Урод - Константин Соловьев
Шрифт:
Интервал:
Возможно. Но почему столь изощренно? Уж если один старик так управлялся с эскертом и артаками, что им стоило просто подкараулить его на темной улице по пути из трактира? Да, они бы не ушли живыми – Армад знал свое дело, но они и не готовились жить вечно – брат старика, погибший первым в тот самый Урт, добровольно ушел в смерть. Значит, они были готовы пожертвовать многим. Так почему выбрали именно такой способ расплатиться с шэлом Крэйном за все его грехи перед Ушедшими и людьми? Только ли из-за того, что он более мучителен?
Мысли вились вокруг картины, но не находили успокоения.
Сколько еще человек из числа тех, что были в заговоре, сейчас вокруг него? Чего они ждут от него? Старик сказал, что группа распалась. Значит ли это, что за ним не следят? Успокоены ли они видом его мучений? Или чьи-то глаза до сих пор преследуют его?
Он не знал этого. Не знал он и причины, произошедшей в старике в тот Эно, когда последний человек из древнего рода Кардон бросился на него с эскертом. Почему он решил убить Крэйна именно в тот момент, когда узнал, что того опекает Хеннар Тильт? Какое ему было дело до Крэйна, если заговорщики поставили на нем крест и разбрелись? Значит, роль все-таки до конца не отыграна.
Остается Тильт. Господин Хеннар Тильт, владелец калькада. Он – та тропа, которая может привести к большой дороге. Если внимательно идти.
Он знает гораздо больше, чем пока известно самому Крэйну, но знания – как песок, а каждую песчинку можно подобрать, если вовремя увидеть и протянуть руку. Кем бы он ни был, он рано или поздно выведет на остальных. Надо только ждать и быть рядом. А для этого придется следовать за калькадом, куда бы он ни направился.
– Мы идем в Нердан, – сказал Тильт без выражения. – В последнее время у нас большие расходы – после Себера одни траты. В такой сезон лучше двигать на север, но мы зашли слишком далеко к Морю, на большой переход не хватит ни сил, ни денег… Мы двинемся к западу от Моря. Там мало городов, но именно в этот сезон нам должно повезти. Что думаешь, Крэйн-Бейр?
– Я никогда там не был.
– Значит, повидаешь края. Уверен, местные не скоро забудут твое лицо.
– Местным сейчас не до калькада, – криво улыбнулся Ингиз, останавливаясь рядом. Кожаные перевязи с артаками, отсыревшие в нальте, обтекали его, как струи затвердевшей черной воды. – Местные сейчас заняты другим. На востоке готовятся большие дела…
– Этого не будет, – спокойно отозвался Тильт. – Мне известно, что творится на востоке.
– Бунтуют…
– Вздор. Никто не станет бунтовать, пока на животах дружины шэда еще сходятся кассы. Люди волнуются, но все обойдется тихо. Наш калькад придется кстати в эту пору. У черни сейчас огонь в крови, она взбудоражена и с охотой повалит на представления. Тогда у нас будут деньги, чтоб закупить хеггов и провизию и двинуться в обратный путь. К сожалению, Нердан – наша последняя возможность.
– Если там готовится бунт, это может быть опасно, – осторожно заметил Крэйн. – В городе начнется такое, что нас могут разорвать голыми руками.
В Алдионе бунт был лишь однажды – как раз в ту пору, когда трон шэда Кирана заняла Риаен. Крэйну было тогда не больше десятка, но он хорошо запомнил несмолкающий вой, от которого вибрировали стены тор-склета, ожесточенную ярость на лицах дружинников мачехи, их посеченные кассы и сочащиеся кровью отметины на лицах. Лат, выбиравшийся несколько раз за стены в окружении дружины – у него уже тогда была дружина, – возвращался уставшим и с нездоровым блестящим и черным взглядом. «Мерзость, – говорил он сухими губами, когда Крэйн приставал к нему с вопросами. – Они посходили с ума. Ничего интересного». Через несколько Эно Риаен разрешила младшему шэлу покидать тор-склет, но, к разочарованию Крэйна, никаких следов бунта черни не осталось – разве что непривычно вяло шевелился всегда голодный ывар-тэс, да лица прохожих были неуверенные и какие-то бледно-робкие.
– Местный шэл становится шэдом, – ответил спокойно Тильт. – Народ его не очень жалует. Но до бунта не дойдет, я уверен. Нердан – слишком маленький город, чтоб выставить что-то против дружины и стражи. А дружина там сильна… Нет, все будет в порядке, это мое слово.
Ингиз пожал плечами и отошел. Выражать на лице удивление он не счел нужным. Мнение хозяина он исполнял всегда и беспрекословно.
– Ваше слово, – подтвердил Крэйн.
Тильт посмотрел ему вслед долгим немигающим взглядом, в котором серебрились насмешка и уверенность.
– Будь уверен, мой Бейр.
В нальте ничего не переменилось. По-прежнему у стен были разложены небогатые пожитки калькада, стояли мешки с провизией и кормом для хеггов. Лайвен, стянув волосы на затылке, чтобы не лезли в глаза, озабоченно просеивала олм. Но когда Крэйн заслонил свет, проникающий снаружи, она обернулась. Крэйн молча взял свой костюм для выступлений, усмехнулся. Дубинки лежали рядом – два потемневших грубых куска дерева.
Он не брал их в руки уже давно.
– Долго ехать до Нердана?
Лайвен досадливо дернула плечом. Олм тек через ее бледные тонкие пальцы вялыми желтыми волнами.
– Десятка полтора будет. Скучаешь по работе?
– Наверное. Меня давно уже не тыкали мордой в песок.
– Язвишь. Что ж, чему-то ты за это время научился. А про морду можешь не говорить – у тебя еще не самая плохая работа. У меня все жилы налились кровью, пока я отработала свое. У Нотару руки сожжены в уголь, у Кейбеля – что ни Эно, новый укус…
– И кто-нибудь из вас согласился бы занять мое место?
– Что тебе надо, Бейр? Отвали! У нас был долгий путь и впереди еще много работы. Если хочется почесать язык – ступай к Нерфу, старику всегда скучно. А от меня отвяжись.
– Не кричи.
– Пшел отсюда!
Крэйн лег на свое обычное место, выбив из лежанки облако сухой затхлой пыли. Акробатка, словно забыв о его присутствии, продолжала свое занятие. Крэйн смотрел на ее узкие сильные руки и пытался понять, что чувствует. Почему какая-то крошечная часть его сознания каждый раз тонким уколом отмечает ее присутствие? Из-за того, что она женщина? Не такая, как все?
Лайвен было сложно воспринимать как женщину. Она ничем не походила на тех, кого Крэйну довелось знать в Алдионе, каждая женская черта была в ней настолько нелепо и причудливо искажена, что иногда ему казалось, что в одном нальте с ним живет не человек, а лишь какое-то его схематичное, едва узнаваемое подобие. Но все-таки она была человеком, человеком сильным и стремительным, привыкшим идти по жизни уверенно, как по ясной протоптанной тропе. За ее тщательно заточенными шипами язвительности скрывался твердый ум и характер, не уступающий по твердости самому крепкому хитину. Молчаливая, даже в молчании умевшая демонстрировать насмешку над окружающими, она могла быть превосходным собеседником, если оказывалась в хорошем настроении. Крэйн смотрел на нее и думал, почему из всего калькада именно она, акробатка Лайвен, сумела сохранить свои истинные черты за непроницаемой маской. Остальных он видел ясно, все они, кроме Хеннара Тильта, были доступны и понятны, как вывески в городе, каждый их поступок укладывался в схему их характера. Она была другой.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!