Черное эхо - Майкл Коннелли

Босх кивнул. Они посмотрели друг на друга, потом обвели взглядом зеленое пространство кладбища. Босх бросил окурок и затушил ботинком. Так же одновременно они подняли глаза на холм и увидели выросшие черные крылья Мемориала ветеранов Вьетнама.

– Что там происходит? – спросила она.

– Не знаю. Кажется, это точная копия Мемориала ветеранов Вьетнама. Уменьшенная в два раза. Искусственный мрамор. Я думаю, ее возят по всей стране – на тот случай, если кто-то не имеет возможности съездить в Вашингтон, увидеть оригинал.

У Элинор резко перехватило дыхание. Она повернулась к нему.

– Гарри, на этот понедельник приходится День памяти павших.

– Я знаю. Банки закрываются на два дня, некоторые – даже на три. Мы должны найти Трана.

Она повернулась и зашагала обратно. Босх бросил последний взгляд на мемориал. Длинные плиты искусственного мрамора со всеми выгравированными на них именами были вделаны в склон горы. Человек в серой униформе подметал перед ними дорожку. Тут же лежала кучка фиолетовых цветов от палисандрового дерева.

Гарри и Элинор молчали, пока не вышли за пределы кладбища и по бульвару Уилшир не зашагали к Федерал-билдинг. Тогда она задала вопрос, который Босх и без того всячески вертел в голове, но так и не находил подходящего ответа.

– Почему сейчас? Почему так долго? Ведь прошло пятнадцать лет.

– Я не знаю. Просто настало подходящее время. Просто время от времени люди, вещи, невидимые силы сходятся вместе, неизвестно почему. Так я думаю. Кто знает? Может, Медоуз напрочь забыл о Бине, а однажды повстречал на улице, и вся эта история всплыла у него в памяти. Идеальный план… Может, это был даже не его, а чей-то еще план или он родился в тот день, когда все трое оказались вместе в «Чарли компани». Никогда не узнать ответа на все эти «Почему?». На самом деле тут важны только «Как?» и «Кто?».

– Знаешь, Гарри, если они сейчас где-то под землей, роют новый туннель, тогда у нас меньше двух дней для того, чтобы его найти. Надо отправить несколько групп в систему коммуникаций и искать их.

Он подумал, что отправлять опергруппу в городские подземные сети, чтобы отыскать вход в воровской туннель, было бы проектом из области фантастики. Она сама говорила, что под одним только Лос-Анджелесом проходит более полутора тысяч миль туннелей. Можно не отыскать подкоп даже за месяц. Ключом к загадке должен стать Тран. Выйти на третьего капитана, а через него выйти на его банк. Там и надо искать грабителей и бандитов. Они же убийцы Билли Медоуза. А также убийцы Шарки.

– Как ты думаешь, Бинь выдаст нам Трана? – спросил он.

– Он не заявил о пропаже имущества, так что вряд ли он тот человек, который станет рассказывать о Тране.

– Верно. Я думаю, прежде нам надо попытаться найти его самим. Пусть Бинь станет нашей последней надеждой, на крайний случай.

– Я пойду запущу компьютер.

– Правильно.

* * *

Фэбээровский компьютер и те ресурсы, к которым он имел доступ, не обнаружили местонахождения Нгуена Трана. Босх и Уиш не нашли упоминаний о нем ни в архивах управления автомобильного транспорта, ни службы иммиграции и натурализации, ни службы социального обеспечения, ни в анналах информационно-поисковой службы. Не помогла и база данных окружного архива Лос-Анджелеса о смененных именах, не было никакого следа в архивах департамента водо– и электроснабжения, а также в списках избирателей и лиц, облагаемых налогом с недвижимого имущества. Босх позвонил Гектору Виллабоне и получил подтверждение, что Тран въехал в США в тот же самый день, что и Бинь, но дальнейший след терялся. После трех часов вглядывания в янтарные буквы дисплея Элинор выключила компьютер.

– Ровно ничего, – сказала она. – Он живет под другим именем. Но он не менял его легально – во всяком случае, в этом округе. Ни в каких списках этого человека нет.

Они сидели подавленные и молчаливые. Босх допил последний глоток кофе из пластиковой чашки. Шел уже шестой час, и помещение опергруппы вновь опустело. Рурк тоже ушел домой – после того, как его проинформировали о последних продвижениях в расследовании и было принято решение никого не отправлять в подземные сети.

– Вы себе представляете, сколько миль подземных каналов существует в Лос-Анджелесе? – спросил он. – Это все равно как система шоссейных дорог. Эти ребята, если они действительно находятся там, могут быть где угодно. Мы будем тыкаться впотьмах. Они обладают заведомым преимуществом, и кто-то из наших может пострадать.

Босх и Уиш понимали, что он прав. Они не стали спорить и налегли на поиски Трана. И вот потерпели фиаско.

– Итак, мы идем к Биню, – допив кофе, сказал Босх.

– Ты думаешь, он станет сотрудничать? – усомнилась она. – Он поймет, что если нам нужен Тран, значит, мы знаем об их прошлом. О бриллиантах.

– Я не знаю, как он поступит. Завтра я иду к нему. Ты хочешь есть?

– Мы завтра идем к нему, – поправила она, улыбнувшись. – Да, хочу. Пойдем отсюда.

Они поели в гриль-баре на Бродвее, в Санта-Монике. Место выбрала Элинор, и поскольку оно было недалеко от ее дома, настроение у Босха было приподнятое, и одновременно он испытывал душевный покой. В углу зала, на деревянных подмостках, играло джазовое трио, но кирпичные стены заведения приглушали звук и делали его практически фоновым. После ужина Гарри и Элинор сидели в уютном молчании, крутя в руках чашки с эспрессо. Между ними присутствовала какая-то задушевность, которую Босх чувствовал, но не мог себе объяснить. Он совершенно не знал эту женщину с непроницаемыми карими глазами, сидевшую сейчас напротив него. Он хотел бы знать, что она думает. Да, они занимались любовью, но он хотел быть влюбленным. Он хотел ее.

Элинор же, похоже, всегда знающая, что творится у него в голове, спросила:

– Ты идешь ко мне сегодня?

* * *

Льюис и Кларк находились через дорогу, на втором этаже парковочного гаража, чуть дальше от заведения «Бар и гриль», на Бродвее. Льюис был не в машине, а стоял, скрючившись у ограждения, ведя наблюдение сквозь объектив фотокамеры. Камера с далеко выдвинутым телескопическим объективом была установлена на треноге и нацелена на парадную дверь ресторанчика, в сотне ярдов от них. Льюис надеялся, что света от ламп над дверью, где стоял швейцар, будет довольно. В камеру была заряжена высокочувствительная пленка, но мигающая красная точка на видоискателе говорила о том, что снимать темно. Света отчаянно не хватало. Он решил, что все равно попытается снять – с треноги, с максимальной выдержкой.

– У тебя ничего не выйдет, – сказал стоявший у него за спиной Кларк. – При таком освещении.

– Не мешай мне выполнять мою работу. Не выйдет так не выйдет. Кому какое дело?

– Ирвингу.

– Да хрен с ним! Он сам талдычит, что ему нужно больше документальных подтверждений. Вот пусть и получает. Я пытаюсь сделать только то, что требует от нас этот человек.