Дочь Волка - Виктория Витуорт

Ингельд тем временем отвязывал кошель от пояса. Затем он подбросил его в воздух и поймал одной рукой. Красивый кошель из мягкой красной кожи с серебряной отделкой сам по себе был очень дорогим. Элфрун заметила неприкрытое томительное желание на лице поводыря, и ей стало тошно. Ингельд вскинул брови, придав своему лицу простодушное выражение.

– Вот – лови!

Он высоко бросил его бродячему артисту, и тот жадно дернул рукой, но не дотянулся до кошеля и упал в пыль на колени, чтобы поймать его. Это вызвало в толпе взрыв смеха.

Атульф, ухмыляясь, взглянул на нее, предлагая ей разделить с ним удовольствие от того, что поводырь медведя попал в неловкое положение, но Элфрун не могла смотреть ему в глаза.

– Прости, – сказал Ингельд. – Я потерял равновесие.

Он по-прежнему улыбался, и Элфрун поймала себя на мысли, что Ингельд специально недобросил свой кошель.

Поводырь медведя только пожал плечами. Он был занят тем, что засовывал кошель за пазуху, но потом поднял голову и произнес:

– О, вы бы очень удивились, господин, узнав, что заставляло меня добывать серебро в свое время. Давно, когда я был молодым и красивым. – Выдержав паузу, он бросил на Ингельда долгий задумчивый взгляд, от которого Элфрун стало не по себе. – Подумайте, господин, может быть, не следует вам это знать. А может быть, вы вовсе и не удивитесь. – Не дожидаясь ответа, он отвернулся и развел руки в стороны. – Ну ладно. Давайте-ка все расступитесь, освободите нам место.

Он двинулся вперед, и толпа начала отступать. Он прошелся по кругу, размахивая руками, и в результате освободился пятачок сухой утоптанной земли шагов в пятьдесят в поперечнике. Затем он издал тихий звук, напоминающий кудахтанье; медведь поднялся на все четыре лапы и вразвалку подошел к нему. Поводырь резко мотнул головой:

– Давайте их.

Мальчик-собачник отпустил ошейники и подтолкнул собак вперед. Элфрун растерянно смотрела на все это, пока рассерженный шепот ее дяди не вернул ее к действительности, и она с большой неохотой разжала пальцы и отпустила Гетина.

Собаки были организованной сворой и действовали уверенно. Они бросились вперед и стали кружить вокруг медведя на безопасном расстоянии, странно лая, на высоких и пронзительных тонах. Медведь неуклюже вертелся на месте, стараясь уследить за всеми тремя. Затем два пса разом остановились и залаяли громко и отрывисто; медведь ринулся на них, а в это время третий, кремово-рыжего окраса, сделал молниеносный выпад и сильно укусил зверя за пятку.

– Брайт! – восторженно вскричал Ингельд. – Это мой молодчага Брайт!

Медведь развернулся, чтобы избежать нового укуса, и теперь настала очередь Гетина укусить его и тут же отскочить. Собаки по очереди наскакивали на медведя, и тот стал уходить в сторону, пытаясь убежать от них и в то же время атаковать. Неожиданно он громко зарычал и прыгнул, а ближайшие к нему люди отпрянули назад, вскрикнув от страха и возбуждения.

Собаки перегруппировались и, прерывисто дыша, вновь приступили к травле. Казалось, медведь разозлился не на шутку; он непрерывно рычал и кидался на этих маленьких докучливых созданий – а по сравнению с ним они действительно были маленькими. И конечно, один удар его смертоносной лапы…

Внезапно все три собаки дружно, словно управляемые одним мозгом, бросились на медведя с истерическим лаем. Медведь от удара завалился набок, и все они превратились в один яростный клубок из темных и пестрых шкур. Медведь начал кувыркаться, как будто повторяя трюки, которыми его хозяин начинал представление. Одна из собак – Элфрун решила, что это был Бледдин, – сомкнула челюсти на носу зверя, а Брайт, оказавшийся снизу, неистово рвал его горло. Она поднесла ладони к лицу, готовая в любой момент закрыть ими глаза: зрелище было невыносимое, однако она была не в состоянии оторвать от него взгляд.

– А у вас тут есть действительно неплохие собаки, – послышалось у нее над ухом.

Вздрогнув от неожиданности, она обернулась и увидела рядом с собой бродячего торговца, Финна. Она вдруг сообразила, что мелодичная речь Финна очень напоминает говор поводыря медведя. Возможно, они были родственниками или, по крайней мере, земляками и путешествовали вместе. В этом был смысл. Одинокий торговец очень уязвим, но любой вор подумал бы дважды, прежде чем напасть на компанию, которую сопровождает такое лохматое чудовище, пусть даже беззубое и в узде. Она старалась сосредоточиться на этих практических рассуждениях, но Финн был так близко, и у нее волоски на руках вставали дыбом, ладони начало покалывать, дыхание стало затрудненным. Похожий эффект оказывал на нее и медведь, но Финна она не боялась.

В толпе раздались одобрительные крики. За те несколько мгновений, на которые она отвлеклась, медведь рухнул. Бледдин по-прежнему висел у него на носу, и огромный зверь, казалось, сходил с ума от боли. Он резко мотнул головой, и Бледдин оторвался и полетел на землю. Он тут же вскочил на ноги, но было заметно, что он хромает. Морда медведя была вся в крови. Собаки отступили.

– Этот раунд за вами. Одного раунда достаточно? – Лицо поводыря скривилось, как от сильной боли.

– Нет, это слишком быстро, – покачал головой Ингельд. – А в чем тогда удовольствие? Ты, мой друг, еще не заработал свое серебро.

– Тогда победит лучший в трех раундах.

Ингельд коротко кивнул. Брайт и Бледдин уже снова начали кусать противника за пятки, а серый Гетин выжидал подходящего момента.

Элфрун нервно обхватила себя руками под плащом; ей очень хотелось, чтобы бой побыстрее закончился. Внезапный бросок медведя – и вот он уже ухватил Бледдина за голову; держа беспомощную собаку передними лапами за шею, он размахивал ею из стороны в сторону. Затем, не отпуская собаку, он двинулся вперед, и Гетин с Брайтом набросились на него. Медведь слегка попятился, но челюсти его уже сомкнулись на горле Бледдина. Элфрун охнула и задохнулась; ее внезапно затошнило, как будто она получила удар в живот. Поводырь медведя поднял палку, и медведь опустил голову, разжал челюсти, и пес упал на землю. К удивлению Элфрун, он вскочил на ноги, заслужив волну одобрительных и подбадривающих криков толпы. Подбежали Видиа и мальчик-собачник и оттянули собак за задние ноги подальше от медведя.

– Этот раунд за мной, – без улыбки заявил поводырь. – Все решит третий.

Мальчик ощупывал шею и ноги Бледдина, скорбно опустив уголки рта. Он стоял спиной к медведю и достаточно близко к нему, чтобы тот мог дотянуться до него своими громадными лапами, но был слишком увлечен своим занятием и не замечал опасности. Элфрун взглянула на стоявших возле него людей. Солнца уже совсем не было видно за тяжелыми волнами тумана. На лице она ощущала его влагу. Элфрун подумала: что произойдет, если она вдруг остановит эту схватку? Взглянув на Атульфа, лицо которого горело от возбуждения, она все поняла. Люди просто рассвирепеют – как пьяные, которым перекрывают льющуюся из бочки медовуху. Может быть, если бы она попросила, – нет, если бы она скомандовала, – чтобы мальчик-танцор еще походил по канату… Или, возможно, Финн мог бы отвлечь их разными диковинами из своей котомки. Она поискала его глазами, просто чтобы убедиться, что его плетеная корзинка по-прежнему с ним, и увидела, что он смотрит на нее. Когда же он поднял брови, а губы его изогнулись в слабой улыбке, она вспыхнула и быстро отвернулась.