Багровый папоротник - Ана Карана

падает на кафель, а Джейс прижимает к себе, осыпая макушку быстрыми поцелуями.

— Я так испугался. Твою мать, как испугался.

— Прости, — виновато шепчу, наглаживая напряженное плечо.

— Родная, — утыкается в лоб. — Маленькая.

Джейс с такой силой сдавливает в объятиях, что дух перехватывает.

— Задушишь!

— Как ты себя чувствуешь?

Концентрируюсь на собственных ощущениях. Делаю глубокие вдохи и оцениваю состояние.

— Пока не понимаю. Во рту печет, но в остальном, — задумчиво кусаю губу, — как будто неплохо.

Джейс отстраняется и оглядывает лицо. Убирает прядь со вспотевшего лба и заправляет за ухо. В груди толкается паника, и сердце пропускает удар.

— Я… умерла? — вопрос идиотский, но вполне подходит под обстоятельства.

— На три минуты, — вздыхает. — Целых три гребаных минуты.

— Вау, — удивленно открываю рот и не придумываю ничего лучше, кроме как ляпнуть: — Круто.

— Бесспорно, Роксана. Твои яркие эмоции поражают глубиной.

— Да ну тебя, — отмахиваюсь. — Где остальные?

— Снаружи.

Оглядываюсь. Комната, отделанная белой плиткой, напоминает операционную. Ржавая кушетка, мутные пробирки и влажные простыни. В металлических лотках — скальпели и зажимы. С потолка капает вода, отчего воздух напитан сыростью. Глаза падают на красную мигающую лампу, потом рассматриваю кислородные баллоны.

— Ты здесь один. — Не вопрос, а констатация факта. — С ума сошел. Помнишь, что стало с Ингрид?! Ты остался наедине со мной в запертой комнате?!

Голос срывается на истеричные высокие ноты, о существовании которых даже не подозревала. Рассержено тыкаю в грудь брата, и лишь когда стонет от боли, вспоминаю о сломанных ребрах. Рассыпаюсь в извинениях и осторожно глажу ударенное место.

— Тебе нужно уйти. Я не хочу навредить.

— Черта с два.

— Джейс, это серьезно. В любой момент может случиться непоправимое.

— Например, остановка сердца? О да, пожалуй, немедленно удалюсь.

Протестующе мотаю головой и пытаюсь подняться, но обнаруживаю, что закутана в куртку брата, сковывающую движения. Недоуменно поднимаю бровь.

— Тебя лихорадило.

— Джейс, умоляю, оставь меня тут. Не хочу, чтобы видел, как становлюсь чудовищем.

Вздыхает и закатывает глаза.

— Да плевать мне.

— Подумай о Крисе! О Блю! Ты не можешь быть настолько безрассудным!

— Неужели? Ты мне говорить про безрассудство будешь? — Джейс цокает языком. — Даже не заикайся, я никуда не уйду.

— Да как не понимаешь! Ты не можешь оставаться здесь и ставить на кон жизнь! От тебя зависит слишком много других людей, и я не стану причиной, по которой бросишь их, ясно?! — В ярости брыкаюсь, сбрасывая куртку. Вскакиваю на ноги и угрожающе нависаю над ошеломленным братом. — Так что, вставай и убирайся отсюда! Я не дам тебе погибнуть из-за меня!

Легкие, которые недавно казались размером с грецкий орех, теперь жадно вбирают сырой воздух. И одновременно с тем, как кровь насыщается кислородом, пораженно прислушиваюсь к телу. Нет боли, и кости не ломит. Сводит желудок, но скорее от голода. Причмокиваю сухими губами и облизываюсь: пить хочу до смерти. Взглядом выхватываю бутылку возле стены, хватаю и припадаю к горлышку. Жидкость обволакивает внутренности, вливая в каждую клеточку облегчение. Осушив до дна, с изумлением разглядываю пластик.

— Джейс? — Брат молча наблюдает, но рука неподалеку от пистолета. — Мне кажется, я в порядке. Это возможно?

Не отвечает.

— Сколько мы здесь?

— Пару часов.

— Уже должно было случиться, да? — ищу поддержки.

— Иди сюда, — Джейс разводит руки. — Не гони коней. Дай себе время отдохнуть, прошу.

Покорно киваю и неуклюже устраиваюсь у него на коленях. Брат снова накидывает куртку и бережно гладит по спине. Догадываюсь, что не готов поверить в чудесное исцеление до конца, чтобы не было мучительно больно, однако надежда затеплилась. Понимаю это по размеренному дыханию и расслабленной ладони, водящей туда-сюда по куртке.

— Спасибо, — выдавливаю.

— За что?

— За то, что не уходишь.

Вместо ответа Джейс по-отечески прижимается щекой ко лбу. Щетина приятно щекочет кожу, и я улыбаюсь.

— Если Крис окажется рядом, то получится практически семейный вечер.

— Я не могу позволить, — перебирает мне волосы. — Даже если возненавидит еще больше.

— Понимаю. Мне кажется, слышала, как он кричал.

— Мягко сказано.

— Как ребра? — Чуть приподнимаюсь, чтобы увидеть выражение лица.

— Ерунда.

— Крис здорово к тебе приложился. Напугали до чертиков.

— Дерьмово вышло, согласен.

Замолкаем на пару минут. Сортирую воспоминания, как вдруг одно полосует ножом по сердцу.

— Джейс! — вскрикиваю.

— Что? Что такое? — напрягается, сжимая плечо.

— Кажется, знаю, кто мог устроить взрыв, — прикусываю губу и отвожу намокшие за долю секунды глаза. — Кайс. Думаю, это мог быть он.

Вижу, как брови ползут вверх, глаза сужаются, и Джейс скептично кривится.

— Почему такие мысли? Ты ведь любишь его.

Странное уточнение приводит в замешательство, но я встряхиваюсь, чтобы озвучить аргументы.

— Люблю. Но, как сказала бы Цилла, пораскинь мозгами. Он Гарпия и все еще жив.

— Довольно слабая позиция. — Джейс хмыкает. — Еще что-то?

— Сам подумай! Нельзя брать в расчет тех, кто погиб, это глупо и…

— С чего вдруг? — перебивает. — Смерть — это еще не алиби. Если предъявляешь обвинения, будь добра, заручись фактами.

Фыркаю и сжимаю зубы, раздосадованная контратакой.

— Послушаю твою версию с удовольствием.

— У меня ее нет, — просто отвечает.

— Пф-ф, я тебе не верю, Джейсон Лайонхарт! Почему скрываешь от меня мысли?

— Я же сказал. — Голос сухой. — У меня нет никакой версии.

— Тогда почему не взять в расчет мою?

— Потому что она голословна. И мне очень любопытно, чем ты руководствуешься, когда выдвигаешь обвинения против человека, которого любишь?

— Шестое чувство? — отвечаю вопросом на вопрос. — Я люблю каждого в этом отряде, так или иначе. Но Кайс выглядит… слишком уверенным, что ли. Будто у него все идет по плану, понимаешь?

Джейс несогласно молчит. Не пытаюсь навязать точку зрения, и потому тоже умолкаю. Плотнее сворачиваюсь калачиком и прижимаюсь к ногам брата.

— А я выгляжу уверенно?

— Что?

— Ну, ты собралась линчевать моего друга за излишнюю самоуверенность. И спрашиваю: я тоже выгляжу уверенно?

— Джейс, — вздыхаю, — ты бы ни за что не навредил семье.

— С чего взяла, что взрыватель хочет навредить всем?

Недоуменно поднимаюсь на локтях и уставляюсь на брата.

— Может, потому что взорвать летящий самолет — не лучший способ выразить добрые намерения?

— Может, — кивает. — Но мы ведь живы.

— Руби погибла сразу! Дурацкий разговор, давай прекратим.

— Просто хочу, чтобы рассматривала ситуацию под разными углами, а не зацикливалась на собственной системе координат.

— Хочешь сказать, узколобо мыслю? — взвиваюсь. — Моя система недостаточно хороша?

— Не переворачивай, — Джейс цокает, растирая точку между бровями. — Выдохни и прими к сведению то, что сказал.

— Не хочешь делиться мыслями — не надо, — рычу. — Но не ломай мне мозги!

Брат тяжело вздыхает, но разговор заканчивает. Поворачиваюсь на спину и упираюсь взглядом в потолок, изучая трещины на плитке.