Багровый папоротник - Ана Карана

к бетону. Размах, удар, и кулак окропляется кровью.

— Хватит, — бормочу, пытаясь подняться. Мышцы сводит судорогой, и, пискнув, падаю обратно. — Крис, остановись…

— Мне надоела твоя диктатура! Считаешь, делаешь как лучше для семьи, а на самом деле ты эгоист! Ее смерть будет на твоих руках, понятно?! Из-за тебя она здесь, и в твоих силах было изменить это! Отговори ты ее от «Предела», она была бы в безопасности! И, если бы тогда, в январе, не ушел из дома, отец тоже был бы жив! Ты виноват во всем, что с нами происходит!

Задыхаюсь от боли и страха. С огромным усилием поднимаюсь, облокачиваясь на стену. Крис продолжает яростное избиение, а Джейс позволяет вымещать на себе злость. Марго обнимает Блю, закрывая ладошками подруге глаза и не разрешая смотреть. Присцилла и Кайс, словно немые статуи, беспомощно переминаются с ноги на ногу и озираются на меня.

Собрав остатки воли, наскакиваю на Криса, чтобы отодрать, наконец, от Джейса. Не ожидав нападения, брат с разворота ударяет локтем в живот, и я, охнув, заваливаюсь на бок, не достигнув цели. Феникс громко выражается, едва успев подставить руку, чтобы не раскроила голову об бетон.

— Придурки чертовы, — цежу сквозь зубы.

Испугавшись, Крис оставляет Джейса в покое и подлетает ко мне, отпихивая Феникса. Обнимает за плечи и прижимает к себе.

— Рокс, прости, я не хотел…

Из оставшихся сил отталкиваю брата.

— Отвали, Крис! Что ты наделал?! Смотри! — Указываю подбородком на стонущего Джейса, обхватившего сломанные ребра, а потом вцепляюсь в рукав брата и демонстрирую кровавые подтеки. — Ты же напал на семью!

Реакция повергает Криса в ступор, так и остается сидеть с разведенными для объятий руками, сверля меня взглядом.

— Последнее, что хочу видеть, так это то, как перегрызаете друг другу глотки. Я не о многом прошу, Крис.

— Почему ты мне не сказала? — голос дрожит.

— А какой смысл? — всхлипываю. — Ты ничем не поможешь, а наблюдать, как оба мучаетесь, выше моих сил.

Притягивает к себе, и я позволяю выйти страху наружу вместе со слезами.

— Прости меня, — просит, уткнувшись в щеку.

— Что на тебя нашло?

— Я испугался, прости.

— Нельзя оправдать страхом то, что сделал, Крис. Не исправишь ситуацию, пока жива, забудь о прощении. Твои слова — не рядовая глупость, брошенная в сердцах, а целенаправленная пуля в душу.

Крис недовольно сжимает челюсть.

— Ты не можешь так поступить. Не вмешивай его в наши отношения!

— Я все сказала.

Отстраняюсь и, опираясь на плечо брата, встаю на колени. Джейс хрипит, продолжая лежать на спине, и, когда подползаю, ужасаюсь от содеянного.

— Ты как? — Осторожно вытираю кровь с разбитой губы.

— А ты? — Обеспокоенно изучает лицо.

— Ты не виноват. Даже не думай.

Обнимаю, уткнувшись носом в грудь. Джейс болезненно морщится, и я ойкаю.

— Извини, больно?

— Тебе плохо?

— Вот черт, Джейс! Дай хоть раз побеспокоиться о тебе! — взрываюсь. — Перестань спрашивать про меня и ответь про себя!

Брат вымученно улыбается.

— Не смей бросать меня, Роро, — еле слышно просит. — Не бросай.

От его слов скручивает живот. На мгновение из-за застрявшей в горле горечи сбивается дыхание, пытаюсь вдохнуть, но легкие парализовало. Отпрянув, исторгаю очередную порцию крови из желудка. Тело пробивает озноб, а кости и внутренности словно пропускают через наковальню. Не успеваю сообразить, как оказываюсь ничком на спине, извиваясь в конвульсиях. Отдаленно слышу голоса и крики, чувствую чьи-то руки, но ничего не соображаю.

Тону во тьме, опускаясь на самое дно ледяного океана, смыкающего черные воды над головой. Звуки и мысли исчезают, ничего нет.

Минутная ясность сознания. Несут на руках. Вижу мелькающую шершавую стену и красные лампы. Поворот, другой, и снова отключаюсь.

Выныриваю, когда сводит желудок. Язык разбух и заплетается, мешая позвать на помощь. Горло сдавливает приступ, и задыхаюсь, как рыба на суше. Кто-то насильно разжимает челюсть, вливая живительную влагу. Поперхнувшись, кашляю, но пара капель смачивает глотку. Снова отключаюсь.

— Не смей этого делать, Джейс! Открой дверь!

Сильный удар по металлу, брань и крик.

— Открывай чертову дверь!

— Не решай за меня! Она и моя семья тоже!

Глаза режет яркий свет. Вижу белую плитку, испещренную мелкими трещинами.

— Ненавижу тебя, слышишь?! И буду ненавидеть всю оставшуюся жизнь, если не дашь попрощаться! Ты не дал мне побыть с отцом, и ее забираешь!

Женский плач, глухой стон.

— Пожалуйста, Джейс, открой. Позволь быть рядом.

— Что ты собираешься делать?! Пристрелишь, как бешеное животное?! Открывай!

— Здесь что-то не так. Ингрид обращалась по-другому, и Деймос тоже.

— Заткнись, Присцилла! Не трогай ее хотя бы сейчас!

— Не ори на меня! Мне тоже страшно, Крис!

Жуткий вопль пронзает воспаленный рассудок, пугает до смерти, и не сразу соображаю, что принадлежит мне. Горло сводит от спазма, а боль разливается по телу раскаленным железом, поражая артерии и вены, забирается в органы и кости, проникает под кожу. Невыносимые мучения, воспетые в сказаниях о грешниках, сковывают каждую клеточку, лишая желания жить. Свет сменяется тьмой. Проваливаюсь все глубже, перестаю различать голоса и предметы, и будто заживо горю. Несколько минут осознанного ада, и, наконец, забываюсь.

Кажется, что парю в невесомости. Вокруг тысячи сверкающих звезд, а боли и страха нет, только покой. Расслабляюсь, позволяя невидимому течению уносить себя вдаль, к млечному пути и изумрудному сиянию.

— Дыши. Давай же!

Ритмичные толчки в грудь нарушают безмятежную левитацию в пространстве.

Прихожу в себя медленно. В голове свинец, а в глазах песок. Зажмуриваюсь, чтобы избавиться от рези. Вокруг полутьма, и слышен лишь гулкий стук у правого уха. Пытаюсь пошевелить рукой, но не выходит. Тогда набираю воздух в легкие, чтобы закричать, но вместо вопля издаю тихий писк.

Помогите. Кто-нибудь.

В ушах гудит, и только стук становится быстрее и громче. Сосредотачиваюсь на чувствах, и вдруг понимаю, что левый висок что-то холодит. Едва приподнимаю голову и упираюсь в ледяной металл.

Дуло пистолета. Я в плену!

Дрожь пробивает разбитое тело, словно электрический разряд.

— Джейс! — взвизгиваю неосознанно. Имя старшего брата, как заклинание, должно оберегать от беды. — Тронешь хоть пальцем, и он тебе шею свернет!

Не сразу соображаю, что языковой барьер не защитит от пули, а иностранные слова разом вылетели из памяти. И, разумеется, секундой позже вспоминаю, что не было никаких агентов.

Пленитель мешкает мгновение, а затем до боли знакомый голос приносит волну облегчения.

— Рокс? — Поднимаю взгляд и обнаруживаю, что лежу на груди брата, а глухой стук — его сердце. В руке сжимает пистолет, целясь мне в висок. — Роро?

— Джейс?

Брату требуется всего секунда, чтобы принять решение. Оружие выскальзывает из пальцев и со звоном