Дочь Волка - Виктория Витуорт

– Вот и они. Что скажешь?

Поводырь, не торопясь и время от времени цыкая зубом, внимательно осмотрел лохматых собак с бородатыми вытянутыми мордами – черную, как зола, кремово-рыжую и темно-серую, как грозовая туча.

– Славные собаки. – Он обернулся и сплюнул в дорожную пыль. – Давно они у вас?

Ингельд пожал плечами.

– Несколько недель, – сказал он и, оживившись, добавил: – Но я уже попробовал их на олене, и ты прав: это славные собаки.

– А серебро вы отдаете просто за то, чтобы мой медведь дрался? И я получу его в любом случае, победит он или потерпит поражение?

Ингельд утвердительно кивнул.

– Тогда, господин, зачем это вам нужно?

Губы Ингельда растянулись в улыбке, которая, похоже, всегда была у него наготове. Он пожал плечами:

– Для удовольствия. Мы уже видели силу твоего медведя, который отправил самого сильного мужчину Донмута домой зализывать раны. И мне было бы очень приятно, если бы мои псы смогли порвать твоего зверя.

– Я видел ваш толстый кошель. – Поводырь закрыл глаза и приложил сложенные лодочкой ладони к ушам. – Я слышу, как лежащее там серебро зовет меня. – Он шумно вдохнул через нос. – Да, я даже чувствую его запах. Но дело в том, – он вдруг открыл глаза, и шутовское кривляние разом исчезло с его лица, а нытье – из голоса, – дело в том, что мой медведь может покалечить ваших собак. И теперь, когда я увидел, какие это дорогие псы и как вы их любите, мне подумалось, что, если в итоге один из них, а то и все, будут ранены – или даже убиты, – у меня и моих людей вряд ли будет шанс уйти из Донмута целыми и невредимыми. – Он слегка поклонился аббату. – При всем моем уважении, господин.

Ингельд пожал плечами – короткое, небрежное движение.

– Это риск, на который тебе придется пойти.

Взбудораженная Элфрун совершенно забыла про мальчика-танцора, мужчину с барабаном и красивую девушку в салатном сарафане, расшитом янтарными бусинами, которая обходила толпу с чашей для денег. Вспомнив о них, она оглянулась и увидела их стоящими небольшой группкой чуть сзади и справа от нее. А поводырь медведя, видимо, был прав. Он и его люди пришли сюда, чтобы развлекать. И если дело примет плохой оборот, бродячих артистов просто сомнут; Элфрун не была уверена, что ее авторитета хватит, чтобы остановить разъяренную толпу, как это, несомненно, смог бы сделать Радмер.

Но тут она сообразила, что пока еще она может ими управлять.

Кроме Хирела, никто сильно не разозлился. И если бы она захотела, она могла бы обеспечить безопасность этим чужеземцам на ее земле. Вдруг кто-то потянул ее за рукав, и, опустив глаза, она увидела рядом с собой мальчика-собачника. Когда он открыл рот, оттуда вырвался лишь стон, но она сразу поняла, что он хотел сказать. Свободной рукой он указывал на медведя и при этом резко мотал головой из стороны в сторону. Элфрун посмотрела на собак, которые были очень возбуждены. Она догадывалась, что их будоражил незнакомый запах, и они рвались с поводков. Один из псов, Брайт, рыжеватого окраса с кремовыми подпалинами, тихонько скулил.

– Это не мои собаки, – тихо сказала она ему. – И я не могу указывать моему дяде, что ему с ними делать. – Она нервно сглотнула. – Мне жаль. Я не могу предотвратить эту схватку, но я могу попробовать не дать в обиду людей.

Он уставился на нее; в его зеленых глазах отражалось солнце. Элфрун не была уверена, что он понял хотя бы слово из сказанного.

Расправив плечи и вскинув подбородок, она шагнула вперед; по толпе прокатился ропот, а затем наступила тишина. Она повернулась лицом к поводырю медведя. Он стоял возле своего зверя, который по-прежнему лежал, свернувшись в клубок и прикрыв лапами свой нос. Элфрун подумала, уж не заснул ли он.

– Решать тебе, – сказала она, сама удивившись звучности своего голоса. – Но если ты решишься все-таки выставить своего медведя против собак моего дяди, я от имени людей Донмута обещаю, что при любом исходе этого поединка все вы сможете беспрепятственно уйти отсюда. – С суровым выражением лица она обвела толпу взглядом, ни с кем не встречаясь глазами, чтобы никому не дать возможности возразить. – Никто и пальцем не тронет ни медведя, ни его хозяина, ни мальчика-танцора, ни девушку с флейтой. Никого из них. Все они находятся под моей защитой.

В тишине слышались лишь тихие перешептывания то там, то тут. Она стиснула зубы с такой силой, что заныли челюсти. Снова накатила волна тумана, поглотив всю теплоту летнего дня и превратив солнце на небе в маленький и тусклый оловянный диск. Она слышала ропот, однако никто не перечил ей – оставалось надеяться, что не будут перечить и в дальнейшем. Элфрун выдержала долгую паузу, затем коротко кивнула и отвернулась.

И тут она увидела рядом с мальчиком-танцором и девушкой в салатном Финна, бродячего торговца, который как ни в чем не бывало стоял в толпе, поставив на землю у своих ног плетенную из ивовых прутьев котомку. Глядя ей прямо в глаза, он поднял бровь – то ли вопросительно, то ли приветственно, и лицо его расплылось в широкой улыбке.

С делано бесстрастным выражением лица Элфрун спокойно вернулась на свое место возле дяди. В ушах гулко пульсировала кровь, во рту внезапно пересохло. За те полгода с лишним, что она не видела его, она уже забыла черты его лица, его непринужденную позу, то, как он улыбается – как будто улыбка его предназначена исключительно для того, чтобы сделать ей приятное. Откуда он все-таки появился? Пришел вместе с медведем, мальчиком-танцором и девушкой, играющей на флейте? Бродячие торговцы частенько присоединяются к другим странникам, повстречавшимся им в пути. Неужели она настолько была увлечена медведем последние полтора часа или даже больше, что не заметила в толпе зрителей Финна?

– Ну хорошо, – наконец сказал поводырь медведя. – Принесите мне кто-нибудь кол, чтобы я привязал его.

Ингельд по очереди ласкал своих собак, чесал им головы, легонько тянул за уши.

– Гетин, Бледдин, мои славные мальчики. Брайт, иди-ка сюда. – Он отстегнул поводки от ошейников. – Не делай этого, – сказал он поводырю.

– Так мне не привязывать медведя к колу, господин?

– А в чем тогда будет заключаться забава? Дадим бедному зверю шанс.

Руки мальчика были заняты: он держал двух псов за ошейники. Ингельд жестом подозвал Элфрун:

– Подержишь Гетина?

В голове у нее по-прежнему гудело, но она просунула пальцы под ремень из толстой кожи. Через жесткую шерсть она чувствовала тепло собаки и ее силу. Гетин не рвался, не пытался высвободиться, но его мощь была ощутима. Однако, если бы он заметил зайца или какое-то другое мелкое животное, ей пришлось бы отпустить ошейник или же пес просто потащил бы ее за собой.

Гетин вывернул голову и лизнул ей запястье, и она улыбнулась. Он оскалился в ответ; пес прерывисто дышал, а его длинный розовый язык свисал между его страшных зазубренных зубов, и она вдруг подумала, что уверенность поводыря медведей напускная. Эти собаки были очень достойными противниками.