алемар поторопился замкнуть комбинацию, которая должна была закончиться неминуемым взятием пустых ворот «Буревестника». А так мяч после сильнейшего удара попал в штангу и отскочил метров, наверное, на двадцать. Его подхватил Шибанов, как ураган, не побоюсь этого высокого слова, пронесся до линии штрафной «Баварии» и там был сбит самым нечестным, жестоким и, я бы сказал даже, предательским образом… Судья конечно же пенальти не дает. Он уверяет, что нарушение было вне пределов штрафной площади. Ну как же, даст он пенальти против «Баварии», на ее поле и на последней минуте матча! Вот если бы «Буревестник» был хотя бы «Барселоной»… Итак, сейчас будет пробит штрафной, который заработал Шибанов.

Однако Шибанов не думает о том, что можно забить гол, он живет только эпизодом. Запал этот, естественно, вышел, и потому штрафной уже бьет не он.

Хотя нет, не поэтому, – тут же с воодушевлением перебил себя Переверзев. – А потому что штрафной всегда бьет Бруталис. До ворот «Баварии» метров семнадцать".

Турецкий бегом вернулся на свое пустующее место, где одиноко, в окружении пишущей братии, нервничал Реддвей. Он уже напрочь забыл, что футбол – это не футбол, а соккер.

Мяч был установлен прямо против ворот. Перед ним стоял довольно растерянный Бруталис. Вратарь «Баварии» Шпенглер тщательно устанавливал «стенку», сдвигая ее на миллиметры то вправо, то влево, и наконец остался доволен. Дальше все было как во сне.

Дождь продолжался.

Судья дал свисток.

Бруталис разбежался и стукнул.

Довольно сильно, но бесхитростно.

Не внешней стороной стопы, а «щечкой».

Не подкручивая мяч, а плоско.

Не выше «стенки» и не в обвод, а рядом с ней.

И вратарь «Баварии», конечно, среагировал на этот удар.

Совершенно резонно он не рискнул ловить мокрый мяч, летящий со страшной скоростью, и просто отбил его. И мяч угодил в колено набегавшему Бруталису и рикошетом немедленно отскочил в сетку ворот мимо вратаря.

0:1.

«Гол!!! – заорал Переверзев так, что наверняка от экранов телевизоров отшатнулись миллионы его соотечественников. – Константин Бруталис смертельно ранил Ариго Капелло и его команду, уже игравшую исключительно на удержание счета! Не стоит забывать о координации ваших движений, господа!»

В ложе прессы в воздух победно взлетела папка с фирменной надписью «Генеральная прокуратура Российской Федерации». Турецкий обнял Реддвея, а тот широким ответным жестом стукнул его по плечу.

"Итак, «Буревестник» выигрывает у «Баварии» за счет штрафного, забитого Бруталисом, и выходит в финал Кубка УЕФА! Грандиозная победа! И хотя Константину не всегда хватает сами знаете чего, но не будем в этот радостный миг скрупулезно анализировать… анализировать… не будем, словом, анализировать! С праздником вас, дорогие любители футбола вообще и болельщики «Буревестника» – в частности! Но мы еще не прощаемся с вами. В заключение репортажа сюрприз. Дело в том, что автомобильный концерн «Ауди» учредил приз для лучшего игрока по итогам обоих полуфинальных матчей. И им стал догадайтесь кто – правильно!

Константин Бруталис получает от концерна «Ауди» автомобиль «Ауди А6 Лимузин» как лучший игрок и как футболист, забивший самый красивый (поскольку и единственный!) мяч в этой встрече.

Кстати, учитывая, что все три мяча в обоих матчах забил именно Бруталис, можно сказать, что он вообще играл сам с собой…"

На беговую дорожку въехала темно-синяя, почти фиолетовая, большая, чрезвычайно изящная машина. В ней чувствовалась сдержанная мощь и неуловимая легкость.

У Турецкого даже дыхание перехватило. Да и весь стадион затаился.

Игроки и тренеры «Буревестника» вытаращили глаза. Из раздевалки даже появился Георгий Манцов с перевязанной головой.

– Нравится? – спросил Турецкий у Реддвея.

– Я патриот американской промышленности. И немного ретроград, я правильно сказал? По мне, так нет ничего лучше «Мустанга» шестьдесят девятого года. А весь этот немецкий комфорт мужчине ни к чему.

Из машины вышел представитель концерна «Ауди». В руке у него появился микрофон. Представитель концерна поманил к себе немного растерянного Бруталиса и по нарастающей заговорил на весь стадион:

«Ауди А6» – автомобиль характерный и индивидуальный. Он для тех, кто подходит ко всему с нетрадиционным мышлением! Изогнутая линия крыши создает пространство в салоне!! Надувные подушки безопасности впереди и сбоку!!! Удачный синтез эмоций и функциональности!!!! Только в сочетании всех деталей мечты становятся новинками!!!!!"

Бруталис пробормотал в ответ что-то невнятно-благодарное.

Между тем машина в разных ракурсах появлялась на табло.

– Какой у вас автомобиль? – покровительственно спросил представитель концерна совершенно нормальным голосом и открыл для футболиста дверцу.

– «БМВ», – скромно ответил Бруталис, усаживаясь за руль и собираясь сделать на новенькой машине круг почета, – девяносто второго года выпуска.

– Ну что ж. Забудьте теперь про него. Кто желает заглянуть в будущее, должен расстаться с настоящим.

– Это рекламный слоган новой модели «Ауди», – успел шепнуть Реддвей.

Красиво, подумал Турецкий, кто желает заглянуть в будущее, должен расстаться с…

И в этот момент раздался взрыв.

Пламя было настолько ослепительным, что практически белым.

Представителя концерна «Ауди» взрыв отшвырнул на скамейку запасных, с которой только что ушли последние игроки «Баварии».

Он приподнялся на колени и с открытым ртом смотрел на подаренную им самим же только что машину.

Вернее, на то, что от нее осталось.

Дверь со стороны водителя была сорвана и лежала на кромке поля.

Еще минуту назад счастливый и довольный, Константин Бруталис превратился в ком обгоревшего мяса.

Наверное, не меньше минуты шокированный стадион безмолвствовал, а потом началась паника.

Люди хлынули с трибун, сметая все на своем пути и давя многочисленных полицейских, пытавшихся если не перекрыть выходы, то хотя бы упорядочить исход. Нарядные синие мундиры оказались похоронены под напором охваченных ужасом болельщиков.

Обе команды, в полном составе вышедшие по окончании матча попозировать перед фото-и телекамерами, забытые, топтались на поле, а многочисленные корреспонденты не переставая клацали вспышками вокруг развороченной взрывом машины.

– Это его ты хотел допросить? – справился наконец Реддвей у онемевшего от изумления Турецкого. Впрочем, в таком состоянии сейчас пребывали тысячи людей, пытающихся поскорей вырваться со стадиона.