Черное эхо - Майкл Коннелли

– Что это за коп, который не может рассмотреть марку машины, чуть его не переехавшей? – вопросил он.

Босх был привычен к предвзятому, полуобвинительному тону всех этих вопросов, когда допрашивающий уже заранее подозревает худшее.

– Как я уже объяснил по очереди каждому из тех, что были перед вами, я был в тот момент немного занят – старался спасти свою задницу.

– А этот человек, которого вы остановили! – перебил его Паундз. – Боже правый, Босх, вы схватили его прямо на обочине автострады. Любой осел с телефоном в машине, увидев такое, может позвонить в службу девять-один-один, чтобы сообщить о похищении, убийстве, черт знает о чем! Неужели вы не могли постараться рассмотреть правую сторону его машины прежде, чем его останавливать?

– Это было невозможно. Все это отражено в отчете, в отпечатанном виде, лейтенант. Я объяснял это сегодня уже раз десять.

Паундз продолжал – словно бы и не слышал.

– А он, к вашему сведению, не больше и не меньше, как адвокат.

– Ну и что теперь? – спросил Босх, уже теряя терпение. – Перед ним извинились. Произошла ошибка. Машина выглядела точно так же. А если он вздумает привлечь кого-нибудь к суду, так это все равно будет ФБР. У них карманы глубже. Так что не переживайте об этом.

– Нет, ради всего святого! Он подаст на оба наши ведомства! Он уже толкует об этом. И сейчас совсем не время острить по этому поводу.

– Сейчас также не время дергаться по поводу того, что мы сделали верно, а что нет. Похоже, никого из этих разодетых молодцев, которые съехались меня допрашивать, не заботит, что кто-то пытался нас убить. Единственное, что их интересует, – это на каком расстоянии я был, когда выстрелил, и почему и представлял ли опасность для очевидцев. Я задержал ту машину без достаточных оснований! Да, черт подери! Кто-то специально мчался, чтобы убить меня и моего партнера! Простите, что не испытываю большой жалости к этому адвокату, у которого перекрутились подтяжки.

Паундз был готов к этому аргументу.

– Босх, судя по всем признакам, то мог быть просто какой-то пьяница. И что вы подразумеваете под словом «партнер»? Вы просто на подхвате в этом расследовании. Вы просто откомандированы на время им в помощь. И после событий сегодняшней ночи, думаю, эта командировка будет отменена. Вы сидите на этом деле битых пять дней, а из того, что рассказал мне Рурк, я понял, что вы пока ничего не добились.

– Это был не пьяница, Паундз. Он охотился именно за нами. И мне наплевать, что говорит о нашей работе Рурк, я намерен раскрыть это дело. И если бы вы хоть раз поверили в собственных людей и перестали вставлять нам палки в колеса – например, сняли бы у меня с хвоста этих придурков из СВР, – то могли бы записать и на свой счет часть славы, когда оно будет раскрыто.

Брови Паундза полезли вверх, округлившись, словно морские буруны.

– Да, я знаю о Льюисе и Кларке, – сказал Босх. – И знаю, что вам поступали копии их отчетов. Они, конечно, не рассказали вам о той маленькой беседе, которую я с ними провел. Я застукал их, когда они решили малость вздремнуть возле моего дома.

По выражению лица Паундза было ясно, что он об этом ничего не знает. Льюис и Кларк занимали весьма скромное место в иерархии, и Босху не грозило быть взятым в оборот за то, что он круто с ними обошелся. Он поинтересовался, где были эти два детектива СВР, когда их с Элинор едва не угробили.

Слушая его, Паундз долгое время молчал. Он, как рыба, кругами ходил вокруг заброшенной Босхом наживки – похоже, понимая, что внутри скрывается крючок, но надеясь найти способ схватить приманку, не напоровшись. Наконец он велел Босху дать ему краткую сводку результатов недельного расследования. Теперь лейтенант был на крючке. Босх кратко изложил ему положение вещей, и хотя на протяжении следующих двадцати минут Паундз не проронил ни слова, по его вздымающимся, как девятые валы, бровям Босх смог точно определить, в каких местах его начальник слышит то, о чем Рурк не счел нужным ему сообщить.

Когда рассказ был окончен, Паундз уже больше не заикался об отстранении Босха от расследования. Однако Гарри чувствовал от всего этого смертельную усталость. Он хотел спать, а у Паундза все еще оставались вопросы.

– Если ФБР не собирается посылать своих людей в подземные сети, не следует ли нам это сделать? – спросил он.

Босх понял подспудное желание шефа: оказаться главным в операции по захвату преступников, если таковая будет иметь место. Если Паундз отправит своих людей в подземные каналы, то ФБР не сможет потом в обход полицейского управления приписать все заслуги себе. Сумев разрушить дьявольские планы грабителей, Паундз заработает от начальства поощрительное похлопывание по спине. Но Босх еще раньше признал доводы Рурка разумными и правильными. Отряд, отправленный в подземелье вслепую и наудачу, подвергся бы серьезному риску случайно наткнуться на бандитов и, возможно, погибнуть.

– Нет, – ответил детектив. – Давайте сначала посмотрим, нельзя ли установить местонахождение Трана и его тайника. Из того, что нам известно, это вовсе не обязательно должен быть банк.

Паундз встал, сочтя, очевидно, что узнал достаточно. Он сказал, что Босх может идти. Уже направившись к дверям комнаты, лейтенант добавил:

– Босх, думаю, у вас не будет проблем с нынешним ночным инцидентом. Мне кажется, вы сделали все, что было в ваших силах. Адвокату, конечно, пощипали перышки, но он угомонится. Или уже угомонился.

Босх ничего не ответил и не улыбнулся этой худосочной шутке.

– Только вот еще что, – продолжал Паундз. – Тот факт, что это произошло перед домом агента Уиш, несколько неприятен, поскольку производит впечатление некоторой неуместности. Легкий оттенок, согласитесь. Вы ведь просто подвозили ее до дому, не так ли?

– Мне безразлично, какое это производит впечатление, лейтенант, – ответил Босх. – Это было во внеслужебное время.

Паундз несколько секунд смотрел на Босха, потом покачал головой, как если бы Босх отверг его дружески протянутую руку, и вышел из маленькой комнаты.

Босх нашел Элинор сидящей в одиночестве в соседнем помещении для допросов. Глаза ее были закрыты, она подпирала голову руками, поставив локти на исцарапанный деревянный стол. При его появлении она открыла глаза и улыбнулась, и Босх вмиг почувствовал себя исцеленным от смертельной усталости, злости и разочарования. Это была улыбка, которой обмениваются дети, когда им удается легко отделаться после какой-нибудь каверзы.

– Все закончилось? – спросила она.

– Да. А у тебя?

– Уже больше часа. Это они тебя хотели поджарить.

– Как обычно. Рурк ушел?

– Да, в ярости, мы вдрызг разругались. Сказал, что хочет, чтобы я завтра расписала ему каждый свой час накануне. После случившегося он чувствует, что не все нити у него в руках и он уже не так твердо рулит этим делом.