Империя господина Коровкина - Макс Гришин

без всякой уверенности и как-то тихо ответил ему Александр.

– Жми, жми! Давай, силенок надавить у тебя еще пока хватает. Но смотри, начальник!.. Предупреждаю тебя, как ты меня в свое время предупреждал. Будем считать это джентельменским жестом в ответ. Как только нажмешь, охота наша с тобой начнется по-настоящему!

Александр с силой вырвал оружие из рук Андрея и отскочил на несколько метров назад. Он снова направил ствол ему в лицо, ожидая, что он снова в испуге полезет в свой угол. Но Андрей сидел неподвижно на корточках и глазами, в которых уже не было ни капли испуга, смотрел прямо в глаза Александру. За эту минуту лицо его поменялось. Оно выглядело иначе. От прежнего испуга уже не осталось и следа. Оно было по-прежнему в грязи, его глаза были красные, как у кролика, но в этот раз вместо испуга в них светился уже какой-то огонь. На этом острове действительно начинало происходить что-то странное.

– Па-ап, не надо… пойдем отсюда! – испуганно, сквозь сдавившие горло слезы, прошептала Диана. Карабин ее был направлен уже не в грудь Андрею, а куда-то в пол. – Пойдем наверх!

– Сейчас пойдем, дочка… сейчас пойдем! – губы Александра заметно дрожали. Прежнее хладнокровие и спокойствие вернулось к нему только через минуту. Он сделал шаг в сторону двери, но снова остановился и повернулся к Андрею. Он видел его лицо, его маленькие красные кроличьи глазки, как смотрел он на него исподлобья, как вытянулись в прямую тонкую линию ухмылкой его губы. Он, видимо, чувствовал себя победителем в этой сцене и Александр не мог не заметить это в его взгляде.

– Вперед, батя, твой ход… – прошипел он ему сквозь зубы.

– Похожу, сынок, похожу! За меня ты не беспокойся, – Александр будто послушался совета дочери и потянулся рукой к двери, по крайней мере в ту секунду Диане показалось, что он начал делать именно это. Да кто его знает, может он и действительно хотел взяться за ручку, хотел дернуть ее и покинуть помещение. Но нет. Другие мысли, другие соображения определили череду всех последовавших в подвале, да и в доме событий. Он вдруг резко направил карабин на Андрея и громкий выстрел, сначала один, а потом и второй, контрольный, так, чтобы наверняка, прорвали собой стоявшую в подвале гробовую тишину. Андрей как-то странно крякнул, захрипел и, не выставляя перед собой рук, лицом повалился на пол. Всё это произошло так быстро, так неожиданно, что Диана взвизгнула и в каком-то охватившем ее припадке испуга схватила себя за голову.

– Хорошо, всё хорошо! Не бойся! С этим покончено! – он подошел к двери и толкнул ее. Диана вышла первой. Она заметно дрожала. Сразу за ней вышел и Александр. Еще несколько секунд после этого они слышали, как на грязном полу, за этой покосившейся от старости дверью, хрипело и дергалось на полу в предсмертных агониях бездушное тело. После этого разговора обоим было как-то не по себе. И дело было уже совсем не в бесцельно потерянной мишени для охоты.

9.

«Телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети». Один за одним Петро набирал номера Александра, Миши, Дианы, потом Димона и Васи, потом снова Александра и снова Мишы, но в ответ слышал одну и ту же фразу, которую за последние дни слышал уже множество раз. Телефон каждого был выключен или находился вне зоны действия сети уже который день подряд. Кати была единственная, кому он еще не звонил. Ее телефона у него не было, но одна мысль о том, что ему снова придется звонить в Испанию и пытаться на чужом для него языке выудить номер ее мобильного телефона у служанки или с кем он там разговаривал, пускала какую-то неприятную дрожь по всему его телу.

Он подошел к компьютеру и залез на сайт новостей Петербурга. Секс, допинг скандал, авария на шоссе «Скандинавия». Там, за пределами его мира, всё было по-прежнему. Всё, как обычно, всё как всегда. Однако внутри его мира было что-то не то, что-то, что в этот раз требовало от него немедленного участия. Но какого?!

Он спустился вниз и снова виски приятно обожгло его изнутри. Он думал, что алкоголь, его слабое жжение во рту, смогут успокоить его нервы, смогут привести его в то холодное расчётливое состояние, которое ему так было необходимо для того, чтобы взять ситуацию в свои руки, чтобы понять то, что не мог он понять до этого, но алкоголь лишь заставил его сердце биться быстрее и свежий поток крови еще сильнее натянул и без того трещавшие от напряжения нервы.

– Зачем же ты полетела туда… дура? – он плюхнулся в кресло и провел рукой по жирному вспотевшему лицу. – Саша позвал тебя или сама инициативу проявила?! Трофейная жена, с двумя детьми, на этот остров, мать его… Для чего?!

Он встал с кресла и подошел к окну. Сидеть на месте ему не давали уже нервы. Мысли проносились у него в голове как пролетавшие за окном скоростного поезда столбы. У него были знакомые в Министерстве обороны (где их у него только не было). Пара звонков, небольшая финансовая, так сказать, помощь в карман одного из них, и он мог бы получить спутниковое изображение того, что происходило в тот момент на острове. Но нет. И этот вариант он вынужден был отбросить. Уж слишком всё это было рискованным, учитывая все обстоятельства. Во-первых, такой звонок точно бы привлек к себе дополнительное внимание. Как минимум о нем бы заговорили, максимум – им бы заинтересовались. А во-вторых, снимок этот мог бы запечатлеть то, что могло бы сильно скомпрометировать Александра и его семью. Конечно, если говорить именно о тех людях, которых он знал и которым доверял, то это были люди в высшей степени благонадежные, которые не стали бы действовать против интересов его и семьи Александра, но эти фотографии прошли бы через кучу рук всякого молодняка, технических специалистов, любителей инстаграммов, контактов и просто болтовни у бойлера, за которых он, естественно, ручаться уже никак не мог. Оставался только один вариант, в котором он был полностью уверен. И звали его «Рафа».

Рафа жил в противоположной части поселка, почти на самой его окраине. В паспорте он был записан как Рафаэль Марсельевич, но так его никто не звал, и все друзья и знакомые называли его коротко – Рафа или просто Раф. Он жил один в двухэтажном доме из красного кирпича, который был закрыт