Винтики эпохи. Невыдуманные истории - Антонина Шнайдер-Стремякова

– Слушай, я земляков встретила.

– Ja-a, aber könnte ich doch nur ein Wort russisch! (Да-а, если б я по-русски знала хотя бы слово!) – засмеялась коренная.

А российская никак не могла взять в толк, отчего это подружка заговорила вдруг по-немецки.

Прошитый памятью «родины по жизни», мозг утратил память «родины по крОви».

Вес страданий

– Ну, подумаешь, страдал!.. – возмутился он. – Какое ж это страдание? Так себе, цветочки…

Но как, скажите, измерить силу и вес страданий? Один поседел в день похорон любимого, другой – потеряв в войну хлебную карточку, третий не вынес измены…

Вздохи разочарования

На стадионе никто не хотел пропустить встречу с броской, выточенных форм креолкой и белолицым атлетом с тёмной шевелюрой – на трибунах взгляды к ним, как присосались… Сблизившись, они затормозили, словно перед обрывом, и прокричали друг другу что-то очень злое.

Зрители разочарованно вздохнули: не оправдывалась гармония плоти…

Кошачье внимание

Молодой кот на согнутых задних лапах и выгнутых передних аппетитно и вожделенно следил за хозяйкой.

Муж улыбнулся и пожалел, что был глубоким уже стариком.

Русский немец и русский еврей

Русский еврей при виде коренных немцев замолкает либо переходит на немецкий – русский немец продолжает громко русачить на русском.

Диалог еврея и российского немца

Немец: (ворчливо) Холокост… Холокост… А у нас что – не холокост был?

Еврей: Докажите. Мы – доказали.

Лукавый вопрос

– Вы по какой линии в Германии – еврейской или немецкой? – выдал он себя: российскому немцу, кроме Германии, выезжать было больше некуда.

Саквояж

Высокая, некрасивая и худая, она на экскурсиях обращала на себя внимание маленьким за спиной рюкзачком и вместительным в руках саквояжем.

Всех раздирало любопытство: «Что в нём за сокровища?..

Три года вздохов

Черноглазый красавец, он приезжал из соседнего села по субботам на танцы. 15-летняя, она тайно по нему вздыхала. Через два года он пригласил её на вальс.

Так знакомились в середине двадцатого столетия.

Сила плоти

Одинокий и далеко уже не молодой, он напросился в гости. И случилось то, что обычно происходит между мужчиной и женщиной, – нерастраченное насыщалось…

Кто благословил эту неутомимую Осень?

Вероятно, сам Господь…

Аларм

Дочь помогала матери осваивать мобильник.

– Ну, что – всё в порядке? – спросила дочь после работы.

– У меня-то в порядке, а с мобильником проблемы: его вычислили.

– Как это – «вычислили»? Кто?..

– А кто его знает… Звонят и звонят. Через каждые пять минут.

– Кто звонит-то?

– Аларм какой-то. Я всё: «Алло да алло! Вам чего?..» – молчат.

– «Ма-ам! Аларм» – это будильник! – зашлась колокольчиком дочь.

На своём

– Ты на каком языке любишь говорить – на немецком или на русском? – спросили малышку. Она высунула язык и на чисто русском выдала:

– На своём. Вот этом.

А меня бабушка любит

У книжного шкафа папа с 3-летней Машей на руках беседовал с бабушкой Сони. С высоты папиных рук Маша победоносно поглядывала на сиротливо стоявшую 3-летнюю Соню, что росла без отца под присмотром бабушки, пока мама была на работе. И тогда Соня придвинула к книжному шкафу стул, взобралась на него и потянулась к бабушке. Бабушка улыбнулась, обняла и поцеловала её.

«А меня бабушка любит, вот…»– говорил взгляд, устремлённый на Машу.

Бабушка!

– Машенька, прибери игрушки. Вырастешь, кто, кроме тебя, наведёт порядок в твоём в доме?

– Бабушка!

Ревность

В зале ожидания на одном стуле – мама, на другом – красивый дядя. Они мило беседуют… В сторонке девочка трёх лет ковыряет пальцем в носу – наблюдает…

– Мам, я сесть хочу, – подходит она.

– Садись – свободных мест много.

– На них не отдыхается.

Дядя вскакивает— мама поднимает малышку на колени. Усаживаясь с видом победительницы, она томно опрокидывает на грудь матери головку и – высовывает красивому дяде язык.

Страшилки бессильны

6-летний сын просился с отцом в город. Отец пугал:

– У въезда сидит сморщенная баба Яга. Её надо поцеловать, а изо рта воняет. Поцелуешь в губы – разрешит проезд, не поцелуешь— не разрешит. Как— поцелуешь старуху?

– А чо – и поцелую.

Не чиновники – госслужащие!

На европейском курорте встретились две русскоговорящие: одна – низкорослая, другая – в теле.

– Вы откуда? – обрадовалась низкорослая.

– Из России, – гордо ответила та, что «в теле».

– Как там сейчас живётся?

– Хорошо.

– Лучше, чем в перестройку? – продолжала расспросы низкорослая.

– Там и в перестройку хорошо жилось.

– Хоро-шо-о!?.. Зарплат и пенсий не выдавали, сбербанки разграбили… И – «хо-р…»?

– Не рассказывайте сказки! – прервали её.

– Ска-азки?!.. – возмутилась низкорослая. – А вы-ы… кем работали?

– Мы с мужем госслужащие!

– А-а-а, ну да… Чиновники себя не обделят.

– Не чиновники – госслужащие!

Картофель впрок

В Германию Берта с мужем приехала в августе. Пока картофель в магазинах не перевёлся, решили запастись им впрок – купили на зиму, как и в Сибири, 250 кг.

Зимой соседи ели ядрёный картофель из магазина, а Берта с мужем – вялый, с ростками из погреба.

«Ваит-1» («Дерево-1»)

В переселенческом лагере у Ирмы закончились зубочистки, а как они называются, никто не знал.

Поискала в магазине рядом – не нашла. Наутро отправилась в другой.

– Что вам угодно? – улыбнулась продавщица.

Понять – Ирма поняла, но как ответить?.. Показала на зубы. Не переставая улыбаться, продавщица кивнула и принесла зубную щётку. Ирма маятником закачала головой – продавщица принесла пасту. Ирма опять закачала – серповидные брови продавщицы сломались, кончики губ опустились, плечи взбугрились. Ирма запилила у раскрытого рта (чего, мол, такая непонятливая?) – продавщица глядела шпионкой… И тут от негодования у Ирмы заговорила школьная память.