Самый безумный из маршрутов - Аспен Матис

Солнце светило оранжевым вечерним светом, тени были длинными, а мягкая земля источала вкусный насыщенный аромат. Мистик не все пропустил. Сейчас он был здесь, шагал вместе со мной, подстраиваясь под мой шаг, и я радовалась, что иду с ним. «Хорошо, что вы продолжили идти, – сказала я. Я с восторгом легко шагала мимо темных деревьев над чистым бирюзовым озером. – Я рада».

Я чувствовала себя глупой. Я сказала: «Хочу поселиться на Колдовском острове. Только представьте».

Он улыбнулся и покачал головой: «Вы не сможете». Он сказал, что это – национальный парк, и жить здесь незаконно.

Мы легко шли рядом и молчали, тропа в этом месте была непривычно широкой. Она отлично вмещала в себя двоих. Туманные леса стояли спокойно, яркая бирюза озера стала бледнее – в нем отражалась сахарная вата неба. Когда-то и моего отца захватывали те же фантазии, которые привели меня сюда. Я почувствовала сочувствие к отцу, его писательскому духу – и прощение, – ведь когда-то и он хотел провести свою жизнь в дикой природе. Он был человеком, а не только лишь моим отцом. Я улыбнулась, вспоминая, каким чудесным отцом он был, когда находил для меня время. Я почувствовала родство с тем человеком, каким он был когда-то, и мне захотелось, чтобы он увидел, сколь тесно мы связаны.

Наступали сумерки. Мы обогнули озеро Крейтер, пройдя мимо Колдовского острова – моей сумасбродной мечты далекого отшельничества в диких лесах.

Лес, уже темный, замер в молчании. Чистый бирюзовый цвет сменился черной гладью. Зеркало ничего не отражало. Небо было бесцветным, если бы не желтые и бледно-розовые мазки на западном горизонте, которые сменились агрессивно-красными, а затем – угольно-черными.

В ту ночь среди сосен я сидела у костра с Мистиком и парнями, в группе с которыми он шел. Черная Нога, Будда, Бездна, Эйнштейн и Чешущий Задницу – это были клички «дальноходов», имена и записи которых я видела. Мне казалось удивительным, что я их еще не встречала. После того, как Мистик «перепрыгнул» на север, он присоединился к ним. Вшестером они образовали группу путешественников, назвав ее «Тридцать Восьмые». Они были шумными и спортивными, громко объявляли о своих рекордных пройденных за день милях, при этом с легкостью сходили с тропы к озерам, или в города, или попить пиво. Это была группа необузданных, но добрых мужчин. Мне с ними было легко. Я сидела рядом с ними у гаснущего костра; ветви горели и сгорали, оставляя угли и остывшую светлую невесомую золу.

Мне выделили место у костра, я это чувствовала. Где-то на спокойных милях между Мексикой и этим костровищем беспокойство, преследовавшее меня с детства, исчезло. Я находилась среди друзей – я наконец нашла племя, в которое меня легко приняли. Я чувствовала себя в безопасности с ними, они мне нравились. У меня возникла радостная надежда, что я сохраню это доверие и что все так теперь и будет. Я больше не была с краю.

Мистик очаровал меня своими рассказами. Ему было 29 лет, он работал разносчиком пиццы в маленьком городе реального мира, хотя у него были склонности к музыке и фотографии. Он жил в Кини, в штате Нью-Гемпшир, там, где вырос.

Вот почему он был таким радостным. Причиной его постоянной улыбчивости была Сара, девушка, которую он встретил у озера Крейтер незадолго до меня. Он провел с ней лишь два дня. Она была пожарной в национальном парке, и ей пришлось задержаться. Но он был уверен, что их краткая встреча может перерасти во что-то нежное и постоянное. Он был уверен. А жизнь была фантастической.

Хорошее настроение Мистика оказалось заразительным; Будда смеялся. Я тоже вскоре начала улыбаться. А затем я засмеялась, потому что мы все были сумасшедшими. Мы прошли почти 2000 миль от Мексики, я прошла сегодня 31 милю, стараясь не отставать от Мистика, и шаталась от усталости. Я не преставала думать о Колдовском острове. Мне казалось, что та хижина могла быть настоящей.

Мой взгляд затуманился. Я смотрела на Мистика. Его глаза были такими темными, что казалось, будто у него сильно расширены зрачки, его освещенные костром глаза уплывали, уносимые углями. Он внимательно и в то же время отрешенно посмотрел на меня в ответ. Наши смеющиеся глаза встретились, полностью привыкнув к темноте. «Ты любишь Сару?» – услышала я свой голос. Я не знаю, почему это спросила, это был дурацкий вопрос.

Он не вздрогнул и не моргнул. Мы нежно смотрели друг на друга. «Да», – сказал он.

Настало утро, деревья разбивали жемчужный свет на полосы. Я была мрачной, как будто напилась прошлой ночью и сожалела, что сделала что-то постыдное. Но я ничего такого не сделала. Мистик был радостным, он давно проснулся и болтал, собрал свой рюкзак раньше меня и был готов отправился в путь. Я подумала, что в ночной темноте мы прошли озеро и что тропа туда не вернется. Оно было здесь и исчезло. Другие парни тоже проснулись и ушли. «Мы будем ночевать на южном берегу озера Саммит, – крикнул один, обернувшись. – Увидимся там!»

«Я приду!» – сказала я, зная, что дойду до озера Саммит, хотя пройти нужно было 32 мили. Как-нибудь доберусь.

Затем Мистик тоже ушел. Я сверилась со «Справочником» – я находилась в 94 милях от крошечного города Три Сестры, где смогу пополнить запасы. Я сложила палатку, быстро собрала рюкзак и вышла на тропу вслед за ним.

Я шла один, два, три, четыре часа в одиночестве. Лес был красивый, ровный и светлый, и я шагала быстро, сильно, стремясь догнать Тридцать Восьмых. Они мне нравились. Они держались вместе, а я хотела пристать к ним.

Я вошла в огонь. Сосновые иглы, грудами скопившиеся в ямах, горели красным и оранжевым огнем, от которого поднимался дым. Сосны полностью обгорели, остались только белые скелеты деревьев, их мертвые ветви склонились к земле. Голубой дым стелился низко над землей; земля фактически была объята оранжево-красным огнем; обуглившиеся деревья были тонкими, как трава. Меня это сильно поразило. Горящий мир казался фантастическим, нереальным. Только подумать: я вошла в лесной пожар. Я была буквально среди пожара, потела от жары, чесалась от пота, и казалось невероятным, невероятным счастьем, что единственным местом, не охваченным огнем, была Тропа Тихоокеанского хребта. Она была покрыта мягкой влажной глиной.

Я могла бы погибнуть. Я могла бы сгореть дотла на ветру или почернеть, как сосны. Обуглившиеся скелеты. Я могла стать еще одним. Я не чувствовала страха. Тропа не грела. Я была невредима, готовая к любви. Я не останавливалась. Я очень хотела, чтобы ко мне прижалось мужское тело. Крепкие обхватывающие руки. Я больше не связывала секс со страхом или стыдом. Я чувствовала радостное возбуждение, понимая, что в горячем желании нет ничего странного, я верила, что найду хорошего партнера.

Когда я вышла из пожара, белое солнце было все еще высоко, не прошло и полдня, как я догнала Мистика. Он тоже появился из пожара, неспешно, будто заблудился.

Я смотрела на его шагающее тело. Он загорел и был крепким, его походка была упругой и радостной. Встретив Сару, он подумал, что вытянул счастливый лотерейный билет. Его глаза были черными, как тушь. Кто он? Он немного походил на азиата, может быть, индейца. У него были высокие, выступающие, потные блестящие скулы, а глаза – темные и теплые. Он ко всем относился с теплотой.