Скажи волкам, что я дома - Кэрол Рифка Брант

— А почему вы решили, что это все я? Почему всегда обвиняют только меня?

Мама раздраженно встряхнула головой.

— Грета была занята своим спектаклем. Ты и правда думаешь, что я поверю, что у нее было время… что она захотела бы тратить время на то, чтобы ходить в банк и уродовать ценное произведение искусства? Вот в чем разница между тобой и Гретой. Ей есть чем заняться. Она ходит в кружки, у нее самые разнообразные интересы. У нее есть друзья. А у тебя? Сидишь одна в своей комнате, никуда не выходишь, ни с кем не общаешься…

— Я думала, Финну бы это понравилось.

Вся мамина ярость сразу сошла на нет. Она нахмурилась, но не сердито, а как будто испуганно. Как будто вот-вот заплачет.

— Что с тобой происходит, Джун? А?

— Ничего.

— Финн написал этот портрет для тебя и твоей сестры. Это был его последний портрет, его последняя работа. Ты, вообще, читала статьи? В «Таймс», в «Ньюсуик»? Ты понимаешь, кем был твой дядя? И ты, девчонка четырнадцати лет, полагаешь, что можешь улучшить его картину?!

Дверь кухни открылась и сразу захлопнулась. В гостиную вошел папа. Он был в рваных спортивных штанах и в шляпе, в которой обычно работал в саду. Руки, испачканные в земле, он держал так, чтобы они не касались тела. Он посмотрел на маму, потом — на меня, поднял руки перед собой и сказал:

— Сейчас приду. Только вымою руки.

— Вот, посмотри на отца. Он работает с утра до ночи, но при этом играет в гольф, а в выходные находит время заняться садом. И Грета. И я. Мы всегда чем-то заняты. В общем, так. Начиная со следующей недели мы будем планировать твое время. Я тебя запишу в кружки после школы, и ты будешь ходить туда каждый день. А я буду проверять, ходишь ты или нет. Конечно, тут есть и наша вина. Теперь-то я понимаю. Мы перестали тебя контролировать. Ты предоставлена самой себе. У тебя слишком много свободного времени, вот ты и бесишься от безделья. И занимаешься ерундой, а не чем-то полезным и интересным.

Я могла бы сказать, что я думаю о полезных и интересных занятиях, которыми люди заполняют свою жизнь. О дурацких кружках и клубах, спортивных играх и пьесах, в которых герои вдруг начинают петь посреди разговора без всякой на то причины. Но, разумеется, ничего не сказала. Ни единого слова.

— Плюс к тому ты теперь никуда не выходишь. Только в школу и в кружки. Все будет под контролем. И так будет, пока мы не увидим какие-то улучшения.

До меня даже не сразу дошел смысл сказанного, а потом мне стало плохо. Первым делом я подумала о Тоби. И сразу, буквально через секунду, — о Грете.

— Я обещала Грете, что пойду на вечеринку. После спектакля.

— Никаких вечеринок, тебе что, не понятно? — Мама всплеснула руками. — Ты действительно не понимаешь, что ты наделала?

— Но я обещала…

Папа вернулся в гостиную. Он не только вымыл руки, но и переоделся в чистое.

— Она прекрасно управится и без тебя, — сказал он.

— Ты сама себя наказала. Ты даже не представляешь, чего ты себя лишила. Тот человек из музея Уитни… он сказал, что готов предложить нам десять тысяч долларов — только за то, чтобы взять картину на выставку. И знаешь, как мы собирались потратить эти десять тысяч? Знаешь?

Я покачала головой.

— Мы хотели поехать в путешествие. Всей семьей. В Европу, Англию, может быть, и Ирландию. Мы понимаем, какой у тебя был тяжелый год, и мы подумали: Надо свозить Джун в Европу. Ей это наверняка понравится. Она любит старинные замки и все такое. А теперь мы никуда не поедем. Вот посиди и подумай об этом.

Я не могла поднять взгляд. Сидела, опустив голову, и рассматривала узоры из примятого и пушистого ворса на ковре.

— А как нам теперь будет неловко! Тот человек из музея решит, что мы все сумасшедшие.

Папа сел рядом со мной и положил руку мне на плечо.

— Джун, если это такой крик о помощи, то мы его слышим. Ты поняла? Мы хорошо его слышим.

Я сидела и слушала, как мама перечисляет, что со мной было не так. Список получился изрядный. При этом она постоянно упоминала потерю полмиллиона долларов, напирая на то, что это, конечно, не самое важное. Но впечатление было такое, что это как раз и есть самое важное. Ну, или близко к тому.

Спустя какое-то время папа поднял руки вверх и сказал:

— Ладно, пока остановимся. Иди к себе и собирайся.

Они с мамой решили, что хоть я и наказана, но мне надо пойти на спектакль. Сказали, что если я не пойду, это будет несправедливо по отношению к Грете. Мы должны поддержать ее всей семьей.

Поднявшись в себе, я закрыла дверь и села на кровать. Родители о чем-то спорили внизу, но я слышала только их голоса. А что именно они говорили, было не разобрать. Зато гром было слышно прекрасно. Он все гремел и гремел где-то вдали, под тусклым и сумрачным субботним небом.

Все билеты на спектакль были распроданы. Впрочем, так бывает всегда. Однако в этом году мистер Небович сказал, что представление будет особенным, потому что он пригласил на премьеру кое-кого из своих друзей, профессиональных актеров из города. Он не сказал, кого именно, но намекнул, что это люди достаточно известные, и попросил не устраивать «охоту за знаменитостями», если кто-нибудь узнает кого-то из них в лицо. Возможно, это были те же самые люди, которые собирались посмотреть на Грету. Те, которые будут решать, подходит ли она для Бродвея.

Всю дорогу до школы никто не произнес ни слова. Низкие фонари на лужайке на школьном дворе были обернуты разноцветной целлофановой пленкой, и трава под ними светилась красным, оранжевым и ярко-желтым. Когда мы входили в школу, мама строго взглянула на меня, поджав губы, но, как только мы оказались внутри, сразу же переключилась в «нормальный режим». Принялась мило болтать с другими мамами и говорить всем и каждому, как она гордится Гретой.

Я пыталась придумать, как бы мне ускользнуть от родителей. Мне необходимо было увидеть Грету, рассказать ей о портрете и предупредить, что я не смогу прийти на вечеринку. Она должна знать, что меня там не будет. И тогда она, может быть, не пойдет зарываться в листья. Потому что некому будет о ней позаботиться. Никто не станет разыскивать ее в лесу.

Мы с папой стояли у длинного стола в вестибюле, где был устроен импровизированный буфет, — члены родительского комитета продавали безалкогольный ягодный пунш и домашнюю выпечку. Я развернулась, чтобы уйти, но папа меня удержал, положив руку мне на плечо.

— Куда это ты собралась? Я никуда тебя не пущу. Мама строго-настрого наказала не отпускать тебя ни на шаг.

— Да что я сделаю?

— Не знаю. Но сегодня у Греты ответственное выступление. Это ее день, и хотелось бы обойтись без сюрпризов, — он посмотрел на меня, и мне стало нехорошо. Я в жизни не видела, чтобы папа смотрел на меня с таким разочарованием. — Ты обманула наше доверие, Джун.