Свидетели самоизоляции - Юрий Беккер

Я тебе верю, потому что ты приехал один, как мы договорились. Значит, ты мне поверил, и давай не будем все усложнять. – Еще одна пауза. – Я открываю дверцы?

– Да.

– Хорошо.

Если вы думаете, что мне это далось легко, вы сильно ошибаетесь: дверцы лифта я открывал лежа на полу и укрывшись за кейсом, орудовал только правой рукой, а в левой держал пистолет. Нет, не страйкбольный, а настоящий, полученный от Андрюхи. Мага тоже закрывался кейсом и тоже держал в руке пистолет. После того как дверцы открылись, мы пару секунд смотрели друг на друга, привыкая к взаимному недоверию, после чего я сказал:

– На счет «три» я показываю левую руку, а ты убираешь пистолет.

– Я просто его уберу, хрен с тобой, – ответил Джабаров, пряча оружие в кобуру. Но продолжая закрываться кейсом.

– Все будет ОК, – пообещал я. – Давай его сюда.

Принял чемоданчик, открыл, быстро пересчитал пачки, выборочно проверил пять из них, из разных слоев, убедился, что все так, как должно быть, и просунул в кабину чемодан с ЛСД.

– Проверяй! – И, услышав через полминуты: «Все в порядке», продолжил: – Сейчас ты поедешь вниз. Сядешь в машину и отправишься по своим делам. В наших обоюдных интересах позабыть об этой встрече.

– Да, – кивнул Мага. – Только скажи, что за козел трахает Амалию?

Я ждал этого вопроса, поэтому не только подготовил ответ, но и отрепетировал его произнесение, выбрав наиболее подходящий тон.

– Спроси у Амалии, – сказал я, глядя на Магу. – Но если ты решишь искать козла, то не ищи дальше козла. Понимаешь, что я имею в виду?

Джабаров оказался не таким дураком, как считала моя мама. Он прекрасно понял мой намек, но все-таки решил уточнить:

– Я могу разобраться с козлом?

– Я знал, что ты этого захочешь.

– Он меня оскорбил.

– Разбирайся, но не в ближайшую неделю, – сказал я. – Пусть все забудется.

– Хорошо, – кивнул Мага.

– И не лезь дальше козла.

– Я себе не враг. – С того момента, как я назвал его по фамилии и упомянул Испанию, Джабаров вел себя исключительно разумно.

– Прощай.

Я закрыл дверцу, послал Потапову сообщение, получив которое, он отправил лифт на первый этаж, после чего перевернулся на спину, послушал, как стучит сердце, и подумал, что отвык от таких нервотрепок.

>>>

Мага уехал.

Потапов отправился в диспетчерскую и стер все видеозаписи за два последних часа. Я вернул снаряжение в рюкзак, в него же убрал деньги, разбил молотком кейс, частично сбросил остатки в мусоропровод, частично сложил в пакет, чтобы выбросить в другом месте, и вышел во двор, где меня поджидал Борис.

– Получилось?

– Да.

– Где чемодан?

– В надежном месте.

Рюкзак висел у меня на плече, Боря знал, что в нем лежит снаряжение, и не подумал, что там же может оказаться и его приз.

– Что Амалия?

– Мага до нее не доехал.

– Доедет.

Боря не хуже меня понимал, что горячий Джабаров постарается отомстить обидчику, и сильно переживал.

– Я все уладил, – коротко ответил я.

– Точно?

– Успокоился? – улыбнулся подошедший Андрюха.

– Еще нет, – ответил я.

– Уже да, – тут же ответил Запятой. И схватил нас за руки: – Спасибо! Я не поверил… Сначала не поверил! И даже думал, будет совсем плохо.

– Будет, – пообещал я. – Амалия, знаешь ли, не пришла в восторг от того, что ты и сам смылся, и с благодетелем ее рассорил.

– Что она сделает? – насторожился Борис.

– Боюсь, уже сделала.

И я указал на Лею Давидовну, вышедшую из подъезда с бейсбольной битой в руках. Увидев мужа, мадам Запятая сделала глубокий вздох и направилась к нему быстрой, по-спортивному уверенной походкой.

– Пиздец, – сказал Боря, который никогда в жизни не ругался матом.

Потапов похлопал его по плечу и отошел в сторону.

Дальше вы знаете.

Хотя нет, вы знаете не все.

Когда Боря удрал, а разгромившая «Хонду» Лея гордо удалилась, к четвертому корпусу подъехала «Скорая».

За Мамедовым.

Он умер через четыре дня.

Его прощальный поклон

Совсем забыл: еще когда я тащился за снаряжением, мне позвонила Катерина и спросила, может ли она заехать за оставшимися вещами. Я сказал, что она может не торопиться, вещи мне не мешают, она ответила, что хочет поскорее с этим покончить. Я сказал, что уйду гулять, она ответила, что так будет лучше, потому что приедет не одна.

Я позвонил Сашке, предложил прогуляться, потом появилась Лея Давидовна, потом Сашка с Баффи, потом Андрюха забрал рюкзак и ушел, а мы отправились гулять и я едва не оглох от вопросов: «Что случилось у Запятых?» «За что Лея Давидовна едва не убила Бориса?» «Почему ты не разрешал мне выходить?» «К кому приехала «Скорая»?» «Почему ты молчишь?» «Чем вы занимались?» «Почему у тебя так много тайн?» «Правда ли, что Борис спит с Амалией?» «Разведутся ли Запятые?»

Думаю, половину ответов Сашка знала или о них догадывалась, но ей хотелось услышать их от меня, и я отвечал на все, на что мог ответить, и в лицах изобразил преследование Леей Давидовной бесчестного супруга, на что обиделся вылезший из кустов Борис. Он сказал, что все было совсем не так, а я ответил, что со стороны виднее. А еще почувствовал легкую досаду от того, что Боря нарушил наше уединение, и неожиданно для самого себя взял Сашку за руку.

И мы стали говорить о семейных неурядицах Бориса, потому что ни о чем другом он говорить не мог и нам не позволял. Мы обсудили, имеет ли ему смысл возвращаться домой сегодня или лучше повременить; мужественно отбили попытку напроситься к нам на диван; предложили переночевать у Потапова и даже позвонили Андрюхе, который согласился приютить «Казанову», но только если он принесет чего-нибудь пожрать, потому что «милые друзья свалили гулять с собачкой», вместо того чтобы покормить его ужином, как он привык. Затем Боря приступил к заунывному рассказу о своей безумной любви к жене и расписал достоинства Леи Давидовны в таких красках, что измена этому драгоценному кладезю совершенств и прелестей показалась нам величайшей глупостью. Больше всех повезло Баффи, которая смылась при первых же изданных Борей звуках, а мы с Сашкой выслушали панегирики от первого до последнего слова, и до сих пор не понимаю, почему не убили Запятого и не сбросили труп в реку.

Наверное, потому, что все это время я держал Сашку за руку, чувствовал ее тепло, чувствовал ее запах, а главное, чувствовал, что ей приятно держать меня за руку.

Мы не слушали Борю, а наслаждались прогулкой.

Часа через полтора мы вышли