Лорд Безупречность - Лоретта Чейз

По другую сторону садовой стены, на расстоянии всего нескольких футов, стояли три человека. Они внимательно слушали, как спор становился все горячее. Потом голоса внезапно стихли. Послышались звуки, которые свидетельствовали о том, что Ратборн изменил тактику.

Трудно было сказать, кто одержал победу. Разговор стал едва слышным и невнятным. Потом послышались слова прощания.

Когда наконец двое расстались, лорд Мандевилл задумчиво заметил:

– Вы были правы, Харгейт. История Джека Уингейта повторяется, только сейчас ситуация еще серьезнее. Дело совсем плохо.

– Вы значительно наблюдательнее меня, милорд, – поддержал отца лорд Нортвик. – Я даже не подозревал, что отношения зашли так далеко.

– Он мой сын, – твердо ответил лорд Харгейт, – а потому я обязан понимать его, даже если он не в себе. Да, пришла пора срочно положить конец этому безумию.

Ратборн пообещал, что в ближайшие две недели ничего не предпримет, но постарается как следует обдумать предстоящие действия. Батшеба, в свою очередь, дала слово, что непременно сообщит, где ее искать.

Она не сомневалась, что как только скроется с глаз долой и Бенедикт получит возможность спокойно взвесить ситуацию, он наверняка изменит планы и не решится оставить привычную жизнь, семью, достижения и надежды ради женщины.

Как бы ни поступил виконт Ратборн, титул и львиная доля наследства все равно перейдут к нему, если, конечно, злой рок не распорядится таким образом, что старый граф переживет сына. И все же уходом из семьи он разобьет сердца родителей, да и братья никогда не простят измены. Надеяться на счастливое возвращение домой не имеет смысла. Если Бенедикт променяет привычную жизнь на союз с Батшебой, то уже ни за что и никогда не восстановит то положение в свете, которое занимал когда-то.

В отличие от Джека Уингейта лорд Ратборн непременно пожалеет об утраченном, поскольку потеряет гораздо больше. Со временем он возненавидит ее за ту цену, которую придется заплатить за мимолетное счастье. Погрузится в омут тоски и раскаяния, а она будет чувствовать себя убийцей.

Батшеба считала, что две недели смогут исправить катастрофическое положение. За это время Бенедикт одумается и успокоится, а близкие сумеют вернуть его в привычное русло.

Пока же предстояло пережить завтрак в кругу семейства хороших Делюси.

Лорд Мандевилл распорядился, чтобы гости непременно явились в утреннюю комнату. Батшеба, разумеется, предпочла бы позавтракать в своей спальне или, еще лучше, в дороге.

В утренней комнате стол был круглым, так что возможность частной беседы полностью исключалась.

Именно поэтому, едва Оливия заявила лорду Мандевиллу, что они с мамой направляются в Египет, новость тут же услышали все собравшиеся.

– В Египет? – изумленно воскликнули сразу несколько голосов, среди которых можно было уловить и голос Батшебы.

– Идея осенила меня сегодня утром, – пояснила Оливия. – Вдруг пришло в голову, что если уж искать сокровища, то надо делать это там, где действительно можно их найти. Множество людей занимаются раскопками в Египте. Ты сам мне это сказал, Лайл. Сказал, что когда-нибудь отправишься в Египет и тоже займешься поисками сокровищ.

– «Когда-нибудь» означает в будущем, – уточнил Перегрин. – А сейчас я не могу туда поехать.

Он помолчал, явно что-то обдумывая.

– Если, конечно, там нет такой школы, в которую родители могли бы меня отправить. Во всяком случае, тебе никак нельзя ехать в Египет. Это еще более нелепо, чем искать клад в Трогмортоне.

Глаза Оливии зажглись опасным огнем.

– Ты ничего не знаешь о стране, – продолжал убеждать Перегрин. – Это совсем не то, что Англия или даже континент. Женщин там держат взаперти, а закона в том смысле, в каком понимаем его мы, попросту не существует. Едва ты окажешься в Египте, тебя тут же украдут и продадут в рабство.

– Путешествие на Восток может оказаться опасным даже в большой компании, – вступил в разговор лорд Харгейт. – И уж, конечно, оно сулит немалые трудности. Однако тех, кто не боится ни опасностей, ни испытаний, ждут бесценные награды, хотя и не обязательно в виде денег. Так, например, синьор Бельцони разбогател вовсе не столь значительно, как кажется окружающим. Во всяком случае, об этом мне регулярно напоминает жена Руперта.

Батшеба заметила, что граф выглядит неважно. Лицо бледное, осунувшееся, под глазами круги. Должно быть, устал. Дорога из Лондона в Трогмортон долга и утомительна. Ночь же, вероятно, скорее всего прошла в тревоге за судьбу старшего сына. Она, конечно, попытается успокоить почтенного лорда, хотя сочувствие скорее всего будет встречено в штыки.

– Синьор Бельцони привез такие большие экспонаты, – заметила Оливия. – Огромные статуи, мумии и тому подобное. И теперь люди ломают головы, решая, сколько же может стоить все это богатство. А я буду искать совсем маленькие вещички: драгоценные камешки и монеты. Сколько они стоят, мне известно. А еще буду собирать папирусы. Лорд Лайл сказал, что письменные документы пользуются огромным спросом, а в Египте их ужасно много – наверное, многие тысячи.

– Учти, тебе придется отбирать папирусы у людей, которые мертвы уже тысячу лет или даже больше, – предупредил Перегрин. – Мумии держат их в руках, а иногда и между ног. Дядя Руперт говорит, что пыль от мумий забивается в нос, а запах просто отвратительный. Тебе придется залезать в небольшие отверстия в земле – настоящие норы – и ползком пробираться по узким тоннелям. К тому же там очень жарко. И не будет слуг, готовых принести сандвичи и лимонад. И никто не будет вывозить на тачках грязь и землю. Это совсем не то, что проводить раскопки на лужайке графа Мандевилла.

– В Египет мы не поедем, Оливия, – заключила Батшеба. – Так что советую побыстрее выбросить из головы эту нелепую идею.

Лицо Оливии приобрело знакомое упрямое выражение, и она открыла рот, чтобы привести очередное веское возражение.

Ратборн выразительно взглянул в ее сторону.

Оливия надулась, однако тут же утратила готовность спорить.

– Хорошо, мама, – коротко согласилась она, к немалому удивлению Батшебы.

– Как бы там ни было, мисс Уингейт, а ваше желание тащиться на край света мне совершенно непонятно, – заговорил лорд Мандевилл. – Вы же еще не закончили раскопки в Трогмортоне.

Сердце Батшебы тяжело забилось. У графа не было иных оснований потакать неразумному своеволию, кроме желания задержать Оливию в поместье. Должно быть, он уже успел написать лорду Фосбери. Свекор получит письмо сегодня. Интересно, когда же он приедет? Через день? Два? Или всего лишь через несколько часов?

Прежде чем Батшеба в панике успела придумать в меру правдоподобный вежливый отказ, заговорил лорд Лайл:

– Мы выкопали канаву вокруг всего здания. Если бы клад существовал, то пропустить его мы просто не смогли бы.