Империя господина Коровкина - Макс Гришин

в этом мире. Совершенно одни во всем суровом нашем наполненном разными гандонами мире, понимаете?

– У… у нас есть друзья, – тихо, еле слышно, выдавил из себя Вася. Он почти сразу пожалел о том, что сказал это, так как реакция Александра не заставила себя долго ждать:

– Ах, друзья у тебя есть, говоришь?! И что, много их друзей-то? Один, два, сколько их у тебя?!

– М-много! – Вася запинался. Когда он сильно нервничал, речь его сбивалась и он начинал заикаться.

– Много… говоришь… Друзья нормальные там, веселые, да? Пивка там попить вечером, в баньку там раз в неделю сходить. Может по девочкам… или… по мальчикам вместе?

Вася не отвечал. Точно так же как и Димон он смотрел куда-то в одну точку перед собой и, казалось, старался даже не дышать. Только в отличие от Димона, который все же, время от времени, приподнимал глаза и бросал взгляд на дядю, Вася не решался делать даже этого.

– Нет у вас друзей, дорогие мои, настоящих друзей нет! Никогда не было и не будет никогда. Почему не будет? Да потому что нормально дружбы, так, чтобы до гроба, не бывает вообще в принципе! Та дружба, которая была когда-то там у кого-то там, фронтовая дружба из книжек Хемингуэя или советских фильмов, это всё бред и чушь! Дружба это иллюзия, образ вбитый кем-то кому-то в голову! Она может выглядеть прочно со стороны, но… но мне-то уж поверьте – это всё иллюзия, любая дружба, доберись она до первого серьезного столкновения интересов, разбивается как ледышка, брошенная на асфальт. Каким бы хорошим друг не был – он продаст тебя и глазом не моргнет. И вопрос здесь не в преданности, а только в цене. Предложи хорошему другу продать тебя за сто баксов – откажется. Двести предложишь – ну, пару секунд-то уж подумает. Тысячу предложишь – долго будет думать. Миллион предложишь – продаст вмиг и в засос тебя еще чмокнет. Мол, спасибо, друг, за то, что ты был! Дружба остается дружбой лишь до первого серьезного испытания. Искушения даже, не испытания. Мне верить можете в этом вопросе. Сколько я в своей жизни таких друзей имел… и они, друзья эти, сколько раз меня имели!.. Запомните главное в этой жизни! Простая истина – даже самый, казалось бы, верный друг, который стоит напротив тебя с пушкой в одной руке и мешком бабок в другой, никогда не отдаст тебе мешок. Никогда! Если, конечно, бабки там настоящие. И дело не в вас и не в друге. Дело в самой этой жизни!

– Всё у тебя как-то мрачно, дядя Саша, – не поднимая головы, тихо, почти шепотом, проговорил Димон. – Не умеешь ты людям доверять.

– А у тебя зато всё радужно, друг, не жизнь, а сплошной гей-парад! Вот только жизнь-то я побольше тебя повидал, дорогой мой, и понюхал ее побольше твоего. Друзей у меня много было, да осталось их мало. Но, конечно, от части и ты здесь прав. Пивка попить с такими друзьями можно, да вот спину свою подставлять не каждому стоит. Семья – вот это другое дело. Семья гораздо крепче дружбы. Она не продаст тебя за деньги. Семья дается тебе с самого рождения и до самой твоей смерти. Бывают бывшие друзья, но бывших родных не бывает! Понимаешь это? – Димон в этот раз не поднял на дядю глаза, но в знак понимания кивнул головой. – Вот ты всё спешишь убраться с этого острова на землю, спешишь порвать с нами раз и навсегда, а ведь все те, кто остался у тебя там, они и пальцем ради тебя не пошевелят, если, конечно, выгоды для них в этом не будет никакой. Они вмиг тебя сольют, используют тебя в своих интересах, потом выкинут, даже не выкинут, а задницу тобой подотрут и сразу про тебя забудут. Тех, кто истинно будет за тебя переживать, там нет. Они все здесь, все на этом острове, все перед тобой! Это мы! Мы твоя семья! Мы всё то самое ценное, что у тебя есть и что когда-либо будет…

– Дядя Саша, да я не хотел обижать, я просто…

– Не дядя Саша мне тут, а слушай сюда! Базарить со своими дружбанами будете, попивая пивко у себя на районе, а меня, если живыми выбраться отсюда хотите, слушать надо. Свобода ваша вместе с лодками закончилась. Теперь будете делать то, что я скажу, понятно? Понятно?!! – прокричал он уже громко, обращаясь только к Димону, как к старшему.

– Да, – ответил он тихим, еле слышным голосом.

– Молодец, что понял! Умный мальчик. А теперь слушайте! И слушайте внимательно! То, что на этом острове есть кто-то еще кроме нас, мы это уже поняли. И очевидно то, что этот кто-то очень хочет нам навредить, да вот только вредилка у него против нас не отросла еще! Подойдите ближе! – Александр кивнул перед собой и все по этой команде двинулись вперед, вставая небольшим кольцом перед Александром. Он заговорил уже тише, так, чтобы слышали только те, кто стоял в этом тесном кругу. – Теперь наша игра будет идти по-другому. Правила изменятся. И правила эти буду задавать я, понятно?

Все в ответ закивали головами и Александр продолжал:

– Проверьте мобильники. Есть у кого-то сигнал?

Все поспешно полезли в карманы, доставая мобильные телефоны. Но сигнала не было ни у кого.

– Это плохо, но ничего. В зоне сигнала здесь только одна вышка и, насколько я помню, она нередко вылетала из-за отключений электричества. Связь может появиться в любой момент и как только она появится, мы сразу сообщим о проблеме.

– Кому? – спросила Диана.

– Петро.

– А если связь так и не наладится?

– Он ждет когда я выйду на связь. И если я долго не буду выходить на связь, он примет меры. У него есть люди, которые умеют решать разного рода проблемы. Еще два – три дня максимум. Если мы не выйдем на связь, он забьет тревогу и вышлет сюда кого-нибудь нам на помощь. Всё что нам нужно – эти три дня продержаться…

При этих словах Диана закусила нижнюю губу, а Димон почесал свой большой вспотевший лоб.

– Продержаться как? – тихим голосом спросил он у Александра.

– Живыми! Лодки не могли порезать сами себя на маленькие тонкие лоскутки. Понимаешь, о чем я?

– Ну так…

– Здесь что-то не чисто. Какая-то игра затевается. Чую это. Зачем он эти лодки так разрезал? Почему сарай просто не спалил? Ведь натуральнее было бы, естественнее! Ну искра там вылетела из трубы, когда печку