Генерал Ермолов. Сражения и победы легендарного солдата империи - Михаил Погодин

Генерал-лейтенант Ермолов.

Февраль 1817 г. Тифлис».

«Вникая в способы введения в здешнем краю устройства, хотя вижу я большие затруднения, надеюсь, однако ж, со временем и терпением в свойствах грузин ослабить закоренелую наклонность к беспорядкам; но области, ханами управляемые, долго противостанут всякому устройству, ибо данные им трактаты предоставляют им прежнюю власть без малейшего оной ограничения казны, на которую они права не имеют. Управление ханствами даровано им наследственно.

Благодетельные российские законы не иначе могут распространиться на богатые и изобильные области сии, как в случае прекращения наследственной линии или измены ханов. Покойный генерал князь Цициянов при недостатке средств со стороны нашей и сих внешних и внутри земли сильных неприятелей присоединил ханства к России. Необходимость вырвала у него в пользу ханов трактаты снисходительные. Впоследствии ощутительно было, сколько они противны пользам нашим, отяготительны для народов и сколько потому с намерениями вашего императорского величества не согласуются.

Никто, однако ж, не воспользовался возможностью переменить их. Измена хана Шекинского вручила нам богатые его владения, главный город взят был нашими войсками, хан бежал в Персию, и введено было российское управление. Генерал-фельдмаршал граф Гудович без всякой нужды вызвал на ханство одного из бежавших ханов из Персии, и ныне сын его, генерал-майор Измаил-хан, им управляет. Таким же образом изменил и хан Карабахский, но был убит.

После него остались дети верные и приверженные, и фельдмаршал граф Гудович должен был ввести сына на ханство, которым доселе владеет, но он бездетен и здоровья весьма слабого; по нем наследник, племянник его, полковник. Джафар-Кули-Ага, который в 1812 году изменил нам, бежал в Персию, вводил персидские войска в свое отечество неоднократно, с ними вместе на один батальон наш, слабый числом, напал и истребил его. Предместник мой, генерал Ртищев, призвал его из Персии высочайшим манифестом 1814 года, простил его преступления, признал его прежним полковником и ввел в прежние права наследника ханства. Оба сии ханства, положением своим важные, произведениями богатейшие, должны непременно быть управляемы российскими законами на том основании, как Елисаветопольский округ, некогда бывший ханство Ганжинское.

Доводя о сем до сведения вашего императорского величества, всеподданнейше прошу полковника Джафар-Кули-Агу не утверждать наследником ханства Карабахского; и хотя генерал Ртищев, именем вашего величества, признал его в сем достоинстве, я найду благовидные причины не допустить его управлять ханством.

Хана Шекинского, озлобившего управлением народ, его ненавидящий, жестокого свойствами и преступающего дарованные ему трактатом права, я начал уже усмирять весьма строгими мерами. И даю направление общему мнению, что он ханом быть не достоин.

Я не испрашиваю вашего императорского величества на сей предмет повеления; обязанности мои истолкуют мне попечение вашего величества о благе народов, покорствующих высокой державе вашей; правила мои не призывать власти государя моего там, где она благотворить не может; необходимость же наказания предоставляю я законам. По возвращении из Персии, согласуясь с обстоятельствами, приступлю я к некоторым необходимым преобразованием.

Февраль, 1817 года. Тифлис».

Дж. Велхвацци. Панорама Тифлиса конца XIX века

«Предположения ваши о наделении землями казаков, по Кавказской линии поселенных, были рассмотрены в комитете министров и потом представлены мне.

Обратив внимание на сии предположения, нахожу оные совершенно основательными и пропорцию земли, казакам предназначаемую, достаточною. А потому повелеваю вам учредить особую, под руководством вашим, комиссию из членов одной военной стороны, министерства финансов и одного землемера, вменив ей в обязанность заняться наделением собственно казаков землями, коих пропорцию отмежевать по вашему предположению, а именно: для полков, расположенных по правому флангу линии, в уездах Александровском, Ставропольском и Георгиевском, где земля удобная к хлебопашеству, на каждую наличную душу служащих и не служащих казаков по 30 десятин, чиновникам же их штаб-офицерам по 300, а прочим старшинам по 60 десятин.

Что же касается до тех, которые жительствуют на левом фланге по реке Тереку, как то: полков Моздокского, Гребенского, Терского, Семейного и прочих, то, по уважению, что земля у них большею частью песчаная и для хлебопашества весьма невыгодная, назначить каждому казаку, служащему и неслужащему, по 50 десятин, штаб-офицерам их по 400, а прочим старшинам по 100 десятин. Сверх сего количества, для каждого селения тех и других полков, отвесть особо по 30 десятин для разведения лесу и особо для церквей, где оные имеются, узаконенную пропорцию.

При таковом разделении земель комиссия должна:

1) Иметь в виду всевозможное сохранение выгод казенных поселян и азиатских народов, ведущих оседлую и кочевую жизнь, и чтобы те и другие не почувствовали притом никакого стеснения.

2) Изыскать способы, куда по местным удобностям лучше обратить отданные от казны Волжскому полку пять оброчных статей и каких полков казакам ближе и справедливее предоставить право пользоваться рыбными ловлями, в оных статьях находящимися.

3) Определить, нужно ли будет ныне Моздокского полка казакам отвесть из пустопорожных земель, к дачам их прилегающих, 5709 десятин, взамен такого же количества земли, на коей произрастает трава желтинник и которую предположено взять из владения того полка в казенное ведомство.

Вы не оставите, по ближайшей вам известности всех обстоятельств, до сего относящихся, снабдить комиссию нужным наставлением и наблюсти за точным исполнением возлагаемого на нее поручения; по исполнении же донести мне, что под руководством вашим учинено будет.

Александр.

С.-Петербург, 6 марта 1817 года».

«В представлениях моих о вознаграждении чиновников никогда не обращал я внимания начальства на недостойных, и не особенным усердием и трудами или похвальным бескорыстием оного не заслуживших. Здесь, по недавнему моему пребыванию, наиболее строг я в выборе. Но, государь, бесполезно одобряю трудящихся. Не внимает начальство моим представлением, не достигают они правосудного вашего императорского величества воззрения. И я по воле вашего величества, занимая место, с которым неразлучно должно быть доверие правительства, в первый раз, в продолжение службы моей, не смею ручаться подчиненным за справедливое воздаяние трудов их, а потому и доверие к правительству внушить им не могу.