Домино - Росс Кинг

Тем временем я забрел чуть ли не в самый дальний конец Южной Аллеи, почти что к Храму Нептуна, позади которого расстилались темные и безлюдные поля. Гуляющие попадались здесь гораздо реже: большинство из них скопилось в противоположной стороне, вволю предаваясь танцам, музицированию и другим развлечениям, сопряженным с многолюдством. Несколько ряженых, шедших мне навстречу, носили костюмы цыган, которые со стороны ничем не отличались от настоящих. У одного из этих гуляк в уши были вдеты золотые серьги, а голову украшал яркий головной платок Короля-Щипача, тогда как его спутники, старательно изображая собой свиту, состоящую из подданных монарха, переговаривались на тарабарском жаргоне, свойственном нечестивому ордену грабителей. Настроение у меня заметно улучшилось: мне так пришлась по душе ловкая изобретательность этих участников маскарада, что не терпелось выразить кому-нибудь из них мое неподдельное восхищение. Меня остановила, однако, вспыхнувшая меж ними жуткая ссора: Королю-Щипачу, очевидно, не понравилось замечание, которое какой-то из его подданных адресовал королеве; та следовала за супругом по пятам, а за ней семенила крохотная собачонка.

— Я тебе проломлю твою треклятую башку! — гремел король. — Вышибу к черту вонючие мозги!

— Эка, подумаешь, блоха и то больней кусает! — огрызнулся обидчик.

— Заткни пасть, а то я живо тебе зубы пересчитаю! Схлопочешь по шее — мало не будет!

— Кишка тонка! — нагло ответствовал противник, уперев руки в бока. — Вы, милейший сэр, похоже, совсем того.

Прочие представители племени не замедлили образовать противоборствующие альянсы — и вскоре ночной воздух огласился новыми угрозами сходного содержания: фразы наподобие «Да я тебе скулу сворочу!», «Нос расквашу!» или «Ты у меня юшкой умоешься!» слышались поминутно, однако перечисленные угрозы, невзирая на всю ту горячность, с какой они выкрикивались, на самом деле, сколько я мог заметить, ни разу не были осуществлены практически. Скоро аллея наполнилась другими гуляющими, изрядное число коих охотно ввязалось в свару не только словесно: усыпанная гравием дорожка в мгновение ока превратилась в арену рукопашной схватки, боевые рубежи которой пришли в полное расстройство, а костюмированные фигуры ринулись врассыпную.

Я также изготовился оказать посильные дипломатические услуги, однако очень скоро с изумлением обнаружил, что прежние антагонисты из цыганского лагеря забыли о недавней распре и принялись действовать сообща: одни швыряли пригоршни нюхательного табака прямиком в маски бойцов, а другие, включая королеву, проворно вытаскивали У чихавших джентльменов карманные часы и бумажники — с тем, чтобы побыстрее в суматохе исчезнуть и раствориться на «сумеречных тропах», которые с обеих сторон узкими притоками вливались в Южную Аллею.

— Проклятые цыгане! — задыхаясь и кашляя, с трудом выговорил один из пострадавших, стоя на коленях: он только что сорвал с себя маску и принялся яростно тереть слезившиеся глаза костяшками пальцев. — Клянусь небом, меня обчистила эта подлая банда! — Тут полились жалобы на дороговизну кареты из Сток-Ньюингтона и потерю цепочки от часов, бывшей некогда собственностью мистера Бо Нэша.

Я вновь порывался вступить в спор — на сей раз для зашиты ограбленных, но, приблизившись к обитателю Сток-Ньюингтона, ошеломленно заметил поодаль, за одной из китайских арок, одинокую леди в турецком костюме, лицо которой скрывала овальная черная маска. Ее одеяние было из алого, а не из ультрамаринового дамаста; тюрбан, отливавший золотом, был меньшего размера и без шелкового покрывала; впрочем, стоило мне вытащить из кармана подзорную трубу и приставить ее к глазу, как последние сомнения рассеялись: наконец-то я отыскал леди Боклер! Однако при виде меня миледи поспешила ретироваться и скрылась в одном из узких проходов, которые соединяли Южную Аллею с малоосвещенными участками Аллеи Влюбленных.

— Миледи! — воззвал я, вконец обескураженный такой пугливостью, и мигом выбросил из головы плачевную участь франта, ползавшего передо мной на коленях в напрасных поисках денег и цепочки. — Миледи, умоляю вас!

Я подобрал юбки и ринулся по широкой тропе к Храму Нептуна, то и дело увертываясь от исходивших воплями жертв и от дворняжки цыганской королевы, которая, празднуя свободу, норовила вонзить мне в лодыжки мелкие острые зубы. Едва избавившись от этих помех, я влетел в тот самый проход, где мелькнула леди Боклер, но не обнаружил там ни малейших ее следов — а точнее, чьих бы то ни было следов вообще.

Я осторожно прокрался на цыпочках сквозь живые изгороди и выбрался на Аллею Влюбленных, но, памятуя давнее предостережение Топпи, не слишком стремился забираться далеко. Однако гораздо более меня страшила мысль о том, что миледи блуждает по этой предательской дорожке в совершенном одиночестве, и потому я боязливо сделал несколько шагов вперед, а потом замер на месте и огляделся. Не странно ли? Только-только меня окружал неистовый переполох, теперь же можно было подумать, будто я блуждаю в дремучих дебрях безлюднейшего в Британии леса! Музыка и голоса смолкли позади; с каждым шагом тени на моем пути делались все гуще, словно их всюду намалевали черной краской.

— Леди Боклер! — позвал я наугад голосом, скорее походившим на шепот, и навострил уши в ожидании ответа, однако теперь смолкло даже пение кавальеро; кроме шуршания моих башмаков по гравию и затрудненного под маской дыхания, до слуха доносились только трели невидимых соловьев из гнезд у меня над головой.

Обогнув угол, я вновь услышал голос кавальеро, словно бы манивший к себе. Однако этот почти неземной напев оказался ненадежным проводником; я никак не мог выбраться обратно на Большую Аллею, к ярко освещенным павильонам. Так причудливо доносил его ко мне то оживавший, то стихавший ветерок, что поначалу я попал на одну из сумеречных аллей, потом на другую, будто блуждал среди высоких живых оград лабиринта, подобного тому, что устроен в Чадли-Хаус, где однажды провел добрую половину воскресного дня: каждый неверный поворот смущал и все более меня запутывал, а Топпи тем временем, наслаждаясь свободой по другую сторону оград, весело меня подначивал.

Меж деревьев я подметил мигающие огоньки — и устремился в этом новом направлении, но не успел сделать и нескольких шагов, как завидел вблизи себя, под раскидистой тенью вяза, нависавшего над Аллеей Влюбленных, чей-то недвижный силуэт. Общества, которое молва приписывает здешним укромным уголкам, я отнюдь не жаждал — и потому, втянув голову в плечи, поторопился миновать темную фигуру — фигуру джентльмена, как мне показалось. Надеясь воссоединиться с моими спутниками и уступив любопытству, которое, как всегда, возобладало над осмотрительностью, я украдкой бросил взгляд на незнакомца и тут же вздрогнул от неожиданности: шелковый капюшон черного домино не помешал мне различить треуголку, золотая отделка которой вдруг блеснула посреди обволакивавшего все вокруг мрака. Но едва я, разинув рот, попытался всмотреться пристальней, незнакомец мигом повернулся и нырнул в тесный проход, шелестя своим одеянием; гравий хрустел у него под подошвами, а откинутый назад черный капюшон мотался за спиной из стороны в сторону.

Я медлил, сердце у меня колотилось. Итак, выходит, негодяй меня узнал? Нет, конечно же, нет. Это невероятно. Во тьме, под маской — такого просто не может быть. Что ж, если на то пошло, поклялся я себе, то ладно: я еще заставлю тебя попрыгать, я — твой соперник!