Иностранка - Арина Теплова

Праздник едва начался, а Маша уже чувствовала себя отвратительно. И виной всему было это невозможно дорогое платье, косые взгляды большинства приглашенных гостей, а более всего она нервничала оттого, что на балу присутствовал Чемесов. Она лишь надеялась, что в прошлый раз в карете она все объяснила молодому человеку, и он не будет приближаться к ней теперь. Она неистово хотела сбежать из этой парадной гостиной и бальной залы, наполненной людьми, скинуть с себя дорогой голубой наряд и запереться в спальне.

Некоторое время спустя, когда окончился ужин, и в бальной зале заиграла музыка, Маша ненадолго вышла в парадную, оставив Наташу под присмотром Невинского. Она направилась в уединенную дамскую комнату, обустроенную на первом этаже для приглашенных дам, чтобы оправить чулок, подвязка на котором чуть сползла. Уже через несколько минут она вновь вышла в парадную и направилась к гостиной, как около лестницы, она наткнулась на Чемесова и, который, явно поджидал ее.

— Теперь мне понятно, отчего я получил от ворот поворот, — раздался недовольный, желчный от ярости голос Григория. Маша резко обернулась и побледнела. — Конечно, куда уж мне тягаться деньгами с Невинским.

— При чем здесь Михаил Александрович? — спросила она тихо, стараясь, чтобы ее никто не услышал.

Приблизившись к ней вплотную, Григорий неучтиво подтолкнул ее под лестницу и через зубы выцедил:

— Так и слепому понятно, что он покупает вам эти наряды в обмен на любезности!

— Это не так!

— Это так! И я не дурак, сударыня. В этом платье вы словно кокотка, поджидающая своего знатного хозяина. Я разочаровался в тебе, Маша! Я предлагал тебе достойную жизнь рядом со мной, а ты променяла место жены на незавидную роль содержанки!

— Боже, да что вы несете! Это все ваши выдумки.

Он надвинулся на нее. Машенька, отступая, была вынуждена попятиться и уперлась спиной в стену под лестницей. Григорий склонился над нею и протянул руку к волосам. Он потянул пальцами один из ее упругих локонов, которые красиво обрамляли лицо. Пожирая ее взором, он с угрозой прохрипел:

— А если я открою твоему любовнику твое настоящее имя? И что в тайной канцелярии хорошо знают тебя? Не думаю, что после этого твое положение в этом доме будет таким же, как и теперь. И Невинский вмиг вышвырнет тебя на улицу. Вот будет пассаж, как ты думаешь?

Судорожно сглотнув, Маша замерла перед ним, как кролик.

— Вы опять намерены мучить меня? — выдохнула она одними губами, не спуская тревожного взора с его темных ярких глаз, которые уже были совсем близко. В следующую секунду он обхватил руками ее за талию, а горячие губы впились в ее рот. Маша в негодовании и отвращении со всей силы ударила Чемесова по лицу и, оттолкнув, вырвалась из его объятий. — Вы бесчестный, низкий человек, ведь вы обещали молчать! А впрочем, все равно, говорите что хотите и сколько хотите. Я не боюсь вас! — бросила она ему смело.

— Только этот старый сатир не сделает тебя счастливой, Маша! Его деньги не принесут тебе любви.

— Подите прочь от меня! Вы страшный, с черной душою человек. Как я устала от вас!

— Я-то пойду. Но вот ты точно останешься ни с чем, изворотливая девчонка. Думаешь, ловкая и хитро все придумала? Да не сбудется этого. Невинский поиграет с тобою, как с котенком на потеху, да и бросит!

Но Машенька уже не слушала его, а почти бегом направилась в бальную залу, чувствуя, что от угроз Чемесова у нее горят щеки и судорожно часто бьется сердце.

— Я требую объяснений, Михаил Александрович! — взорвалась Амалия, гневно уставившись на Невинского, который стоял перед нею.

— Вы могли бы говорить не так громко, моя драгоценная, — ледяным тоном парировал Михаил. Они находились в бильярдной одни. Звуки музыки были хорошо слышны и заглушали их разговор. Еще час назад пассия Михаила, едва появившись в бальной зале, потребовала уделить ей внимание. Сначала Невинскому под предлогом встречи гостей удавалось вежливо отказывать Уваровой, но, когда женщина стала открыто выражать свое недовольство, вызывая косые взгляды приглашенных, Михаил был вынужден выйти с ней. Он прекрасно знал, о чем хочет говорить с ним Уварова, и уже приготовил нужные ответы.

— Я не ваша драгоценная, милостивый государь! Если вы смеете унижать меня подобным образом!

— Что за громкие фразы, Амалия Николаевна! Скажите, наконец, чем вы так недовольны? — спросил он безразличным тоном.

— Вы прекрасно знаете, отчего я в расстроенных чувствах, Михаил Александрович! — прошипела Уварова и приблизилась вплотную к высокой фигуре Невинского. Пожирая его страстно злым взглядом, она продолжила: — Как вы посмели купить это платье Ей?! Платье, которое хотела Я!

— Но с чего вы взяли, что это платье будет вам к лицу?

— А отчего вы, сударь, решили, что оно будет мне не к лицу? — парировала Амалия.

— Мадам Эвет верно заметила, что оно сшито на высокую стройную женщину с яркой внешностью. Вы, моя драгоценная, не извольте обижаться, не обладаете этими качествами. А на мадам де Блон оно смотрится великолепно.

Звонкая пощечина заставила его замолчать. Побледнев, он напряг скулы и едва сдержался, чтобы не схватить Уварову за горло и не показать ей, что бывает с теми женщинами, которые смеют бить его по лицу.

Амалия видела, что Невинский попросту взбешен, и потому ее злость чуть поутихла. Она приблизила свое недовольное лицо к его покрасневшему от пощечины лицу, которое находилось выше ее глаз, и прохрипела:

— Между нами все кончено! Если для вас, сударь, выскочка-гувернантка важнее моего расположения, то я не намерена более тратить на вас свое время!

Задрав голову как можно выше, Амалия королевской походкой выплыла из бильярдной. Невинский проводил Уварову долгим взглядом и отчего-то почувствовал облегчение. Это был просто подарок, что она сама решила уйти от него и избавила от неприятного вынужденного разговора, который мог бы состояться довольно скоро. Поскольку поведение Амалии, ее собственническое отношение к нему стали в последнее время раздражать Невинского.

— Так о чем вы желали говорить со мной, Григорий Петрович? — сдержанно спросил Невинский, едва они с Чемесовым остались наедине в его кабинете. — Говорите, здесь нам никто не помешает.

Осмотрев худощавую, высокую статную фигуру молодого человека в изысканном наряде, Михаил невольно отметил, что Чемесов довольно красив, но излишества и чрезмерное винопитие явно подпортили его лицо. Да и сейчас молодой человек был изрядно пьян, но все же довольно устойчиво держался на ногах. Это навело Невинского на мысль о том, что Григорий весьма наловчился в распитии вина, но умел держать себя.

— Я хотел говорить с вами о гувернантке ваших детей, — начал глухо Чемесов, кусая губы. Григорий не жаждал этого разговора и был совсем не в восторге от того, что собирался сделать. Но эта коварная, холодная девица довела его до неистовства, до крайности и вынудила поступать именно так, подло и гадко.