Сила слова (сборник) - Наталья Горская

Великое открытие человечества – общение – поставлено на службу потреблению. Недаром одним из аргументов в рекламе является призыв «общаться чаще и больше», даже если не о чем. По телефону (который стоит денег), по тарифу (за который тоже надо платить), по Интернету (без комментариев). В разговоре превалируют именно демонстративные активность, участие, общение, которыми владеют специалисты по продажам: заболтать клиента, чтобы выбрать точный момент для проталкивания товара. Не нужного, а случайного, который лишь бы сбагрить, лишь бы склады освободить на новой партии барахла. Этих энергичных и патологически говорливых мальчиков и девочек сейчас можно видеть в любом супермаркете, которые настойчиво приглашают любого зеваку к общению. Незеваки мимо них проскакивают, как мимо цыганок-побирушек или миссионеров очередного религиозного учения. И когда произносится название товара, человек успокаивается: «А я-то думал, откуда в наш циничный век такая душевность? Наконец-то всё встало на свои места, мне и раньше следовало заподозрить, что это не просто так».

А куда делись наши интеллигенты? Современный, так называемый «интеллигентский» разговор состоит в патологическом интересе ко всему, что не имеет к тебе от ношения, перескакивание с пятого на десятое, многословие, демонстрация широкой эрудированности в области… жёлтой прессы. Сколько прекрасных и умных людей, от которых ожидаешь интересной беседы, теперь общаются в стиле «а вот по телевизору показывали»:

– А вы видели?

– Нет, мы слышали!

– А вы смотрели, как…

– А вот по сто пятому каналу показывали, как этот сказал тому…

Что сказал Обама, как на это отреагировал Газпром, кто из наших богачей опять осрамился на европейском курорте – выбор темы практически безграничен. Главное, не «грузить слишком сложной темой».

Такой отрывочный формат беседы воспитан телевизором и интернет-общением, беспрерывной трескотнёй в блогах, в ресурсах, где от каждого вновь пребывшего ждут реплики (пусть с россыпью грамматических ошибок) по обсуждаемой теме, даже если он совершенно «не в теме». Если он ничего не сказал или замолчал, такого уже считают безнадёжно потерянным для общества: «Эй, ты где? Ну, чего замолчал? Ты умер там, что ли?!». В бесчисленных ток-шоу тракториста пытают на тему вступления России в ВТО, светская львица делится личными соображениями по поводу осушения болот, священника заставляют выдавить из себя пару слов в адрес организаторов гей-парада. Им хочется всех послать, но нельзя: надо быть общительным и занимать «активную жизненную позицию», трепаться обо всём и в любой обстановке. Щебетать без умолку стало нормой, кругом литература и журналы на тему «развития навыков общения у детей» для глуповатых родителей, которые боятся, что ребёнок вырастет необщительным – проще говоря, не желающим в этой трескотне участвовать. То есть нормальным. Тотальное общение давит, душит, жмёт, как неудобная обувь, как тесное платье. Но надо в него влезть, потому что – модное.

Современный разговор стал точно такой же имитацией, как и многое другое: любовь, дружба, отдых. Разговор превратился в терапевтическое средство. Поговорили, расслабили лицевые мышцы, забылись на чужих проблемах, выгрузили свои лопатой, а содержание разговора при этом неважно. Излюбленная фраза «давайте говорить продуктивно!» звучит повсюду, но при этом все понимают, что пустота – главный продукт нашего времени. При этом никто не хочет признаться в собственной умственной расхлябанности и неспособности противостоять этому «словопомолу», на фоне которого мат не кажется таким уж злом. Стала редкостью способность говорить весомо и умно, русская речь почти утратила прежнее очарование. Иногда услышишь, как говорит дочь Шаляпина или сын Пастернака, прожившие всю жизнь вне России, и после их высказываний остается ощущение благоухания, настолько эмиграция сохранила русскую культуру.

Только сами вслушайтесь, как мы теперь говорим! После концерта репортёр опрашивает публику, понравилось ли им, и люди старшего поколения отвечают приблизительно следующее: «Я очень рад, что побывал на этом концерте и услышал игру настоящих виртуозов». А молодое поколение эсэмэсочников выдавливает из себя только что-нибудь: «Обалдеть. Ваще! Круто! Ну, супер. Прикольно! Клёво!», если понравилось. Если нет, то «Лажа!» и «Отстой». Чувствуете, какая обрывочная речь? Мозг не привык создавать и обрабатывать предложения, а умеет только выдавать такие «перлы», слова-плевки. Иные одичавшие человекообразные так сморкаются в пальцы: быстро, резко, кратко. Всем некогда, все спешат куда-то, жалко или лень на нормальные слова потратить лишнюю секунду. Хотя вокруг не видно ни разумной деятельности, ни результатов этой деятельности – полстраны вообще ничем не занято. Уж перешли бы сразу на «гав-гав» или «ку-ку», коли совсем некогда лишнее слово с казать. Если кто скажет просто: «Великолепно», его заклюют: «Зачем же так длинно? Нельзя людей такими длинными словами из целых пяти слогов насиловать!».

Даже поколение их родителей уже как-то теряется, задумывается и начинается «э-э-э, типа того…» да «м-м, как бы это сказать…», после чего льются речевые помои из «супер», «бест» и «жесть». Ей-богу, как иностранцы какие-то! Иностранцы в своей же стране. Начинаются потуги, словно человека неожиданно просят что-то сказать на неродном языке, которое он когда-то изучал да теперь основательно подзабыл из-за отсутствия практики. Кажется, сейчас вытащат разговорник и будут с его помощью составлять простейшие фразы. Как однажды на Сенатской площади разморенные жарой иностранцы, после бесплодных трепаний разговорника, измученно спросили кого-то из прохожих: «Где мы мочь здесь кусь-кусь (где здесь можно перекусить) и… пись-пись (и посетить туалет)?». Но то иностранцы, в их исполнении это так трогательно выглядит, а ведь полно наших соотечественников, которые изъясняются ничем не лучше. В общем-то, неплохие люди лишены словесной культуры. Никто намерено её не лишал, они сами в какой-то момент от неё отказались. Кто-то скажет: базарь, как умеешь – было бы понятно. Но это приемлемо, если кроме «кусь-кусь» и «пись-пись» человеку больше ничего в жизни не нужно. Выпивохи вообще ничего не говорят, когда хотят выпить, а просто щёлкают себя по горлу пальцами.

Какая-то девушка из Рязани после упомянутого концерта на вопрос корреспондента и вовсе сказала: «Зе бест!». Её великий земляк Есенин в гробу, должно быть, перевернулся, когда б услышал, как теперь говорят у него на Рязанщине. Впрочем, и на Смоленщине, и на Орловщине, да и в Культурной Столице. И дело не в том, что звучит зекающее русское «зе» вместо английского «the», и такое же блеющее «бест» вместо твёрдого «best», а как-то это смахивает на обезьянничанье, на убогую попытку подражать тем, кем ты не являешься и никогда не будешь. Не получится из конопатого пастушка мексиканского знойного мачо.

Речь всё больше приближается к нормам Эллочки-Людедки. «Жесть!», «круто!», «супер!» годятся теперь практически на все случаи жизни. Уже ребёнок мямлит в отечественной рекламе моющих средств: «Моя мамочка супер». Мог бы сказать: «Моя мама – самая лучшая», но некорректно так говорить, продвинутая публика не поймёт, что это за samaya luchshaya, когда супер ужо и в дерёвне – супер.