Прожорливое время - Эндрю Джеймс Хартли

— Вы понимаете, почему вас задержали?

Томас кивнул и сказал:

— Кража со взломом. Но я ничего не брал.

— Незаконное проникновение в чужое жилище не обязательно подразумевает кражу, — объяснил дежурный сержант. — Согласно королевскому законодательству, это преступление карается тюремным заключением сроком до четырнадцати лет.

Найт, сидевший с опущенной головой, встрепенулся.

— Вы точно не хотите связаться со своим консульством? — спросил сержант.

Подумав, Томас снова покачал головой, на этот раз не так уверенно.

Четырнадцать лет?..

Он закрыл глаза.

Его сфотографировали, затем сняли отпечатки, поочередно покатав на карточке все пальцы, а затем и ладони обеих рук. Найт тщательно вымыл их, но так и не смог избавиться от чернил. Тогда сержант дал ему тряпку, смоченную метиловым спиртом, с помощью которой их удалось удалить отовсюду, кроме как из-под ногтей, зато остался резкий запах, с которым не справилось даже новое мытье рук с мылом. Томаса обыскали, затем отвели в помещение, которое дежурный сержант назвал люксом предварительного заключения. Томас так и не смог понять, в шутку или всерьез.[59]Это оказалась маленькая комната, размером где-то десять на двенадцать футов, с одним узким окном на высоте футов шесть, зарешеченным и закрытым необычайно толстым стеклом, самая настоящая тюремная камера.

Томас шагнул внутрь и обернулся, собираясь что-то сказать — он сам не знал, что именно, просто что-нибудь, — но тут тяжелая стальная дверь с лязгом захлопнулась за ним.

Открылся глазок, и послышался голос сержанта:

— Я буду присматривать за вами.

После чего тот ушел.

Стены были из кирпича, покрытого толстым слоем блестящей краски цвета накипи. Пол бетонный. В одном углу стояло длинное основательное сооружение, судя по всему призванное выполнять функцию кровати, хотя на самом деле это была платформа, выложенная из кирпича, того же самого, из которого были сделаны стены, застеленная испачканным пятнами матрацем. В нише приютился унитаз, но слив осуществлялся откуда-то извне. Внезапно Томасу захотелось им воспользоваться, но он не смог заставить себя это сделать. Найт подумал было о том, чтобы позвать на помощь, однако его привела в ужас мысль о необходимости с кем-то объясняться.

За ним пришли приблизительно через полчаса.

— Пожалуйста, сэр, сюда, — сказал сержант.

Томас слабо улыбнулся, услышав это вежливое обращение, опустил взгляд и последовал за полицейскими. Он все еще был оглушен сознанием вины и собственной глупости, лишен жизненной энергии, у него не было сил бороться. Подумав о Куми, Найт тотчас же тряхнул головой, прогоняя ее образ, и едва сдержал готовый вырваться стон ужаса и стыда.

Его отвели в другую комнату с большим серебристым катушечным магнитофоном. Одну стену занимало огромное зеркало, в углу под потолком на кронштейне была установлена видеокамера. Посредине стоял стол с четырьмя стульями из тонких стальных трубок с деревянными сиденьями и спинками, такими же, как в кабинетах Ивенстоунской средней школы.

Там уже ждал молодой мужчина в рубашке. Томасу предложили сесть рядом. Мельком взглянув на него, мужчина снова уставился на лист бумаги. Сержант не стал садиться, а остался у двери, будто часовой.

Полицейский, производивший задержание, достал две катушки с магнитной лентой.

— Пожалуйста, удостоверьтесь в том, что они запечатаны, — обратился он к Томасу.

— Что?

— Катушки с магнитной лентой. Вы можете подтвердить, что они запечатаны?

Томас посмотрел на катушки, затем на полицейского с таким видом, словно его попросили выполнить какой-то сложный фокус.

— Наверное, — пробормотал он.

Полицейский включил магнитофон.

— Допрос происходит в полицейском участке Ньюбери и записывается, — произнес он с монотонным равнодушием человека, повторяющего одно и то же в тысячный раз. — Если ваше дело будет направлено в суд, эта запись может быть использована в качестве доказательства. В конце допроса я вручу вам уведомление с разъяснением, что произойдет с катушками и как вы сможете получить копию. Мои часы показывают семнадцать часов тридцать пять минут, сегодня двадцать первое июня две тысячи восьмого года. Я сержант Джефф Ходжес, полицейский, который произвел задержание. Вместе со мной здесь присутствует дежурный сержант Гарри Филлипс. Поскольку подозреваемый не является гражданином Великобритании, ему предоставлен защитник, мистер Деван Каммингс. Если подозреваемого это не устраивает по какой-то причине, он может попросить, чтобы ему предоставили другого адвоката.

Он выжидательно посмотрел на Томаса. Запоздало спохватившись, тот покачал головой.

— Подозреваемый дал отрицательный ответ, покачав головой.

Найт лишь молча смотрел на него. Все происходящее казалось ему нереальным, словно телешоу.

— Для протокола допроса, будьте добры, назовите свое имя, возраст и место жительства, — продолжат Ходжес.

— Томас Найт, тридцать восемь лет, дом двенадцать сорок семь по Сикамор-стрит, Ивенстоун, Иллинойс.

— Это в Соединенных Штатах Америки, сэр, так?

— Да, совершенно верно.

— Сэр, вы не могли бы говорить чуточку погромче? Это нужно для записи.

— Да. Извините.

— Вы подтверждаете, что в комнате нет больше никого, кроме тех, кого я перечислил?

— Да.

— Чуть погромче, сэр.

— Да. В комнате больше никого нет.

— Сейчас я дам вам уведомление для задержанных. Пожалуйста, ознакомьтесь с ним. Если у вас возникнут какие-либо вопросы, допрос будет отложен до тех пор, пока мы не удовлетворим вас нашими ответами.

Томас уставился невидящим взглядом на документ, однако его рассудок не мог взять в толк, что к чему. Он посмотрел на Ходжеса.

— Я могу продолжать? — спросил тот.

— Да.

— Мистер Найт, вас задержали, поскольку видели выходящим из дома, который вам не принадлежит. Не соблаговолите ли объяснить, что вы там делали?

С самого момента своего задержания Томас сознавал, что полицейские начнут именно с этого, однако так и не смог придумать, что говорить. Как объяснить, что он разбирается в обстоятельствах гибели ребенка, случившейся двадцать шесть лет назад, чтобы раскрыть два недавних убийства и найти утерянную пьесу Шекспира? Это покажется абсурдным. Нет, хуже. Будет таковым.