Чума вашему дому - Анна Жилло

Отдохнуть и подумать… Отдохнуть вряд ли получится. Подумать — как будто я не занималась этим с утра до ночи. Уже почти полмесяца.

Чертов Кап подбросил свой совет очень удачно. После всего услышанного и увиденного я и так пребывала в полном раздрае, а он еще подлил масла в огонь. И дело было не столько в Артеме, сколько во мне самой.

В ту ночь я спала в гостиной на диване, на прямой видимости. Да какое там спала! Будильник был поставлен с запасом, чтобы успеть поменять банку капельницы, но я так и не уснула. Что тогда творилось у меня внутри… Море эмоций. Очень бурное море. Но все сводилось в итоге к двум: боли и злости. Боль — за него. Злость, нет, ярость, бешенство — по отношению ко всем остальным. К этой суке Лене, к родителям Артема. Алексея и Свету было жаль, но и на них я тоже злилась. Один поддержал родителей, другая столько лет выкручивалась, пытаясь быть милой со всеми.

Что-то ведь Артем почувствовал во мне — похожее, близкое, родственное. Иначе не рассказал бы обо всем на первом же свидании. И я действительно понимала его, зная, что это такое — когда самые близкие люди вдруг становятся чужими.

Сколько всего было запрятано по моим тайным подвалам. В том числе и слезы по ночам, когда мать, ничего не сказав нам, собралась и уехала. Оставив записку. Она всегда была… как бы поточнее выразиться? Отстраненной, что ли? Как будто нас с Тарасом ей навязали, и это была тяжелая обязанность, работа. Но мы к этому привыкли, потому что другого и не знали. Отец тоже был где-то далеко, всегда занят.

Они оба отказались от меня. Мать бросила и уехала. Отец, хотя и был по сути прав насчет моего брака, не счел нужным поговорить спокойно, наедине. Не дал права на ошибку, не принял мой выбор, пусть и неверный. Я сказала Артему, что перешагнула, отпустила? Да, это было правдой. Как отпустила и то, что человек, которого любила, оказался слишком слабым, чтобы по-настоящему поддержать меня. Но сейчас мне вдруг стало страшно, что снова окажусь в паре ведущей.

Я понимала, что Стаса и Артема даже сравнивать нельзя. Но в наших отношениях я очень высоко ценила то, что мы на равных. Такого в моей жизни еще не было. И вдруг он показал мне свое уязвимое место. То самое беззащитное ежиное пузо, которое спрятано под клубком игл. И теперь я — при всем сочувствии, желании помочь, поддержать — не была уверена, что смогу сделать это. Взвалить на себя навсегда. Жить, зная: рядом мина, способная рвануть в любой момент. Как та, настоящая, на которую он наступил когда-то.

Раньше у нас не было необходимости что-то решать. Мы просто получали удовольствие от того, как развиваются наши отношения. И вдруг я оказалась перед выбором. Смогу ли быть с ним рядом — не только как любимая женщина, но и как поддержка, опора? Или же, как сказал Кап, надо рубить канаты, пока еще обойдется малой кровью?

Бросить Артема сейчас — это казалось предательством. Еще одним — и перенесет ли он его? Но если я останусь с ним исключительно из чувства долга, не будет ли это предательством самой себя? Да, он не предлагал мне выйти за него замуж или хотя бы жить вместе. Возможно, и не собирался этого делать. Но мне нужно было знать, что отвечу, если предложит. Уже сейчас, а не когда-нибудь потом.

— Не знаю, Люк, — я покачала головой. — Ничего не знаю. Паралич воли. Чувствую себя рыбой-соплей. Мы как будто отползли в окопы и наблюдаем друг за другом. Внешне-то все в порядке. Встречаемся, разговариваем, трахаемся. Все норм. Вот только драйв пропал.

— А он как? — Люка чуть было не запустила по привычке пальцы в волосы, но вспомнила, что на работе не годится выглядеть вороньим пугалом. — Вы вообще говорили об этом? И, кстати, как насчет психотерапевта?

— Говорили, конечно. Уверяет, что все в порядке. Что со всем справится. Без психотерапевта. Как бы он мне не понадобился. Психотерапевт.

— Почему нет? Хотя бы проконсультироваться. И насчет себя, и насчет него. Мне кажется, твоя проблема в том, что ты пытаешься все решить немедленно. И при этом сама не знаешь, чего именно хочешь.

— Чего хочу — как раз знаю, — захныкала я. — Быть с ним. Но боюсь. Чтобы не получилось, как в анекдоте про старую лошадь, которая не шмогла. Вот этого как раз и не знаю. Шмогу ли. А кстати, — я уже встала, чтобы идти к себе, лечить очередную жертву любви, но задержалась на пороге. — Скажи, Павел в курсе твоих проблем?

— Рака и бесплодия? Да, — спокойно ответила она. — В самую первую встречу рассказала.

— И что?

— Говорит, его это не пугает. У него, между прочим, дочка есть. Уже в школу ходит. Насколько я поняла, там все не слишком серьезно было, девушка не захотела замуж по залету. Но Пашка девочку официально удочерил, помогает, встречается с ней. И он в теории не против усыновления.

— Черт, у него вообще есть недостатки? — хмыкнула я.

— А как же, — Люка улыбнулась. — Он зануда. И разбрасывает носки. И храпит! Но, кажется, я его люблю.

Слова Люки насчет психотерапевта попали на благодатную почву. Если понимаешь, что не можешь справиться самостоятельно, просить помощи не стыдно. Вот только Артем, протрезвев, похоже, забыл многое из того, о чем говорил. Может, и к лучшему, конечно. Но не во всем.

Знакомых психотерапевтов у меня не было, разыскивать по контактам не стала, спросила у Кулакова, когда обсуждали процедуру предзащиты.

— Так волнуешься? — удивился он.

— Нет. Это… личное.

Пожав плечами, он покопался в записной книжке и набрал номер.

— Вась, здравствуй. Можешь с одной девочкой поговорить?.. Моя диссертантка, Тамара Чумак… Да-да, та самая. Проблемы у нее… Не знаю, говорит, личные… Хорошо, спасибо.

Закончив разговор, Кулаков повернулся ко мне:

— Беги прямо сейчас, у него окно. На кафедру психиатрии. Лазутин. Василий Сергеевич.

— Спасибо, — кивнула я, прикидывая, что могло означать «та самая». — Я его знаю, он у нас вел курс.

— Ну и отлично.

Лазутину было лет шестьдесят, но выглядел он очень импозантно и, главное, располагающе. Пышная грива седых волос и внимательный взгляд голубых глаз.

— Ну здравствуйте, восходящая звезда гонореи, — поприветствовал он меня.

— Сомнительная слава, — пробормотала я, усаживаясь напротив него. К счастью, на кафедре, кроме него, больше никого не было.

— Не комплексуйте. Быть известной в своей области всегда хорошо. Слышал о вас от Константиныча. Вы ведь у меня учились? Студенткой вас не помню, к сожалению. Ну, что стряслось? Пациентов я беру редко, но проконсультировать могу.

Я рассказала как получилось, стараясь, чтобы было понятно, но не слишком вдаваясь в детали.

— Давайте уточним, — выслушав, Лазутин побарабанил пальцами по столу. — Вы беспокоитесь, что подобные рецидивы могут повторяться. В том числе и с алкоголем. И не уверены, что способны с этим примириться. Так?