Дочь Волка - Виктория Витуорт

Как она и рассчитывала, это был Финн.

Он стоял на открытой площадке напротив зала, положив руки на свою котомку то ли защищающим, то ли дразнящим жестом, и с веселой усмешкой отвечал на веселые вопросы и комментарии донмутских девушек. С того места, где она остановилась, ей хорошо был слышен его звонкий смех.

Рядом с ним была девушка в салатном сарафане. Ее волосы были гладко зачесаны назад и заплетены в тугие косы, и прошло немало времени, прежде чем Элфрун узнала в ней танцовщицу, чьи каштановые локоны так соблазнительно сияли на солнце в тот ужасный день несколько недель назад, когда собаки дрались с медведем. Элфрун почувствовала, как горло ей сжал спазм. О Господи, это что еще за глупости? Она едва знала этого мужчину, так почему же основы мироздания содрогнулись, когда она увидела рядом с ним другую девушку?

Но он назвал ее прекрасной, а еще он заметил, что она недавно плакала; и он догадался, что на ее плечи, как и на его, легло тяжкое бремя. Она чувствовала, как ее звучно забившееся сердце подскочило в груди и теперь грозило подняться еще выше, к горлу, и задушить ее.

Знает ли он, что отец ее погиб? Если бы знал, то, конечно, сказал бы ей какие-то слова сочувствия, утешения…

Опасаясь, что ее может выдать голос или выражение лица, она держалась на расстоянии и наблюдала за этой парой издалека. Девушка стояла чуть сзади него, потупив взгляд, давая возможность Финну упиваться моментом своей славы. Она вела себя совсем иначе, чем во время своего первого появления здесь, когда она старалась зажечь толпу – своими волосами, разлетавшимися во все стороны, когда она потряхивала головой, своими плавными жестами, напоминавшими движение ветвей ивы на ветру, своей сияющей улыбкой. Финн как раз отмахивался от своих возможных покупательниц, которые норовили открыть его корзинку и заглянуть внутрь, когда, вдруг подняв глаза, увидел ее. Лицо его тут же осветилось улыбкой, и у Элфрун екнуло сердце. Эта улыбка запомнилась ей с момента их первой встречи. Внезапно она разозлилась, осознав, как легко он может получить власть над ней и ее женщинами, этими глупышками, сейчас краснеющими и хихикающими. Но она решительно прикусила язык.

Может быть, она и ведет себя глупо, безрассудно, но никто не должен этого заметить. Это было ее собственное безрассудство. Ей было больно думать, что какая-то другая женщина может так же восторгаться им, как и она.

– Посмотреть? – Он явно повысил голос для того, чтобы она могла его услышать. – Я же уже сказал вам, что открою свою корзинку только для леди Донмута. – Он поманил ее свободной рукой. – Подходите сюда, леди. Что могло бы заинтересовать вас?

Зная, что на нее смотрят, она направилась прямо к нему, гордо подняв голову.

– А что у тебя есть для меня, торговец?

Он смотрел ей в глаза, и она какое-то время выдерживала его взгляд, но в конце концов почувствовала, что щеки ее краснеют, а во рту пересохло. Она должна была сказать: «Делай свое дело и иди себе дальше, чтобы мои женщины могли вернуться к своим ткацким станкам». Но она промолчала. Казалось, что сердце ее глухо стучит в самых неожиданных местах: в горле, в животе, между ногами.

– У меня нет ничего такого, что было бы достойно вас, – сказал он, а пальцы его тем временем расстегивали пряжки котомки. – Но есть вещицы, достаточно красивые, чтобы соблазнить этих веселых донмутских сорок. – Он отбросил упавшую на глаза прядь своих светлых волос и, откинув крышку корзинки, вынул лежавший сверху кусок грубой коричневой ткани. Он сунул его в руки ближайшей хихикающей девушке. – Будь добра, расстели это на земле, крошка. Сделай это для меня.

Маленькие брошки из позолоченной меди, некоторые из них с эмалью. Кожаный мешочек с бусинами, белые и пурпурные кристаллы, желтый и черный янтарь – все это, тарахтя, высыпалось в деревянную миску. Шелковые ленты, некоторые с золотой или серебряной нитью. Одно маленькое сияющее сокровище укладывалось поверх другого, пока все коричневое покрывало чуть ли не исчезло под этой соблазнительной грудой. Девушка в салатном подошла ближе. Вначале Элфрун решила, что ее также привлекли эти заманчивые вещицы, хотя она наверняка видела все это много раз; но вскоре она поняла, что девушка на самом деле следит за тем, чтобы никто ничего не попытался стащить, давая Финну возможность заигрывать с девушками, расхваливать свой товар и торговаться. Элфрун рассердилась из-за того, что кто-то решил, что ее женщины могут быть нечисты на руку, но потом заставила себя расслабиться. Это был их способ зарабатывать себе на жизнь, а подозрительно щурившаяся девушка мало чем отличалась от нее самой, когда она закрывала дверь в их мастерскую на щеколду, чтобы туда не пробралась какая-нибудь заблудившаяся коза.

Присев на корточки, Финн перебирал пальцами бусины, разворачивал ленты и улыбался, хитро поглядывая из-под полуприкрытых век.

– Что здесь происходит? Почему не работаете?

К оживленно беседующей компании, хромая, шел Луда. Лицо его потемнело, когда он заметил Элфрун. Он поманил ее к себе – несколько более настойчиво, чем ей хотелось бы. Наверное, стюард не видел ее, когда обратился к девушкам. Он, конечно, никогда бы так не налетел на них, если бы знал, что она здесь.

– Эти двое из тех бродячих мошенников, которые приходили сюда со своим проклятым медведем.

– Не было там никакого мошенничества. – Она расправила плечи. – Тот медведь победил в двух схватках, и все было честно. А Хирел уже выздоравливает.

– Я знаю это. Но они должны были спросить моего разрешения, прежде чем возвращаться сюда.

Элфрун пристально смотрела на него. Лицо его становилось пунцовым, вены на лбу вздулись так, что дневной жарой этого уже нельзя было объяснить; опустив глаза, она заметила, что кулаки его судорожно сжаты. Неужто он так злится из-за того, что его зять потерпел поражение?

– Зато они спросили у меня, Луда. – Она покачала головой и повторила: – У меня. – Ей нужно было расставить все по местам, хотя она предпочла бы сделать это при меньшем количестве зрителей. – Я здесь лорд. И если я сказала, что все в порядке, то вам какое дело до этого? – Она пыталась сдерживать себя и не добавила: «Вы ведь всего лишь стюард здесь». Но это все равно прозвучало в ее интонации, читалось на ее лице, – и она увидела, что он все понял.

– Стюард? – Возле нее вдруг оказался Финн, который оставил молчаливую девушку в салатном присматривать за своим товаром.

В этот момент Элфрун увидела незаметно подошедшего Атульфа; он, глазея на побрякушки, прислушивался к их разговору. Финн тем временем продолжал:

– В пути мы много слышали о нем.

Луда открыл было рот, но Элфрун подняла руку, останавливая его.

– Что ты имеешь в виду?

– Нам говорили, чтобы мы опасались донмутского стюарда. – В голосе Финна угадывались насмешливые, дразнящие нотки, и Луда нахмурился еще больше. – Он вот чем славится. Сначала он заставляет заплатить за то, что ты открыл свою котомку, потом – за то, что ты ее закрыл, и будь счастлив, если он не спустит на тебя собак для закрепления вашей сделки.