Прожорливое время - Эндрю Джеймс Хартли

— У меня нет таких денег! — выкрикнул Дагенхарт.

Ответ управляющего прозвучал громче, но так же неразборчиво.

Мгновение стояла полная тишина, затем послышались шорох, кряхтенье, шум борьбы.

Шагнув внутрь, Найт отправился на звук, мимо информационных стендов, жужжащих насосов и прочих механизмов. В одном помещении в полу было вырезано большое отверстие, в котором были видны громадные зубчатые колеса мельницы. Томас с опаской обошел их стороной. Ему не хотелось в случае какого-либо противостояния свалиться в эти вращающиеся шестерни.

Вдруг совершенно неожиданно звуки борьбы прекратились, снова послышались голоса, тихие и задыхающиеся. Затем раздались шаги, которые направлялись в его сторону.

Развернувшись, Найт нырнул за большой сине-зеленый механизм с огромным колесом на ременном приводе, похожий на генератор. Присев на корточки, он прижался к этой штуке. Мимо пробежал один человек, затем другой. Они пронеслись вихрем и выскочили на улицу. Сначала управляющий, поспешно убиравший на ходу в карман какие-то бумаги, затем Дагенхарт, усталый, задыхающийся. Выждав мгновение, Томас направился было следом, затем остановился.

Он вернулся в комнату, откуда только что выбежали управляющий и Дагенхарт. Здесь был воссоздан кабинет хозяина, с чучелом рыбы на столе и допотопным телефонным аппаратом. Вероятно, когда-то тут мололи зерно, посейчас мельница была переоборудована в маленькую электростанцию.

На полу в углу валялось что-то такое, чего здесь не должно было быть: скомканный клочок бумаги. Томас его подобрал и развернул. На нем было написано: «…не нужно заниматься».

Сами слова ничего не значили, но Найт узнал почерк в первую очередь по маленьким кружкам вместо точек над буквами «i». Это оказался дневник Алисы Блэкстоун. Полной уверенности быть не могло, но Томас не сомневался в том, что клочок принадлежал одной из вырезанных страниц.

Вот из-за чего дрались Дагенхарт и управляющий.

Найт направился обратно тем же путем, каким пришел. Выйдя на улицу, он остановился у массивного водяного колеса. Прислонившись к поручням рядом с маховиком, с помощью которого, вероятно, открывался какой-то клапан, Томас задумался. Если броситься вдогонку за управляющим, предположив, что у того с собой страницы, вырезанные из дневника, то отбирать их придется силой, а за это запросто можно будет угодить за решетку.

Не успела эта мысль оформиться в сознании Найта, как вдруг до него дошло, на что он смотрит. Внизу, мокрый и прилипший к решетке всего в каких-то дюймах от водяного колеса, белел листок бумаги, исписанный плотным почерком. Томас сразу понял, что это такое. Страницу из дневника выронил управляющий, когда выбегал из мельницы.

Найт огляделся по сторонам. Замок уже закрывался для посетителей, и рядом никого не было. Перекинув ногу через деревянное ограждение, Томас спустился к решетке. Ему пришлось сместиться влево, чтобы не попасть под огромное вращающееся железное колесо, над которым висели мелкие брызги. От потока, бурлящего внизу, его отделял единственный деревянный брус.

Присев на корточки, Найт осторожно оторвал страницу от дерева и постарался прочитать, что на ней написано. Чернила почти не расплылись, но сама бумага размокла и стала прозрачной. Томас поднес ее к самым глазам, напрягая зрение, и только тут почувствовал позади чье-то присутствие, услышал слабый звук какого-то движения. Там кто-то был, стоял у него за спиной. Найт начал было оборачиваться, но удар ногой все равно застал его врасплох.

Потеряв равновесие, он провалился в светлый прямоугольник под деревянным ограждением и полетел в бурлящий Эйвон.

На самом деле это был просто толчок. Поэтому Томас не терял сознание, но шок удара об воду, которая неожиданно оказалась очень холодной, полностью его дезориентировал, и ему потребовалось какое-то время, чтобы осознать нависшую над ним опасность.

Мельничное колесо!

Найт почувствовал, что вода увлекает его туда, затягивает вглубь. Он попытался бороться, но после первого же гребка ощутил, как железная лопасть ударила по правому, раненому плечу. Боль оказалась такой сильной и яростной, что Томас вскрикнул, и его рот тотчас же наполнился холодной водой. Он попробовал ее выплюнуть, но его ударила вторая лопасть, затем третья. Движение колеса подхватило Томаса и потащило на дно.

Томас развернулся, стараясь всплыть на поверхность, но край колеса с силой хлопнул его по лбу, опрокидывая назад. На мгновение все вокруг померкло, а когда Найт пришел в себя, то понял, что все тело выгнулось дугой, словно прилипло к колесу, увлекавшему его все глубже. Крупицы сознания хватило, чтобы сообразить: если в самой нижней точке от края колеса до каменистого дна меньше двух футов, то его расплющит, раздерет…

До дна было больше.

Колесо потащило Томаса вверх, и он инстинктивно прижал руки. Если нога или рука попадет между колесом и крепящей скобой, могучая сила воды вырвет ее из сустава. Поэтому Найт застыл неподвижно, предоставляя механизму вытаскивать его наверх.

Через мгновение его выдернуло из воды и увлекло дальше. Найт понял, что зацепился ремнем за лопасть колеса. Он посмотрел вверх. Над головой было только небо, но если колесо поднимет его до верхней точки, то перевернет и поволочет вниз. Томас вспомнил балку с маховиком управления клапаном. Если ему не удастся освободиться, он погибнет.

Отрыгивая воду, Найт ухватился обеими руками за пояс, стараясь освободиться. Колесо подняло его выше. Пальцы вцепились в пряжку.

Он был почти на самом верху, оставалось меньше секунды до того, как…

Внезапно ремень расстегнулся, и Томас полетел спиной вниз в воду. Он попытался развернуться, отставить руку, чтобы защитить голову, но все произошло чересчур быстро. Найт тяжело плюхнулся, подняв фонтан брызг, ушел под воду так, что левая нога скользнула по дну, и тотчас же устремился обратно, навстречу воздуху и дневному свету.

Вынырнув на поверхность, Томас обернулся к платформе у мельничного колеса, но человека, столкнувшего его в реку, там уже не было.

Какое-то мгновение Найт просто скользил по течению, отдаваясь чувству облегчения, затем поплыл к заросшему тростником островку посреди реки. Выбравшись на острые камни, он выплюнул остатки воды, сделал глубокий вдох, затем уселся и разжал руку.

Листок порвался, но сохранилось достаточно текста, чтобы смысл прочитанного не вызывал сомнений.

«Третья репетиция, а Дебс никак не может понять свои реплики…»

Томас сидел на камнях, насквозь промокший, замерзший, и не знал, плакать ему или смеяться. Девочки готовили к концерту не танцевальный номер. Возможно, они были одержимы поп-музыкой, но считали себя утонченными мыслителями.

«С Пиппой сегодня так и не увиделись, — записала в своем дневнике Алиса Блэкстоун. — Мы здорово повеселились, но Лиз была в парикмахерской и не смогла закупать имущество».