Долина Граумарк. Темные времена - Штефан Руссбюльт

— Это точно не кухня, — зажав нос пальцами, произнес он.

Затем он скользнул за занавеску, Нельф пошел за ним. Внутри пещеры стояли импровизированные полевые койки. На каждой из них лежал гном, в той или иной степени мучившийся от боли. Один катался на постели, уставившись на обоих полуросликов и умоляя их помочь ему подняться. Чуть позади, почти скрытый в тени, стоял простой стол, а за ним сидел гном с длинными седыми волосами и коротко стриженной бородой. На плечи у него был наброшен темно-красный плащ.

— Тебе нужно лежать, — произнес он. — Если хочешь, чтобы все снова стало в порядке, тебе нужен покой.

Он встал, взял кувшин, стоявший на столе среди всего прочего, и побрел вместе с ним к постели гнома. Осторожно, почти заботливо, он поднял голову больного и влил ему в горло что-то из кувшина. Только после этого он обернулся к вновь прибывшим.

— А вы кто? — спросил он, когда помог больному утолить жажду.

— Я Нельф, а это мой брат Тисло.

— Пленники, насколько я понимаю?

— За попытку кражи, — честно признался Нельф.

— Вдвойне обиднее, — усмехнулся гном. — Я мейстер Нодрин. Вы умеете ухаживать за больными?

— Не особенно, но сами пару раз болели, может быть, этого будет достаточно.

Гномский мейстер скривился и зашаркал обратно к своему столу.

— Делать вам нужно немного, — сказал он. — Достаточно будет дать им попить или переброситься парой ласковых слов. Большинство все равно почти весь день дремлют. И если кто-нибудь из них отмучается, нужно пойти к главному туннелю и воткнуть в стену вот этот белый флаг. Остальное сделают другие.

Нельф и Тисло с сомнением оглядывали одну постель за другой. Нигде не было видно повязок, да и окровавленных тряпок, мисок для гноя, клейма и пилы для распиливания костей тоже ни следа. Значит, этих мужчин ранило не в бою. Вопрос только в том, что же с ними не так.

— Помогите мне встать, — снова умоляющим тоном произнес гном.

Нельф и его брат бросились к нему. Лучше поскорее привыкать к новым задачам, которые поставили перед ними гномы. В остальном же стоило браться за поручения, которые невозможно выполнить неправильно.

— Я сказал, что вы даете им попить или разговариваете с ними, ничего больше, — прикрикнул на обоих мейстер Нодрин и поставил кувшин на край стола. — Вот, здесь у меня есть кое-что от боли и жажды. Дайте ему это.

Тисло подбежал к столу гнома, взял стоявший на нем сосуд.

— Это крепкое пиво, — удивленно отметил он, понюхав содержимое.

— От жажды и боли, как я и говорил.

— А что с ним такое-то? — поинтересовался Нельф, немного надеясь, что на него это тоже нападет.

Гном кивком головы предложил ему поднять старое одеяло и посмотреть самому. Тисло изо всех сил вцепился в кувшин, в то время как Нельф откинул в сторону одеяло. Сначала они не увидели ничего необычного. Гном, одетый в одну только набедренную повязку, почти неподвижно лежал на импровизированном соломенном матраце. И только присмотревшись повнимательнее, Нельф заметил, что кожа его выглядит неестественно серой и матовой. Полностью отбросив одеяло, он увидел нечто, от чего у него захватило дух. Правая нога гнома была из камня. Превращение происходило начиная с пальцев до таза. Переход между плотью и камнем был незаметен. Нельф снова прикрыл гнома.

— Это заразно? — спросил он у мейстера Нодрина.

— Разве я был бы здесь в этом случае?

— Вы же мейстер, — удивился Нельф. — Вы лечите больных, облегчаете страдания, произносите благословения. Никакие страдания, сколь сильными они ни были бы, не могут заставить мейстера бросить больного в беде.

Нодрин уставился на полурослика так, словно у него из груди торчала третья рука.

— Я мейстер, это верно. Я посвятил свою жизнь Леонису. Это тоже правильно. Но это совершенно не значит, что я наделен сверхъестественными способностями целителя и могу защититься ото всех болезней. Мы гномы, а не эльфы. Мы не жалуемся на какое-то там бо-бо. Я много десятков лет забочусь о гномах Серого порубежья, и все, что я видел до сих пор — это были сломанные кости, порезы и колотые раны, контузии, ожоги и ампутации. Клирик у гномов больше ремесленник, чем ученый. Конечно, сила Леониса помогает мне выполнять свою работу, но ждать от меня великих чудес не стоит. А еще я не думаю, что какой-либо другой народ обладает великой клирикальной силой — хотя любят об этом говорить. Лично я не видел ни одного такого чуда, о которых говорится в старых легендах других народов.

Нельфу показалось, что он все это уже слышал, только в отношении полуросликов. Так или примерно так говорила Ода, когда незадолго до принятия в орден клириков Цефеи покинула храм у Речной стены и решила вместе с братьями отправиться на поиски приключений. Тогда она, скорее рассерженная, нежели разочарованная, призналась, что в храме пытаются поддержать веру, ослепляя собственный народ. Если Нельф правильно помнил, дословно она сказала следующее:

— Я же не какой-то там третьесортный фигляр, который пытается произвести на публику впечатление с помощью дешевых фокусов.

После этого она ни слова больше не сказала о том времени, когда была послушницей.

Нельф решил, что мейстера Нодрина тоже не стоит расспрашивать. Где-то он слыхал, что клирики становятся очень восприимчивыми, когда речь заходит о вере. Поскольку подобная чувствительность выражалась у гномов по большей части во вспышках ярости, которые в свою очередь приводили к побоям, он решил, что разумнее будет просто принять услышанное к сведению и заняться пациентами.

— А как нога превратилась в камень?

— Болотный метляк, — только и сказал Нодрин.

— Кто? — почти одновременно переспросили Нельф и Тисло.

— Вы не знаете, что такое болотный метляк? — проворчал гномский мейстер.

Братья покачали головами.

— Мы не так часто ходим в болота, — попытался объяснить Тисло. — Возможно, все дело в том, что мы маленькие и у нас тяжелые ноги — все это плохо сочетается с болотом.

— Кому ты это рассказываешь, парень? — фыркнул Нодрин. — Если бы были такие умные, мы никогда не полезли бы в этот ад под болотом. Ну да как бы там ни было, болотный метляк — это та еще бестия. К счастью, их очень мало, но временами они встречаются в крупных болотах и топях. Издалека они похожи на старых пасущихся лошадей. Они чуть больше и крупнее, а шея длиннее. Но если подойти ближе, можно увидеть, что по большей части голова торчит в воде или трясине. Одному Леонису ведомо, как эти твари дышат. Возможно, как рыбы. Если же подойти настолько близко, лучше сразу убираться куда подальше, потому что если они вытащат голову из воды и посмотрят на тебя, то превратят в камень. Почти как василиск, но они заставляют каменеть все: растения, животных, зеленокровок, краснокровок — возможно, даже самих богов. К счастью, мускулатура у них на шее настолько слабая, что им редко удается поднять голову. Говорят, что череп у них как у древнего дикого кабана, с омерзительными кривыми клыками и длинной свалявшейся шерстью. Но точно, конечно, никто не знает.