Ошибка смерти - Нора Робертс

– Забирай все. Все по мешкам, все записать, все тащи сюда. – Ева повернулась к Рорку со зверской ухмылкой. – Все, я взяла подонков. – Ухмылка сползла с ее лица, когда она увидела высокий стакан мутноватой зеленой жидкости у него в руке. – А это откуда взялось?

– Феи принесли.

– Мне от фей ничего не нужно. – Ева широко расставила ноги, приняла боксерскую стойку и стиснула кулаки. – И если ты только попробуешь влить в меня это пойло, я тебе кровь пущу.

– О боже, я в ужасе. Мне угрожает физической расправой женщина, едва стоящая на ногах. Половину мне, – добавил он торопливо, когда она зарычала, – половину тебе.

– Черт бы тебя побрал! – Ну как она могла ему врезать, когда он рассуждает так благородно? – Ты первый.

Не сводя с нее глаз, Рорк поднял стакан ко рту и честно отпил ровно половину содержимого. Потом, вопросительно склонив голову набок, протянул стакан ей.

– Мерзость, не правда ли?

– Стопроцентная, – согласился он. – Твоя очередь.

Ева скорчила рожу, которая, по его мнению, сделала бы честь любой упрямой и капризной двенадцатилетней заразе, но схватила стакан, зажмурилась крепко-накрепко и проглотила все, что в нем осталось.

– Вот. Счастлив?

– Буду счастливее, когда мы пустимся в пляс голышом на песке под тропическим солнцем, но пока и так сойдет.

– Ладно. – Ева потерла слипающиеся глаза. – Пора кончать с этим делом.

Когда Ева позвонила Бакстеру, он уже подъезжал к воротам их дома.

– Я решил, что нам с тобой лучше обменяться всем, что у нас есть, лично, а не по телефону. Трухарт со мной. Не может быть, чтобы для парня не нашлось работы.

«Работа есть всегда», – подумала Ева и начала собирать воедино свои заметки. Трухарт может взять на себя канцелярскую работу и написать за нее отчет. Несмотря на многие месяцы работы с Бакстером, Трухарт все еще напоминал ландыш на майском лугу и к работе относился с энтузиазмом щенка, резвящегося на этом самом лугу среди этих самых ландышей. Он не станет возражать против бумажной работы.

– Полку полицейских прибыло, – заметил Рорк. – Значит, надо варить больше кофе.

– Пляски голышом под тропическим солнцем. В ближайшем будущем.

Рорк поставил кружку кофе на стол возле ее локтя.

– Вряд ли у нас есть хотя бы пятнадцать минут – попрактиковаться в виртуальном пространстве.

– Да мы практиковались при любой возможности последние два года. По-моему, нам уже пора переходить в профессионалы. Откуда берутся деньги, которые они отмывают?

– Я думал, ты собиралась отдать это дело федералам и Глобальной полиции.

– Да, но меня это гложит. – Ева встала, подошла к доске и вгляделась в фотографии Баллок и Чейза. При этом она вспомнила, как они стояли рядом, как прикасались друг к другу. – Они не просто мать и сын. – Убедившись, что Рорк не отвечает, Ева повернулась, посмотрела на него и кивнула. – Ты тоже это видел.

– Наверное, мы с тобой острее реагируем на подобные вещи, чем другие люди. Я видел, что между ними… Скажем так, их связывает нечто интимное.

– Это слишком приличное слово для обозначения того, что их связывает. Как, впрочем, и слово «инцест». Все эти слова просто не передают сути дела. Она всем заправляет и своим сыном тоже. – При мысли об этом Ева почувствовала отвращение. – Она – паучиха. Она должна защищать его от всего плохого, а вместо этого она его использует и развращает, впрочем, это не моя история.

Рорк подошел к ней, положил руки ей на плечи, поцеловал в волосы.

– Эта история отдается в тебе, точно так же, как история Тэнди отзывается во мне. Разве ты можешь этому помешать?

Ева положила руки поверх его рук.

– Не забывай, убийства совершал он. В нем это чувствуется: весь лощеный, а под лоском – жестокий насильник. Но на кнопки нажимала она. Может быть, я придаю этому слишком большое значение.

– Если и так, мы на одной волне.

– Ну что ж. – Ева со вздохом опустила руки. – Если мы правы, я смогу этим воспользоваться, когда поджарю их на допросе. А пока… Откуда денежки? Наркотики, оружие? Что-то мне в это не верится. Не их профиль. Деньги мафии? Не знаю. Опять-таки не похоже. Много других способов, – проговорила она задумчиво, словно размышляя вслух. – Множество способов делать деньги под прилавком, но мне кажется… у меня такое чувство, – уточнила Ева, – что такие, как они, будут заниматься только любимым делом. Чем-то таким, что доставляет им удовольствие, во что они сами верят. Самодовольные ублюдки.

– Аболютно точное определение.

– Ты меня понимаешь, – кивнула Ева. – Чопорные «столпы общества», преисполненные сознания собственной значительности. Я как-то не вижу их в связке с организованной преступностью, потому что она сама любит быть главной и всем заправлять. Хотела бы я обговорить все это с Мирой, получить психологический портрет.

– По-моему, ты уже сама его составила.

– Она носит бриллианты дома. Он надевает костюм воскресным вечером, когда они сидят дома. Оба поддерживают имидж, даже когда вокруг никого нет и не перед кем выпендриваться. Они создали этот имидж, и он всегда при них, даже когда они спариваются в темноте. А секс – это еще один уровень их единения, их возвышения над остальными. «Вы знаете, кто мы такие?» Может, контрабанда? По крайней мере в этом есть некий шик, романтический налет.

– Спасибо на добром слове, дорогая.

Ева закатила глаза. Можно было не сомневаться: этот человек не упустит случая напомнить ей, что именно так он сам в юности сколотил значительную часть своего состояния.

– Драгоценности, предметы искусства, дорогие вина… Что-то в этом роде. Ну, может, еще какой-нибудь тонкий шантаж.

– Хотя бы на часть своих вопросов ты получишь ответы, когда Пибоди и Макнаб привезут сюда диски.

– Да уж. Наверняка все это будет закодировано. Черт бы их всех побрал. У них куча домов и другой собственности записано на имя фонда. – Ева принялась расхаживать перед доской. – Но именно так большие шишки проделывают ходы и дырки в налоговом законодательстве. И я могу пари держать, что все эти драгоценности, картины и другие дорогие штучки-дрючки были куплены за наличные. – Потом она повернулась и указала на данные, выведенные на настенный экран. – Вот, посмотри на него. Ему под сорок, ни браков, ни сожительства, все еще живет с матерью. Работает с матерью. Всюду ездит с матерью. Они даже не пытаются как-то замаскировать то, что между ними происходит. Он даже не сказал: «Вы отдаете себе отчет в том, кто мы такие?» Нет, он спросил: «Вы отдаете себе отчет в том, кто она такая?» Власть у нее. Все решает она.

Ева замолчала, услышав в коридоре шаги полицейского, приближающиеся к кабинету.

Всегда было удивительно и непривычно видеть Трухарта не в полицейской форме. Вдвоем они напоминали парочку ведущих актеров в классическом полицейском боевике. Закаленный, все на свете повидавший ветеран и его крепкий, надежный молодой стажер.