Сила слова (сборник) - Наталья Горская

Есть и такая точка зрения, которая категорически не согласна с тем, что русские – это не славяне и не индоевропейцы, а выходцы с финно-угорских болот. Русский язык ближе других европейских языков к санскриту, так что не стоит скоропалительно исключать русский народ из индоевропейского единства. При всём уважении к венгерской и финской «родне» мало какой русский человек сходу поймёт их языки, как он понимает тот же украинский. Более того, именно финский и венгерский являются наиболее трудными в изучении для русского человека. В финском нас «смущает» отсутствие предлогов, в три раза большее число падежей, местоимения почти не используются. То же самое можно сказать про венгерский язык с его богатой системой суффиксов и поистине огромным количеством падежей. А кто изучал Йогу, не смог не заметить, сколько там слов, которые вообще не надо переводить, так как их звучание почти полностью совпадает с нашими. И вообще, что можно сказать о русском мате, если русский язык ассимилировал почти девяносто процентов латинских корней и около половины древнегреческих? И это не механическое заимствование терминов, а именно живое развитие языка. Скажем, «космический скафандр» – его же не древние греки придумали. А попробуй представить себе русский аналог – язык свернёшь! «Особое снаряжение для человека в условиях нахождения в межпланетном пространстве»? И то, если учесть, что «планета», от которой пошла производное «межпланетный» – совсем не русское. У нас любой может привести кучу заимствований из японского или китайского, но вот из венгерского или финского ни слова не назвать. А нам его предлагают признать праязыком.

Русские – это действительно несчастный народ, состоящий из множества разных этносов, судьба которых на протяжении последней тысячи лет страшна, а за последние сто лет просто ужасна. Поэтому вроде бы у финно-русов-московитов были все основания всех материть. Свободно они жили только в своих городах-государствах до прихода киевских поработителей. А затем настала тысяча лет полного рабства, когда над киевскими поработителями сверху сидели ещё татарские поработители, а потом поработители стали именоваться «московскими государями». До самой отмены крепостного права в 1864 году народ в России оставался в состоянии порабощенных туземцев, то есть рабов, а аристократия его презирала равно с той же долей презрения, как англичане и французы презирали в XIX веке завоеванных ими негров Африки. От такого гнета Киевской Руси, Орды и затем Московии матов хватит с лихвой. Но… и эта теория спотыкается о факт, что маты существовали у наших предков ещё до их порабощения соседями с Запада и с Востока. И существуют у венгров, которые весьма удачно сбежали с Волги в Европу, избежав ужасной участи своих соплеменников. Это означает, что маты у жителей Руси зародились вовсе не как ответ поработителям, а как нечто своё внутреннее, чисто исконное и без какого-то внешнего влияния. Ибо они, сердешные, матерились ВСЕГДА!

История народов – наука, конечно, хорошая и нужная. Одна беда: она постоянно переписывается новыми поколениями и идеологиями. А в случае с матом можно увидеть, что никто ничего не может толком сказать о его происхождении. Теорий множество, как и самих матерных слов. Посему попробуем разобраться не в происхождении, а в самой сути матерщины.

Почему собственно человек матерится? Почему матерную брань оправдывают как эмоциональную разрядку, и почему эта разрядка непременно должна происходить за счёт оскорбления и даже унижения других людей? И не абы каких, а близких, тех, кому «повезло» оказаться рядом. «Матерщиннику же непременно нужно, – пишет один из современных публицистов игумен Вениамин Новик, – чтобы кто-нибудь его слышал. Матерная ругань есть прежде всего симптом эволюционной недоразвитости. Биологи знают, что в животном мире существует ярко выраженная связь между агрессивностью и сексуальностью, и некоторые «особо одаренные» особи используют свои гениталии для устрашения противника. А некоторые не менее одаренные представители семейства homo sapiens делают то же самое словесно. Эксгибиционисты просто более последовательны». Таково мнение о сквернословии с позиций современного, хорошо образованного русского человека.

Если какой-то народ не матерится, это потому что их этнос формировался как исключающий в общении обезьяньи повадки устрашать противника своими причиндалами «ниже пояса». Из этого можно сделать вывод, что мат – «прерогатива» мужчин, ибо женщина вряд ли станет и сможет «устрашить противника» своими половыми признаками. Она скорее поспешит их скрыть перед врагом, чтобы избежать насилия, потому что вряд ли даже самая неразвитая человеческая самка будет ожидать «большой и светлой любви» от того, кто пришёл на её землю именно в качестве врага. Неженское это дело. Но прогресс дошёл до того, что сегодня многие «продвинутые» дамы почему-то рассуждают по такой примитивной схеме: «Раз мужчина что-то делает, то и женщина должна с боем отстаивать для себя право на это. Ругается мужик матом – и бабы не отставайте! Сморкается в пальцы – и женщины так могуть! Пардон, мочится стоя – а дамы нешта не люди? Бабоньки, отстоим наше право, чтобы ничем уже не отличаться от противоположного пола! А то ишь как женщин угнетают: по матушке выругаться не дають, панимашь». Зачем оно ей надо? И не хочется, а надо! Есть волшебное слово «надо», и есть ещё одно слово, совсем не волшебное – нахер. Но они прекрасно сочетаются: нахер надо! Массовое помешательство на равноправии в буквальном его понимании ещё и не к такому маразму приведёт. Женщины-борцы за права говорят громко и быстро, словно боятся, что их сейчас перебьют и «поставят на место» каким-нибудь едким уколом типа: «Сегодня ты на удивление мало говорила, словно умная женщина».

Популярно мнение, что надо всегда выговориться, выпустить пар, наорать, обматюгать – так, мол, легче. Но кому легче? Сколько обиды это приносит близким, которых мы наградили «почётной обязанностью» терпеть наши припадки плохого настроения. И терзают эти припадки почему-то именно в кругу семьи, а никак не на ковре у начальства. Сколько жестоких слов острыми стрелами навсегда вонзаются в их сердца. Слово ведь не воробей. Сколько потом бывает сожалений по поводу сказанного в запале. Поэтому надо не распускаться и всегда думать о себе, как воспитанном и тактичном человеке. Иначе мы совершенно разучимся жить и общаться без ругани.

Помню, как немели матёрые матерщинники в заводском отделе кадров. Это в цеху или дома, на улице или в транспорте, среди друзей или врагов можно материться, можно пересыпать лексикон всеми этими «мля», «науй», «ёпфоё», а в отделе-то кадров – немыслимо. Тут сразу срабатывает внутренний цензор: изъясняйся без мата, а то мало ли что. Никогда он, зараза, не срабатывает, даже при разговоре с женой или детьми, а в каких-либо учреждениях, от воли которых человек зависим, вылезает, как шлагбаум, а на нём написано: «Путь для мата закрыт». А как же без него чего сказать, как же слова-то соединить между собой без артиклей-то, блин?

Инспектором отдела кадров работала классическая русская женщина. А классическая русская женщина – это такая женщина, которая не только умеет шить-мыть-варить-стирать-рожать-кормить-пахать-сеять и делать прочие незначительные с точки зрения мужского мира дела, а она ещё должна быть телепатом и психотерапевтом (а иногда даже и наркологом) одновременно, чтобы без слов понять никого не желающего понимать мужчину и предугадать каждое движение его непростой и загадочной души.